Тут бес под камнем рискнул пошевелиться. – Если ты уже закончил, о Всемилостивейший, не позволишь ли ты мне продолжить свой путь? Если я вручу послания слишком поздно, меня накажут Раскаленным Пунктиром. – Ну, так и быть. Многие в такой ситуации просто проглотили бы малого демона, оказавшегося втянутым в разборку сильных мира сего, но это не мой стиль[46]. Я слез с валуна и откатил его в сторону. Сплющенный в лепешку посланец кое-как сложился в паре мест и с трудом поднялся на ноги. – Держи свои письма. Не беспокойся, я их не подделал. – Да даже если бы и подделал, мне-то какое дело, о Великолепный Метеор Востока? Я просто разношу конверты. Откуда мне знать, чего в них? Это дело не мое. Стоило кризису миновать, как к бесу тут же вернулась его прежняя неприятная манера изъясняться. – Если расскажешь кому-нибудь о нашей встрече, я подкараулю тебя еще раз и тогда ты пожалеешь. – Я чё, дурак – искать неприятностей на свою шею? Нетушки. Ну так чё, если я больше не нужен, я полетел? И бес, несколько раз тяжело взмахнув кожистыми крыльями, оторвался от земли и скрылся за деревьями. Я выждал несколько минут, чтобы дать ему время убраться подальше, потом снова превратился в голубя и полетел над пустошью на юг, в сторону Пикадилли. 17 «Магические принадлежности Пинна» относились к тому разряду магазинов, куда посмеет войти только очень богатый или очень храбрый человек. Лавочка занимала стратегически выгодную позицию на углу Пикадилли и Дьюк-стрит и более всего походила на дворец, который сюда зачем-то притащила шайка сноровистых джиннов, притащила и кое-как втиснула промеж здешних однообразных домов. По обе стороны широкого серого бульвара тянулись книжные лавки волшебников и всякие кофейни, и на их фоне ярко освещенные окна и золотые колонны с каннелюрами просто-таки бросались в глаза. Даже при взгляде с воздуха в здании за милю чувствовалась аура утонченного изящества. Мне пришлось поморочиться с приземлением – многие выступы были утыканы шипами или покрыты чем-то липким, дабы отвадить всяких пакостных голубей вроде меня, – но в конце концов я умостился на дорожном знаке. Оттуда открывался прекрасный вид на магазин. Я продолжил его изучение. Каждая витрина являла собою памятник претенциозности и вульгарности, к которым втайне питают слабость все волшебники: драгоценности на вращающихся подставках, огромные увеличительные стекла над сверкающим великолепием колец и браслетов, автоматические манекены в пижонских итальянских костюмах с бриллиантовыми булавками в лацканах и все такое прочее. Второразрядные волшебники в поношенном повседневном платье, проходя мимо, невольно притормаживали, завистливо глазели на витрину и шли дальше, одолеваемые мечтами о славе и богатстве. Неволшебников здесь почти что и не мелькало. В этой части города простолюдины появлялись редко. Сквозь одну из витрин я разглядел высокий прилавок из полированного дерева. За ним сидел невероятно толстый мужчина, с ног до головы одетый в белое. Он восседал на своем стуле, словно на насесте, и трудолюбиво отдавал приказы груде коробок, пошатывавшейся рядом с ним. Вот наконец прозвучала последняя команда, толстяк отвернулся, и коробки поплыли через комнату. Мгновение спустя они повернули, и я смог увидеть небольшого коренастого фолиота[47]. Он и волок всю эту груду. Добравшись до стеллажа в углу, фолиот развернул небывало длинный хвост и принялся ловко подхватывать коробки по одной и осторожно раскладывать по полкам. Толстяк оказался не кем иным как самим Шолто Пинном, владельцем магазина. Бес-посланец упомянул, что он – волшебник, и я заметил, что он носит в одном глазу монокль в золотой оправе. Несомненно, именно благодаря ему толстяк и