– Джабор! – крикнул Факварл, – Уходим! Я бросил взгляд через плечо. Джабор сцепился с хорлой врукопашную; казалось, будто силы его неисчерпаемы. Но из портала лезли все новые и новые стражники. Мне стало ни до чего: я думал лишь о том, как просочиться в лазейку. Факварл уже проскользнул сквозь нее. Я устремился за ним. Темницу у меня за спиной сотряс чудовищной силы взрыв, до моих ушей донесся яростный вой шакала. В кромешной тьме узкого туннеля голос Факварл а звучал приглушенно и странно. – Мы почти выбрались. Теперь лучше всего обернуться вороном. – Почему? – Их здесь сотни. Мы можем смешаться со стаей и выиграть время – так легче будет выбраться за стены. Хоть у меня совершенно не лежала душа следовать какому бы то ни было совету Факварла, я понятия не имел, что ждет нас снаружи. Первым делом нужно удрать из Тауэра. Удрать от Факварла я смогу и попозже. Потому я сосредоточился и сменил облик. – Ты превратился? – Да. Я прежде никогда не носил этот облик, но ничего особо трудного в нем вроде бы нет. – Джабора там позади не слыхать? – Нет. – Ладно, догонит. Значит, так: выход наружу у меня перед носом. На дыре стоит Маскировка, так что они не должны были ее обнаружить. Быстро вылетай и лети прямо вниз. Увидишь кухонный двор: вороны слетаются туда за объедками. Там и встретимся. Главное – держись понезаметнее. Впереди послышалось царапанье, а затем последовала внезапная вспышка света. Факварл исчез; теперь я увидел очертания выхода, накрытого сетью из маскирующих нитей. Я подскакал к барьеру, ткнулся в него клювом, надавил, и голова моя очутилась на холодном ноябрьском воздухе. Я, не мешкая, выбрался сквозь дыру, расправил крылья и плавно скользнул по воздуху вниз, во двор. За время спуска я наскоро осмотрелся по сторонам и убедился, что до безопасности мне еще далеко: лондонские крыши виднелись где-то вдалеке, за множеством круглых башен и высоких крепостных стен. По стенам расхаживали стражники, а по небу беспорядочно носились следящие шары. Тревога уже поднялась. Откуда-то сверху неслись завывания сирены, а неподалеку, в центральном, лучше всего огражденном дворе целая толпа полицейских мчалась к какой-то невидимой мне цели. Я приземлился в маленьком боковом дворике; теперь от всеобщей паники меня отделяли два здания, примыкающие к главной башне. Булыжная мостовая была усеяна пропитанными жиром хлебными корками, шкурками от бекона и шумной стаей голодного воронья. Один из воронов бочком, незаметно подскочил поближе ко мне. – Бартимеус, ты кретин! – В чем дело? – У тебя клюв ярко-синий! Сейчас же переделай его. Ну, в конце концов, это мой первый опыт воплощения в ворона. И превращаться мне пришлось в темноте. Чего он, интересно, ожидал? Но сейчас было не время для споров. Я переделал клюв. – Они все равно увидят сквозь маскировку! – огрызнулся я. – Тут, должно быть, сотни всяких часовых! – Да, верно, но нам нужно лишь немного времени. Они еще не знают, что мы – вороны, и если мы сможем затесаться в стаю, у них уйдет несколько лишних секунд на то, чтобы распознать нас. Нам нужна стая, чтобы улететь… Вот только что добрая сотня воронов преспокойно клевала холодные беконовые шкурки, пребывая в ладу с собою и окружающим миром. А в следующее мгновение Факварл явил им на первом плане свой истинный облик: это длилось какую-нибудь долю секунды, но ее вполне хватило. Четыре ворона сдохли на месте, несколько штук вернули свой завтрак обратно, а все прочие в панике рванули прочь, каркая и молотя крыльями по воздуху. Мы с Факварлом очутились в самой гуще стаи. Мы тоже изо всех сил работали крыльями, разворачиваясь, поднимаясь и опускаясь вместе с остальными, и напрягались, стараясь не отстать. Стая взмыла вверх, перемахнув через плоскую крышу главной башни; над башней реял огромный флаг, и люди-часовые