– Вы умалишенный? Все-таки президент не успел войти в курс дела. Или не успел переварить предоставленную ему информацию. Или переварил, но получил от этого сильную изжогу и несварение желудка. Они все тут с несварением, отчего слабительное пачками пьют. – Если бы я был сумасшедшим, я бы тут с вами не беседы вел, а воевал, согласно утвержденному плану боевых действий. – Кем утвержденного? – Мною. Для меня. Против вас. Вице-президент собрал со стола какие-то листки. Протянул. Президент быстро просмотрел их, недовольно отбросил. – Вы всерьез считаете, что можете навязать Америке свою волю? – Не впутывайте сюда Америку, она большая и разная. Я говорю с вами. – А если откажусь вести с вами беседу и засажу в клетку… Снова-здорово, ну что им всем неймется свою силушку показать? Молодая драчливая нация. – Хорошо, мы можем отложить наш разговор на… тридцать девять минут. – Почему тридцать девять? – Потому что через тридцать девять появится новый повод для разговора. Президент оглянулся. Вице-президент мрачно кивнул. Он эту стадию уже прошел, уже откусил, разжевал, проглотил и переварил. Без слабительного. – Нам надо подумать. – Пожалуйста, у вас есть… тридцать семь минут. Через тридцать семь минут в штате Небраска что-то грохнуло. Сильно. Так что снесло автомобильный мост, повалило в округе все деревья и расшвыряло на десятки километров какие-то обломки. Кажется, это был склад боеприпасов, который отчего-то взорвался. Личный состав был разнесен на молекулы и развеян по ветру вплоть до океана… И это был очень убедительный аргумент. Еще один. Два первых лица государства, повернувшись, смотрели на экран телевизора, на грибовидное черное облако дыма, поднимающееся над местом катастрофы. И, наверное, этот гриб вызвал у них не самые приятные ассоциации. – Если вы нервничаете, то мы можем отложить беседу еще на… два часа пятнадцать минут. – Крейзи! – Вы тоже не ангелы, если вспомнить Вьетнам или Ирак. Это – война, где взрывы и жертвы неизбежны. Хотелось бы только избежать больших. Но это зависит от вас. – А если мы в свою очередь… – Что? Нанесете по мне ракетно-ядерный удар? Пошлете седьмой американский флот утюжить меня палубной авиацией? Или высадите на меня десант ваших «морских котиков»? Что? Это я объявил вам войну, я один и… можете делать со мной что хотите. Только это ничего не изменит, потому что таймер тикает. И рано или поздно дотикает до взрывов мощностью в десять, двадцать или тридцать килотонн. И я не знаю как на это прореагирует американский народ, которого не смогли защитить его первые руководители. Хотя – могли. Президент еще раз взглянул на телевизор, где на экране по горизонту расползался черный гриб. Ну вот и этот, кажется, прожевал и проглотил. У политиков такого ранга очень хорошее пищеварение, они любую плюху способны проглотить, не поперхнувшись, если другого выхода нет. У этих – нет. – Ваши условия? Условия? Хотелось бы, конечно, про безоговорочную капитуляцию, родные флаги над куполом Белого дома, триллионные контрибуции, разоружение и роспуск армий, перепрофилирование ВПК на изготовление детских самокатов и роликов, и Аляску назад… Но… не выйдет. Для этого точно придется половину Америки рвануть. А главное, если разнести Америку, то качнется и сдетонирует весь мир. И что там дальше будет, можно только гадать. Мир, как табуретка, если хотя бы одну ножку подрубить – не устоит. Так что ограничим аппетиты, в конце концов, всегда можно повторить сию баталию. Поехали: – Прямые переговоры в формате новых политических взаимоотношений на долгосрочной и добрососедской основе, возобновление диалога по сокращению вооружений, с быстрыми и позитивными решениями, снятие или смягчение санкций, кредиты и инвестиционные программы, таможенные льготы и преференции… Впрочем, вы сами договоритесь, это не моего ума дело. – Когда? – Сейчас. Пока еще есть время… Один час сорок три минуты двадцать секунд… * * * Кабинет. Тишина. Покой. И вдруг какой-то топот, голоса и хлопающие двери. – Вас вызывают на прямую линию. – Кто? – Хозяин Белого дома. Срочно… Что?.. Кто?!.. Почему?! Да еще срочно! Час от часу не легче! – Соедините… Нет, не теперь, через десять минут. Извинитесь, скажите, что я в ванной. Хоть в сортире. Скажите, что у меня диарея от черной икры. Что угодно скажите! И быстро наведите справки, что у нас опять такое стряслось, зачем мне оттуда названивают. Кто накосячил? Из Белого дома просто так, чтобы про погоду спросить, звонить не будут! Всех на уши, чтобы понять и приготовиться!.. Десять минут томительного ожидания. – Ну, что? – Никак нет, всё в порядке, никаких происшествий или заявлений, никто не косячил. Тогда непонятно. Совсем!.. – Ладно, валяйте, соединяйте. – Доброго дня. Странно, по-русски, без акцента, без преамбулы, по-простецки. – Это говорит посредник. Кто?.. Какой посредник? В чем? Откуда он вообще? По прямому проводу! – Сейчас с вами будет говорить президент Соединенных Штатов Америки. Он готов выслушать все претензии и предложения, касающиеся смягчения двусторонних отношений и перспектив их развития. Пауза. Секундная. Но… бесконечная. И голос. Его!.. – Рад приветствовать вас. Я бы хотел обсудить перестройку политических и экономических отношений между нашими странами, так как считаю, что дальнейшее нарастание конфронтации может навредить миру и нашим народам… И дальше разговор в доверительном, без референтов, черновиков и прочей бюрократии, формате. Вживую. Как между Хрущёвым и Кеннеди, когда всё на грани и все протоколы и условности побоку. Потому что мир замер и всё зависит лишь от двух человек, от двух политиков, которые либо договорятся, либо – нет. Такие разговоры, может быть раз в полстолетия и именно они, а не многомесячные мидовские дебаты перекраивают мир и межгосударственные отношения. – …Спасибо за этот конструктивный во всех отношениях разговор. Я очень рад, что вы, как президент великой страны, проявили политическую волю и дальнозоркость, взяв курс на сближение наших стран и народов и разрядку мировой напряженности… – Американский народ всегда испытывал к вашей стране самые теплые чувства, и я уверен, что мы сможем упрочить наши дружеские отношения. Охренеть можно – переговоры, разоружение, санкции, таможенные тарифы. То, что годами пытались выторговать без всякого успеха и даже надежды. Какая муха хозяина Белого дома укусила? Но если укусила, то это очень полезная муха! И последний вопрос оттуда, с холма, частного характера: – Ваш человек… Пауза… Долгая… Многозначительная. Чтобы его поняли там, на другом конце провода, чтобы поняли больше, чем будет сказано. – Мой человек? – Да, ваш, который инициировал этот диалог. Он уполномочен, он представляет ваши интересы? – Нет. Я не понимаю о ком вы говорите. Я никому не поручал вести какие-либо переговоры, тем более на столь высоком уровне. Я не знаю кто это. – То есть всё, что он… тут делал, он делал по своей инициативе? – Я не знаю, что он делал и кто он такой. Этот человек вам нужен? – Да. Я бы хотел продолжить этот контакт. И готов расценить положительное решение данного вопроса как шаг навстречу нашим новым форматам взаимоотношений. – Зачем он вам? – Я бы не хотел, чтобы о наших договоренностях знал кто-то еще.