видел истинный облик своего слуги, поскольку на первом плане фолиот выглядел как обычный парень – чтобы не пугать прохожих-неволшебников. С виду Шолто показался мне весьма незаурядным и даже опасным типом: невзирая на значительные габариты, двигался он уверенно и плавно, а глаза у него были живые и проницательные. Что-то мне подсказывало, что одурачить его нелегко, а потому я отказался от своего первоначального намерения обернуться человеком и попытаться что-нибудь вытянуть из Пинна. Малыш фолиот показался мне более подходящей кандидатурой. Я принялся терпеливо ждать подходящего момента. Когда настало время обеденного перерыва, ручеек посетителей, текший к Пинну, сделался полноводнее. Шолто лебезил перед покупателями, не забывая обдирать их как липку, а фолиот метался по магазину, поднося шкатулки, плащи, зонты и прочие требуемые предметы. Несколько покупок таки состоялось; потом обеденный перерыв завершился и покупатели разошлись. Теперь уже Шолто обратился мыслями к своему брюху. Он выдал фол йоту указания, надел мохнатое меховое пальто и удалился. Я видел, как он подозвал такси, уселся в него, и машина влилась в поток транспорта. Прекрасно. Значит, некоторое время его не будет. Фолиот тем временем повесил на дверь магазина табличку «Закрыто», уселся за прилавок и, подражая Шолто, напустил на себя важный вид. Подходящий момент наступил. Я сменил облик. Долой голубя! Вместо этого в дверь магазина постучал бес-посланец, срисованный с того, которого я отлупил в Хэмпстеде. Фолиот поднял голову, посмотрел на меня удивленно и сердито и жестом велел мне проваливать. Я постучал еще раз, погромче. Фолиот с раздраженным возгласом соскочил со стула, рысцой подбежал к двери и отворил ее. Дверь скрипнула. Колокольчик, висевший над ней, звякнул. – У нас закрыто. – Письмо для мистера Шолто. – Его нет. Зайди попозже. – Письмо срочное. По неотложному делу. Когда он вернется? – Примерно через час. Хозяин пошел обедать. – А куда он пошел? – Он мне не сообщил. Фолиот держался заносчиво и высокомерно. Он явно считал ниже своего достоинства разговаривать со всякими там бесами. – Ладно, неважно. Я подожду. Я извернулся, просочился сквозь приоткрытую дверь, поднырнул под рукой у фолиота и очутился в магазине. – Ух ты! У вас тут круто! Фолиот в панике ринулся за мною следом. – Нельзя! Нельзя! Мистер Пинн оставил мне указание никого не пускать… – Да не кипятись ты так, приятель. Я ничего не свистну. Фолиот решительно встал между мною и ближайшим стеклянным шкафчиком с серебряными карманными часами. – А я этого и не боюсь! Стоит мне топнуть ногой, как сюда явится хорла и сожрет любого вора или непрошеного гостя! А теперь будь любезен удалиться! – Ладно, ладно. – Я, понурившись, повернул к двери. – Ты слишком силен для меня. Да еще и везунчик к тому же. Не всякого возьмут в такое шикарное место. – Это ты правильно сказал. Фолиот был задиристым, но тщеславным и слабохарактерным. – Тебя-то небось не бьют и Раскаленным Пунктиром не жгут! – продолжал плакаться я. – Естественно нет! Я – воплощение умелого и полезного работника, и хозяин прекрасно со мною обращается. Таких типов я уже видал. Соглашатель наихудшего толка. Мне захотелось его укусить[48]. Но, как бы там ни было, он дал мне требуемую зацепку. – Ха! Еще бы он обходился с тобой плохо! – сказал я, – Он небось знает, как ему повезло, что у него такой работник, как ты. Чего бы он без тебя делал? Ты же наверняка переносишь тут все тяжести. А еще ты можешь доставать хвостом до верхних полок, или подметать им пол, или… Фолиот возмущенно подбоченился. – Ах ты наглая поганка! Хозяин ценит меня куда за более важные услуги! Чтоб ты знал, он называет меня помощником – и это при