смотрели на Темзу. Потом стая спустилась и пронеслась через серый двор, расположенный с другой стороны башни. Посреди плаца было нарисовано штук двадцать будничных пентаклей, и я, проносясь мимо, успел заметить появившуюся в них целую компанию духов; их как раз в этот момент вызвал отряд волшебников в серых мундирах. Духи были из числа меньших, в основном – хваленые бесы[69], но в таком количестве и они могли создать достаточно проблем. Я от души понадеялся, что вороны не захотят приземлиться в этом дворе. Но птицы вообще не выказывали ни малейшего желания останавливаться. Страх по-прежнему гнал их вперед, и они кружили среди укреплений Тауэра. Несколько раз они вроде бы уже направлялись к внешней стене, но каждый раз закладывали вираж и поворачивали обратно. Разок мне даже захотелось было рвануть наружу в одиночку, но тут на зубчатой стене появился какой-то странный часовой – иссиня-черный, на четырех паучьих лапках, – и я сразу передумал. Ну, не понравилось мне, как он выглядит. А я после плена и стольких вынужденных превращений слишком устал, и мне не хотелось рисковать столкновением с неведомой силой. Наконец мы очутились еще в одном дворе. С трех сторон его окружали постройки, а с четвертой к стене поднималась крутая насыпь, поросшая зеленой травой. Вороны опустились на насыпь и принялись ковылять по ней, бесцельно клюя землю. Факварл подскочил ко мне. Одно крыло у него бессильно свисало, и из него по-прежнему сочилась кровь. – Эти птицы совершенно не желают улетать, – сказал я. – Они собрались здесь попастись. Ворон кивнул. – Они доставили нас туда, куда смогли, – и ладно. Это внешняя стена. Перебраться через нее – и мы свободны. – Ну так вперед! – Одну минутку. Мне нужно передохнуть. И, может, Джабор… – Джабор мертв. – Ты его плохо знаешь, Бартимеус, – Факварл ткнулся клювом в раненое крыло, отодвигая перо в сторону от засыхающей крови. – Сейчас, одну минуту. Чертов утукку! Кто ж знал, что он такой шустрый! – Бесы идут! – прошипел я. Целый батальон этих тварей как раз тек через арку в дальнем углу двора; бесы рассыпались веером и принялись придирчиво осматривать каждый камешек. Воронья стая все еще укрывала нас, но это не могло продолжаться долго. Факварл выплюнул еще одно перо на траву; там оно, прежде чем растаять, на миг превратилось в извивающуюся полоску студенистой массы. – Ладно. Взлетаем, перемахиваем через стену и сваливаем. Ни в коем случае не останавливайся. Я вежливо взмахнул крылом. – Только после вас. – Нет-нет, Бартимеус, после вас. – Ворон несколько раз согнул и разогнул здоровенную когтистую лапу, разминая ее, – Я постоянно буду держаться у тебя за спиной, так что, пожалуйста, разнообразия ради не пытайся сбежать. – Что за отвратительная подозрительность. Бесы подобрались ближе; они обнюхивали землю, словно псы. Я взлетел и стрелой ринулся к зубчатой крепостной стене. Поднявшись на высоту стены, я заметил расхаживавшего по галерее часового. Это был некрупный фолиот, и к голове его был сбоку привязан помятый бронзовый горн. К несчастью, он тоже меня заметил. Прежде чем я успел хоть что-то предпринять, фолиот прижал мундштук к губам и затрубил, коротко и резко. Ему тут же ответили – вдоль всей стены запели трубы: то пронзительно, то хрипло, то громко, то тихо, угасая где-то вдали. Неизбежное случилось: наша маскировка была разгадана. Растопырив когти, я ринулся на часового. Фолиот пискнул, потерял равновесие и свалился со стены. Я перемахнул через стену, пронесся над крутой насыпью из черных камней и земли и помчался в город, прочь от Тауэра. Некогда тормозить, некогда оглядываться. Я несся вперед, изо всех сил работая крыльями. Внизу промелькнули широкая серая магистраль с оживленным движением, гаражи с плоскими крышами, какая-то узкая дорога, берег, усыпанный