Минус несколько «коробочек», а вместе с ними целый рой крылатых ракет, которые кому-то чем-то грозили, а теперь лежат мертвым грузом во флотских складах. А если бы те корабли пришлось «топить» обычными типами вооружений, то нашим морякам пришлось бы изрядно попотеть и еще неизвестно кто кого на лопатки положил бы. А пожар, он и есть пожар, стихия, с которой не поспоришь, которая сто «коробок» может сожрать! Ставим крестики… * * * – Прошу продолжать. – Двенадцатая и четырнадцатая ударные авианосные группы в составе… На карте замигали целые россыпи «коробочек». Потому что авианосцы не ходят в одиночку, их, как невест на выданье, сопровождают свиты из крейсеров, эсминцев, фрегатов и прочих плавсредств, которые должны помогать, оберегать, прикрывать и обеспечивать. – Время подходов… вероятные маршруты… задачи… цели… вооружение… Авианосная группа – серьезная сила, которая может немало бед наделать, пуляя во все стороны крылатые ракеты и утюжа противника палубной авиацией. – Что мы можем противопоставить? Считай ничего, все «коробки», из тех что на ходу, растащены и разбросаны по морям-океанам, а прочие ржавеют на мертвом приколе у портовых стенок. Флот – дело дорогое и хлопотное, корабли годами строятся, а те, что от великой державы достались три десятка лет назад, порезали на металлолом или продали под плавучие бордели. Вот и имеем мы тришкин кафтан, когда кругом трещит и надо штопать образовавшиеся дыры, гоняя туда-сюда наскоро сформированные эскадры, вслед которым тащатся буксиры и ремонтные суда. И если представить, что полыхнет везде и сразу, то эту брешь имеющимися в распоряжении флота силами не заткнуть, хоть даже весельные «фофаны» в парках культуры и отдыха конфискуй и Андреевские флаги на них поднимай. Все загрустили, глядя на значки ударных авианосных групп на карте. Густо их… – Что скажет… эксперт? Разом повернулись к человеку в маске. – Двенадцатая и четырнадцатая ударные группы на начальном этапе войны задействованы в полном объеме не будут. – Как это? – Большая честь кораблей, включая авианосцы, останутся у стенок и в доках. – Почему? В чем причина? – В крысах. – В ком?! В каких крысах? – В серых. – Тех, что бегут с корабля? – Нет, которые бегут… на корабль. * * * Удивительные создания эти крысы – живучи, в любую дырку пролезут, на любую высоту заберутся, по канатам бегают, куда там цирковым канатоходцам. И если взять такую крысу, положить на лабораторный стол, расправить, зафиксировать и специальными зажимами пасть раздвинуть, то… – Держи ее, не давай крутиться! Вот зараза… Крысе можно запихнуть в горло пластиковую капсулу и тонкой палочкой поглубже протолкнуть в пищевод и по пищеводу в желудок… Спасибо, операция закончена, можно снимать крысу со стола и возвращать в садок. – Давай еще одну… И еще… До полного заполнения желудка… Спасибо, операция закончена, можно снимать крысу со стола и возвращать в садок. – Следующую тащи… Пищат крысы, скребут когтями проволоку клеток, словно чуют что-то. – Вы уверены, что капсулы растворятся? – Конечно, мы провели опыты. Желудочный сок размывает их оболочку в течение трех – четырех суток, после чего содержимое капсул поступает в организм. При этом излившаяся в желудок субстанция не выводится наружу, задерживаясь в желудочно-кишечном тракте. – А они сразу не подохнут? – Ну что вы, эти твари удивительно живучи и еще неделю или две смогут сохранять активность. Одна из подопытных крыс прожила более четырех недель, не теряя аппетита и бодрости, и даже пыталась размножаться. Поразительные животные с невероятным запасом биологической прочности… Тут всё понятно. А что с дрессировкой? Не здесь, совсем в другом месте и другой стране. – Мы учим крыс реагировать на заданные звуки, вибрации и запахи. В первую очередь запахи, так как нюх крыс превосходит даже собачий. Всё по Павлову. Вырабатываются устойчивые условные рефлексы на предложенную комбинацию определенного запаха и звуковых раздражителей, которые программируют поведенческие реакции. Думаю, через несколько дней мы сможем приступить к тренировкам на макетах. – Спасибо. Напоминаю, у нас очень мало времени. – Да, конечно, я понимаю, но возможные прикладные результаты!.. Я давно не работал с такой охотой и с таким бюджетом, и если бы можно было продолжить данные исследования, слегка сместив акценты… – Ничего не надо смещать. Хочу напомнить о сугубо секретном характере проводимых работ и данной вами расписке о неразглашении. Надеюсь, вы понимаете всю меру ответственности… Понимает. Хотя не понимает для чего всё это – крысы, рефлексы, макеты… И не должен