– А мужик разговорчивый попался. Его пока вели в камеру, часовой сболтнул, что, как вернется обратно, будет свой дом достраивать, и про то, что город восстанавливается. А я когда к нему зашел, этот химик аж затрясся, говорит, возьмите меня к себе, я сапожник хороший, из чего хочешь сапоги сошью, только дайте нормально пожить, ну я его за это и разговорил. Никаких отрядов к замку не уходило, но про город они знают, или верховный маг сказал, или другие источники имеются… У нас же есть питерские… Поэтому они не удивились, когда катамаран пришел, но ждали подкрепления. Они планировали напасть большими силами по первому снегу, когда можно будет быстро на снегоступах дойти, но так совпало, что галантерейщик у них лодку украл, там же, около вокзала. Может, на островах скрывался, а как увидел, что вокруг беспредел начинается, решил валить. Они организовали погоню и в конце концов нарвались на нас. Пришлось посылать за подмогой. Так что супермаркет этот нам на руку оказался… Сорвал крупную военную операцию, а это, – Андрей махнул рукой за борт, – так, самодеятельность. Но умные люди там есть, может быть, даже офицеры, так что жди правильной осады и штурма. А так больше того, что разведка доложила, он не сказал. С химиком что делать будем? – Да вот думаю, как от него избавиться, – пожал плечами Командор, – мужик вроде неглупый, мог бы и пригодиться. Может, попробовать его привлечь к распространению дезинформации… С берега за нами наверняка наблюдают. Значит, так: ты сейчас берешь двух карабинеров, и мы отправляем его на расстрел. По дороге они между собой должны погрызться, типа и так патронов по пять штук на нос осталось, а тут еще уголовника стрелять, повесили бы, и все дела. Выглядеть все должно натурально. Предупреди, чтобы стреляли мимо… А я пока химика подготовлю. – А мы не слишком рискуем? – Думаю, нет, если ему не поверят, мы потеряем хорошего сапожника, если поверят, может, еще и вернется. Посмотрим… Диверсанты не вернулись еще? – Нет, – ответил Андрей, – они или в лесу прячутся, или внедрились в ряды… Там затеряться легко, народу много, сказать, что из соседнего лагеря… Если бы их поймали, давно бы попытались поменять на того же галантерейщика или вытребовать что-нибудь. – Тоже верно, ладно, иди за бойцами… В каюте, где заперли пленного, было темно, тускло светил фитиль в жестянке с тюленьим жиром. Сам химик дремал на койке после сытного завтрака. Проснувшись от скрипа ржавых петель, он вскочил на ноги, едва не сбив светильник. – Ты не нервничай так, – успокаивающе сказал Командор, – пока все в порядке. Сам-то как? – Да ничего, темно только… – отозвался пленный. – Ну и хорошо. Мы тебя сейчас немного расстреляем… – За что?! Я же ничего не сделал! – закричал химик, ноги у него подкосились, и он рухнул на койку. – Так, спокойно! – повысил голос Командор. – Я сказал – немного, а не насмерть! Слушай сюда! Ты плавать умеешь? – Умею… Так утону же, холодно… – Тебе надо только добраться до берега. Сейчас тебя выведут на палубу. Около борта встанет расстрельная команда, следи за моей рукой. Как только я сожму ладонь в кулак, сразу вались за борт, потому что, как только я ее опущу, я скомандую «Огонь!». Теперь послушай меня, если я тебя просто отпущу, тебя свои же выпотрошат, а мы будем выглядеть слабаками. Мне это не нужно. А так ты станешь героем, спасшимся от смерти. Упадешь в воду, сразу ныряй и подплывай к борту. Нам сверху тебя будет не видно. Мы посмотрим, что тела нет, и уйдем, ты сразу плыви к берегу. Я думаю, ваши наблюдатели тебя вытащат. Обо всем, что у нас видел, можешь рассказывать, тебя все равно будут допрашивать… А потом решай сам, хочешь к нам – возвращайся, когда все утихнет, можешь еще мужиков подбить на побег, большой толпе легче будет отбиться. Ну, все понял? – Да вроде… – Еще раз: следи за рукой. Я ее поднимаю, сжимаю в кулак, ты начинаешь валиться, не резко, плавно… Иначе будет видно, что ты упал до выстрелов… Все, пора… В коридоре загрохотали каблуки караула. Дверь заскрипела и распахнулась. На пороге стояли два карабинера. – Выводите! – приказал Командор. – Я сейчас поднимусь, без меня не начинайте. Затушив не нужный больше светильник и отпустив часового, Командор поднялся на палубу. Там, около борта, нервно курил пленный. Один из конвоиров, заметив заинтересованный взгляд начальника, хмуро заметил: – Вот, вроде как последнее желание… – А… – отозвался Командор. – Слышь, химик, ты спокойнее кури, затягивайся поглубже, струю выпускай вверх, посильнее, так чтобы с берега видно было… Как табачок-то? – Хорош. – Пленный затянулся было напоследок, но обжег пальцы догоревшим бычком и от неожиданности закашлялся. – Ну, покурил напоследок, и ладно, – сказал Командор. – Встань-ка вот на приступочку у борта, так тебя сразу за борт снесет, а то еще палубу мыть после… Встал? Конвой! Становись! Целься в голову! Командор отошел к карабинерам и поднял руку. Химик затравленно глядел в их сторону, стоя почти у кромки борта, руки его тряслись. За сценой расстрела с любопытством наблюдал адмирал. Население поселка если и видело людей у борта, то большого интереса не проявляло, работы было по горло, а что там командиры чудят, никого не