посетителях, попрошу отметить! Я вместо него присматриваю за магазином, пока он обедает. Я веду счета, я помогаю разыскивать предметы, которые требуются покупателям, я… – Погоди-погоди! «Предметы»? – Я присвистнул. – Ты хочешь сказать, что он позволяет тебе возиться с товаром – ну, со всем этим магическим добром, амулетами и всяким прочим? Да ты гонишь! Гнусная физиономия фолиота расплылась в самодовольной ухмылке. – А вот и нет! Вот и позволяет! Мистер Пинн доверяет мне безоговорочно. – И что, он тебе доверяет взаправду мощные вещи или всякий ярмарочный хлам – ну, рука славы, зеркало мул ера и все такое? – Естественно мощные! Самые опасные и редкие артефакты! Хозяин хочет быть уверенным в их силе и всегда проверяет, не подсунули ли ему подделку, – и тут ему необходима моя помощь. – Да ну?! Что, правда? И как, попадается что-нибудь знаменитое? Я прислонился к стене и умостился поудобнее. Голова этого подлизы уже так распухла[49], что он напрочь позабыл, как минуту назад собирался выставить меня за дверь. – Еще как попадается, да только ты небось и не слыхивал о таких редкостях. Хотя если припомнить… Вот в прошлом году гвоздем сезона был ножной браслет Нефертити. Он вызвал настоящую сенсацию! Один из агентов мистера Пинна откопал его в Египте и доставил сюда специальным самолетом. Мне доверили чистить его! Подумай об этом в следующий раз, когда будешь лететь куда-нибудь под дождем. Этот браслет продали с аукциона. Его купил герцог Вестминстерский и выложил за него кругленькую сумму. Поговаривают, – фолиот подался поближе ко мне и понизил голос, – будто он купил его в подарок жене, поразительно некрасивой особе. Этот браслет придает своему носителю небывалую красоту и очарование – собственно, именно благодаря ему Нефертити удалось заполучить фараона. Хотя откуда тебе об этом знать! – Угу[50]. – Что там у нас еще… Волчья шкура Ромула, флейта из Шартра, череп отца Бэкона… Я мог бы и продолжить, но не хочу тебя утомлять. – Да, это для меня малость чересчур, приятель. О, вспомнил! Знаешь, о чем я слыхал? Об Амулете Самарканда, вот о чем! Мой хозяин несколько раз про него упоминал. Готов поспорить, что вот его ты никогда не чистил. Это невинное замечание заставило фолиота занервничать. Он прищурился, и кончик его хвоста слегка задергался. – А кстати, кто твой хозяин? – вдруг спохватился он. – И где послание? Что-то я у тебя ничего не вижу. – Конечно не видишь. Как же ты увидишь, когда оно здесь! – И я постучал себя когтем по голове. – А насчет хозяина, так это не секрет. Саймон Лавлейс – вот кто у меня хозяин. Ты, может, даже видел его. Пожалуй, приплетать сюда волшебника, дабы исправить положение, было немного чересчур. Но стоило мне упомянуть Амулет Самарканда, и поведение фолиота резко изменилось, а мне вовсе не хотелось усугублять его подозрительность – ведь тогда он точно не ответил бы на мой вопрос. К счастью, мои слова явно произвели на него сильное впечатление. – А, мистер Лавлейс! Ты никак у него новенький? А где Ниттлес? – Он вчера ночью потерял послание. Ну, хозяин ему и всыпал. – Потерял послание? Я всегда считал, что Ниттлес тот еще разгильдяй. Поделом ему. Кажется, приятные размышления о том, что бес-посланец получил по заслугам, привели фолиота в умиротворенное состояние; в глазах у него появилось мечтательное выражение. – Да, мистер Лавлейс – настоящий джентльмен и превосходный клиент. Всегда так прекрасно одет и так вежливо разговаривает, когда просит что-нибудь подать… Они, конечно же, добрые друзья с мистером Пинном. Так значит, он упоминал про Амулет Самарканда? Ну, это и неудивительно, если вспомнить, что произошло. Грязное дело. А убийцу так и не нашли, хотя прошло уже шесть месяцев.