понимать. Никто ничего не должен понимать. А когда дойдет до дела… Отобранных крыс можно будет доставить в пункт назначения, расправить, зафиксировать, сунуть им в глотки капсулы и выпустить ночью… вблизи военной базы. И они учуют и побегут, как их натренировали, на запах, на звук, на вибрации. На запах металла, горячего масла и авиационной горючки, главное, авиационной горючки. Побегут к авианосцу и кораблям сопровождения, по швартовым канатам, словно по трапу, поднимутся на борт незваными пассажирами. Как тренировались на макетах. И там, наверху, расползутся по «коробкам» от киля до верхней палубы, забьются в щели и норы, где их не достать. Крысы всегда были на кораблях с времен Древнего Рима и Византии и всегда будут. Только таких не было. Крысы затаятся в чреве военных кораблей и станут жить обычной жизнью, сбиваясь в стаи, разыскивая пищу, спариваясь, выясняя друг с другом отношения. Но через несколько дней в их желудках под воздействием сока растворятся капсулы и… И ничего не произойдет. Всё так же бегают, пищат, едят и освобождаются от переваренной пищи. В самых укромных местах. Оставляя пятна… радиоактивные. А уж после начнут дохнуть одна за другой. И разлагаться. – Что за дьявол? – удивятся дежурные-дозиметристы. – Фон повышен! И пойдут бродить по палубам со своими дозиметрами, толкая их в каждый угол. – Здесь… И здесь… А тут вообще зашкаливает! Конечно, потому что крыс нашпиговали радионуклеидами, как новогодних индеек яблоками! Вначале капсулы будут просто фонить внутри крыс, но эти животные маловосприимчивы к радиации, гораздо меньше, чем человек и успеют «загрязнить» места своего обитания и своих здоровых сородичей. Потом капсулы растворятся и фонить начнут крысиное дерьмо и моча, «накачивая» рентгенами палубы и переборки, просачиваясь в щели, затекая в труднодоступные места. Затем крысы передохнут и станут источниками излучений сами. Умерших от лучевой болезни людей хоронят в свинцовых саркофагах, но кто будет хоронить крыс, да и как их сыскать в лабиринтах корабельных шахт и переборок, среди силовых кабелей и хитросплетений многокилометровых путепроводов? Живых, ладно, еще можно выманить и отравить, а что с мертвыми делать, которые чуть не светятся в темноте от излучения? Десятки, сотни дохлых крыс и сотни, а может быть, тысячи очагов излучения! Трещат дозиметры, прыгают стрелки. Дозиметристы ошалело скачут по палубам в костюмах химической защиты и противогазах, развешивая таблички радиационной опасности. – Общее повышение радиационного фона… Здесь и тут опасно допустимые значения. Откуда?! На кораблях легкая паника, все по кубрикам шепчутся, под матрасы суют железки: кому охота хватануть лишнюю дозу? У нас бы сволокли матросиков в лазарет, дали выпить йоду, поставили клизму и отправили служить дальше. А в Америке так нельзя, там всякий военнослужащий, комиссованный по болезни или травме, норовит судиться с государством, требуя компенсаций за утраченное в результате службы здоровье. – Вы что, не можете вычистить эту заразу? – возмутится командование. – Невозможно. Простой дезактивацией здесь не обойтись, фонят отдельные элементы конструкции корабля, которые необходимо демонтировать и утилизировать в специальных хранилищах. – Откуда эта хрень взялась? Дозиметристы только руками разведут. – Мы нашли несколько дохлых крыс с видимыми признаками радиоактивного поражения, но где они попали под излучение мы сказать не можем, для поиска радиоактивного очага требуется эвакуировать весь плавсостав и провести тщательное обследование помещений корабля и его полную дезактивацию, связанную с заменой отдельных деталей конструкции. – Вы с ума сошли, у меня боевой приказ, мне в поход выходить! – Вряд ли это возможно до выяснения степени поражения корабля и нахождения источников излучения! Мы действуем строго в соответствии с инструкцией, утвержденной… Против инструкции не попрешь. И против личного состава, который переживая за свое здоровье, но еще более за детородные функции, строчит коллективные рапорты о переводе в пехоту, досрочном расторжении контракта и выходе в отставку. Это уже не команда, а сброд, разбегающийся с поля боя в панике… Минус двенадцатая и четырнадцатая ударные авианосные группы. Не навсегда, но как минимум на несколько недель, пока «коробки» будут мыть, чистить и демонтировать. Потому что крысы это такая напасть… Вычеркиваем, вычеркиваем… * * * А что там под водой? Где те субмарины, которые, шевеля винтами, тихо крадутся к нашим границам в толще океанских вод, грозя крылатыми ракетами. А нет их! – Как нет? Так и нет. Не всех, но многих.