касалось, захотят, сами до народа доведут. Командор сжал кулак и повел руку вниз. В это время химик очнулся от транса и начал валиться за борт. «Этак он раньше времени бухнется», – промелькнуло в голове у Командора, и он резко бросил руку вниз и скомандовал: – Пли! Грянул залп из двух стволов. Тело плюхнулось за борт и с шумом упало в воду. Конвоиры, похоже, были ошеломлены произведенным эффектом. Может, они и стреляли мимо, как им и велел адмирал, но к тому, что человек упадет, готовы явно не были. – В чем дело? Никогда раньше никого не расстреливали? Свободны, идите на камбуз, зажуйте это дело… – распорядился Командор, а сам подошел к борту. Рядом оказался Андрей. Внизу в темной воде разбегались круги, отражаясь от борта и возвращаясь обратно в залив. – Ты их что, не предупредил, что он за борт рухнет? – спросил Командор адмирала. – Нет, конечно. Да я и сам не ожидал, настолько все красиво получилось. – Вот учись, пока есть у кого… Ладно, пошли, что ли. – Командор! Командор! – С полубака вдоль борта бежал часовой. – Чего орешь? Говори спокойнее… – осадил его Командор. – Там! – Часовой запыхался и попытался показать на что-то рукой. – Там расстрелянный плывет. – Не ори. Прекрати махать граблями. И отвернись от борта! – тихо зашипел на него Командор. – Вот, хорошо. Плывет… Скажи, мы его расстреляли? – Ну да, я сам видел… – Очень хорошо. А он, значит, выплыл? – Ну, я же и говорю. – Так, ну раз он выплыл, значит, повезло? – Ему-то? Щас добьем! – воскликнул часовой. – Отставить! Мы и так на него два патрона сожгли. Подойдем к вопросу с другой стороны. Раз он выплыл, значит?.. – Значит, что? Не понимаю… – признался часовой. – Ну, напрягись, подумай, мы же не могли промазать с пяти метров, верно. Значит, что?.. – Ну, я думаю… – Давай, давай, еще усилие… – Командор уже откровенно издевался над часовым, но тот, похоже, этого не замечал. – А! Так это все… – Фу! Дошло наконец, – облегченно вздохнул Командор. – Все, теперь молча и спокойно, не глядя за борт, возвращаешься на пост и наблюдаешь за вражьей шхуной. Пошел. Часовой медленно пошел обратно на нос судна. Командор повернулся к едва сдерживающемуся, чтобы не рассмеяться, Андрею. – Чего ты ржешь, чего ржешь? – пихнул адмирала в бок Командор. – И с таким контингентом приходится работать… – Ой, я сейчас лопну, – выдавил из себя сквозь прорывающийся смех Андрей, – но ты знаешь, твои планы даже я не всегда понимаю… – Немудрено. А ты считаешь, что я их понимаю? – Ладно, проехали… Потом разберемся. – Пошли на мостик, оттуда в бинокль глянем, как его на берег вытащат, – решил Командор, уже направляясь на корму к надстройке. С застекленного мостика можно было разглядывать берег, не опасаясь, что командиров заметят с той стороны. Андрей вел пловца в оптику, пока тот не вылез из воды… – Ты знаешь, похоже, мы ему ухо прострелили… – заметил он. – С чего ты взял? – У него кровь по шее течет. И головой трясет, может, оглушило малость или вода попала. – Что ж, тем правдоподобнее будет его спасение, – решил Командор. – Мужики, видно, думали мимо ушей стрельнуть, а когда он начал валиться, некогда было стволами вертеть, вот и бахнули. Понятно, почему они так перепугались. – Там из кустов кто-то выскочил, его подхватил… – продолжал наблюдение адмирал. – Угу… – промычал Командор, отворачиваясь к стенке с нарисованной углем схемой. Несколько минут он ее разглядывал. – Ты здесь еще? – спросил он адмирала, не оборачиваясь назад. – Здесь, куда я денусь. – Вот скажи, если бы ты был на той стороне, как бы ты попробовал захватить пароход? – Не знаю, – честно ответил Андрей, – я ведь не военный. Долгая осада не годится, им же в лесу жрать нечего. Но ночью бы я точно не полез, у меня к этому душа не лежит, не знаю, с чего ты взял, что они попробуют. А вот с моря на абордаж можно, и как раз где-нибудь под утро, тихо на этих каноэ подойти, снять часовых, вызвать шхуну и с налета вынести всех с парохода. Тогда поселок внизу открыт как на ладони, делай что хочешь, там и огнестрельное оружие не поможет… – Да, логика есть. А если они решатся вечером в атаку пойти и одновременно на абордаж? Тогда у нас сил не хватит их сдержать. Одна надежда на пулемет на круговой точке… – продолжал размышлять Командор. – Да без проблем, – отозвался адмирал, – яхту и катамаран перегоняем под высокий борт и ближе к берегу, а на носу в самой низкой части, там, где до воды ближе, ставим щиты, снаружи кольями утыкаем, если и полезут, будут с них в воду падать. А часовые их с носа будут сбивать, если что, народ на помощь прибежит. Да они, если увидят, что мы пароход укрепляем, сами не решатся на приступ идти. – Во! А говоришь, не военный! Давай займись обороной. Жаль, у нас колючей проволоки нет, мы бы за ней отсиделись… Так, еще. Будет вечерний штурм или нет, готовься поставить пулемет на яхту и ночью идти на прорыв. Задача минимум – уйти в замок, по максимуму – захватить шхуну или сжечь… Возьмешь бойцов человек пятнадцать, больше не могу дать. – Жалко шхуну, когда еще сами такую построим… Давай захватим! – А если их там человек пятьдесят? – спросил Командор. – Да еще гребцы… Потому и говорю – бери пулемет. С ним, может, и отобьешься. – А вы тут как останетесь?