галькой, излучина Темзы, верфь, пристань, еще какая-то дорога… Эй! А ведь дела не так уж плохи – я удираю с обычным моим щегольством! Меня и Тауэр разделяет уже не меньше мили. Скоро я смогу… Я поднял голову и оторопело заморгал. Это еще что такое?! Прямо передо мной вырисовывался лондонский Тауэр. Над центральной башней во множестве кружили знакомые силуэты. Я прилетел обратно! Что-то случилось с моим чувством направления. Я стремительно развернулся, описав петлю вокруг трубы на какой-то крыше, и стрелой понесся в обратном направлении. Позади послышался голос Факварла. – Бартимеус, стой! – Ты что, не видишь их?! – проорал я через плечо. – Они же нас сейчас сцапают! И я наддал, не обращая внимания на настойчивые вопли Факварла. Крыши так и мелькали подо мной. Потом внизу пронеслись мутные воды Темзы – я перелетел через нее за рекордно короткий промежуток времени. Потом… Лондонский Тауэр – в точности такой же. Теперь знакомые силуэты разбились на группы и понеслись в разные стороны, следуя за следящими шарами. Одна такая группа направлялась прямиком ко мне. Все мои инстинкты требовали развернуться и спасаться бегством, но я был окончательно сбит с толку. Я опустился на крышу. Через несколько секунд рядом со мной приземлился Факварл и, едва переведя дыхание, разразился ругательствами. – Кретин! Теперь мы вернулись в исходную точку! Лишь теперь до меня дошло, в чем тут дело. – Ты хочешь сказать, что… – Тот, первый Тауэр был зеркальной иллюзией. Нам нужно было просто пролететь сквозь него[70]. Лавлейс предупреждал нас с Джабором – а ты не стал меня слушать! Чтоб тебе пусто было, Бартимеус, – тебе и моему крылу! Над крепостной стеной пронеслось целое войско джиннов. От преследователей нас отделяла лишь дорога. Факварл спрятался за трубу. – Нам от них не улететь! Тут меня посетило вдохновение. – Значит, мы не полетим. Где-то тут был светофор… – И чего? Вежливость Факварла дала трещину. – Ничего. Просто поймаем попутку. Стараясь держаться так, чтобы здание закрывало меня от преследователей, я спорхнул с крыши и полетел к перекрестку, к веренице машин, дожидающихся, пока вспыхнет зеленый свет. Я приземлился на мостовую, рядом с хвостом этой вереницы. Факварл следовал за мной по пятам. – Ну, самое время превращаться, – сказал я. – И во что? – Во что-нибудь с крепкими когтистыми лапами. Поторопись – свет сейчас сменится. И прежде чем Факварл успел возразить, я вскочил на бордюр и нырнул под ближайшую машину, стараясь не обращать внимания на отвратительный запах масла, пары бензина и тошнотворную вибрацию, усилившуюся, когда невидимый водитель прибавил оборотов. Без малейших сожалений я распростился со шкурой ворона и превратился в стигийского бесенка – они состоят в основном из шипов и сплетенных мышц. Шипы и зубцы тут же впились в грязное днище машины, и в тот же миг автомобиль задрожал, готовясь сорваться с места. Я понадеялся было, что Факварл замешкается и не успеет присоединиться ко мне, но увы: рядом со мной появился второй бесенок. Он мрачно повис между колесами, не сводя с меня глаз. Во время пути мы почти не разговаривали. Слишком уж громко ревел мотор. Впрочем, в стигийских бесенят превращаются ради их зубов, а не ради языков. Целую вечность спустя автомобиль остановился. Водитель покинул машину и куда-то отошел. Воцарилась тишина. Я со стоном ослабил свои хитроумные захваты и тяжело хлопнулся на гудрон дороги. Меня подташнивало от всяческих высокотехнологичных запахов[71]; к тому же меня еще и укачало. Факварл чувствовал себя не лучше. Мы, не сговариваясь, превратились в двух матерых, слегка потрепанных котов, прихрамывая, выбрались из-под машины, пересекли лужайку и нырнули в густые заросли кустов. И там мы наконец смогли расслабиться, приняв свои излюбленные облики. Повар тяжело опустился на пень.