– Ты, слизняк вонючий! Я тебе сейчас как врежу, чтобы не говорил про меня такого! Натаниэль даже попятился в замешательстве. – Извини, я ничего такого не хотел… Э-э… Раз оно ценное, может, ты подскажешь, кто бы мог его купить? А то мне позарез нужны деньги. Стенли взглянул на Фреда. Тот молча кивнул. – Тебе повезло! – бодро заявил Стенли, – Фред согласен – а я всегда согласен со стариной Фредом. Мы и вправду знаем кое-кого, кто может дать тебе за эту штуку хорошую цену и, возможно, помочь тебе, если ты вдруг окажешься на мели. Пошли с нами, и мы тебя сведем с этим человеком. Это было интересное предложение, но сопряженное с изрядными неудобствами. Натаниэль не мог сейчас шататься по Лондону ради какой-то непонятной встречи. Он и так уже слишком надолго покинул библиотеку. Сейчас куда важнее было добраться до конференции Лавлейса. А кроме того, если уж связываться с этими преступниками, так надо брать с собой Бартимеуса. Натаниэль покачал головой. – Я не могу прямо сейчас, – сказал он, – Скажите мне, что это за человек или где его искать, и я приду попозже. Собеседники уставились на него. – Ты уж извини, но с этим делом такой номер не пройдет – да и с этим человеком тоже, – сказал Стенли, – А чего у тебя такого важного, что ты не можешь? – Ну, мне надо встретиться с другом, – ляпнул Натаниэль и тут же мысленно выругался. Опять промах! Фред пошевелился. Его куртка снова заскрипела. – Ты же только что сказал, будто не знаешь, где он. – Ну да. Мне нужно его найти. Стенли посмотрел на часы. – Извини, Джон, но сейчас или никогда. Твой друг может подождать. Ты же вроде как хотел продать эту вещь? – Хотел, но не обязательно прямо сегодня. Меня очень интересует ваше предложение, но я правда сейчас не могу. Слушайте, давайте встретимся завтра. В это же время на этом же месте. Натаниэль начал впадать в отчаяние и от этого стал говорить слишком быстро. Он чувствовал, как растет недоверчивость его собеседников. Надо уладить все это как можно быстрее! – Не, не катит. – Мальчишка-газетчик поправил кепку, – Наверное, Фред, надо решать это дело. Нам что-нибудь мешает? Фред покачал головой. Натаниэль, не веря глазам своим, увидел, как тот сунул его гадательное зеркало к себе в карман. – Эй! Это мое! – в гневе выкрикнул он. – Отдай сейчас же! – Ты упустил свой шанс, Джон, – если тебя и вправду так зовут. Отвали. Стенли наклонился, чтоб поднять с земли ручки своей тележки. А Фред толкнул Натаниэля, и тот распластался по мокрой каменной стене. От этого удара у него слетели последние тормоза, и Натаниэль со сдавленным криком накинулся на Фреда, молотя его по чему попало. – Отдай мое зеркало! Он чувствительно пнул Фреда в голень, и тот взвыл. А потом размахнулся и заехал Натаниэлю в челюсть. И в следующий миг Натаниэль обнаружил, что он валяется на грязном тротуаре и в голове у него звенит, а Фред со Стенли спешат к выходу из переулка, волоча за собою тележки, а те дребезжат и подпрыгивают. Бешенство оказалось сильнее головокружения. Натаниэль поднялся с земли и, пошатываясь, ринулся в погоню. Но двигаться быстро он не мог. На переулок уже опустилась ночь. Стены домов превратились в серые занавеси, лишь немногим светлее непроглядной черноты, маячащей впереди. Натаниэль пробирался на ощупь, шаг за шагом, придерживаясь рукой за кирпичную стену и изо всех сил вслушиваясь в поскрипывание тележек где-то впереди. Похоже, Фред со Стенли тоже вынуждены были сбавить шаг – скрип и топот не становились тише, и это давало Натаниэлю возможность следить за их передвижениями. И снова он был в ярости от собственной беспомощности. Проклятый джинн! Вечно, когда он позарез нужен, его где-то носит! Ну, попадись мне эти воры, я им… А куда они подевались? Натаниэль остановился у высокого, необыкновенно грязного окна, забранного решеткой. Издалека донесся стук колес о брусчатку. Ага, налево. Натаниэль свернул туда, откуда доносился шум. Но вскоре он осознал, что шум изменился. Грохот колес сменился приглушенными голосами. Натаниэль пошел осторожнее, прижимаясь к стене и на каждом шаге пробуя дорогу перед собой, чтобы не угодить в лужу и не нашуметь. Переулок уткнулся в узкую, мощенную булыжником улицу; вдоль улицы тянулись убогие мастерские, позаброшенные и заколоченные досками. В дверных проемах паутинками затаились тени. Едва различимо пахло древесными опилками. Натаниэль увидел посреди улочки тележки. Висевший на шесте фонарик сняли с тележки Стенли, и теперь он освещал какое-то крыльцо. И в тусклом круге света стояли и тихо беседовали трое – Фред, Стенли и еще кто-то худощавый, в черной одежде. Натаниэль не видел его лица. Натаниэль затаил дыхание и прислушался. Не помогло. Он стоял слишком далеко. Он не мог сейчас драться с ними, но даже малейшая крупица информации может пригодиться в будущем. Ради этого стоило рискнуть. Натаниэль подобрался чуть поближе. И опять не повезло. Ясно было лишь, что Фред и Стенли по большей части молчат, а говорит их собеседник. У него был молодой голос, высокий и резкий. Еще чуть ближе… А на следующем шаге он в потемках задел ногой пустую винную бутылку, стоявшую у самой стены. Бутылка покачнулась, негромко звякнула, но устояла. Она не упала. Но и этого негромкого дребезжания оказалось довольно. Свет фонаря дернулся. Трое собеседников резко развернулись в ту сторону, откуда донесся шум, – Стенли, Фред и… Натаниэль видел это лишь долю секунды, но оно навеки запечатлелось в его памяти. Девичье лицо, юное, бледное, обрамленное прямыми темными волосами. Глаза ее расширились, но страха в них не было – лишь ярость. Натаниэль услышал, как девчонка выкрикнула приказ. Фред прыгнул вперед. И тут что-то бледное и блестящее метнулось к Натаниэлю из темноты. Он стремительно пригнулся и врезался виском в стену. К горлу подкатила желчь, и перед глазами вспыхнул свет. И Натаниэль сполз в лужу у подножия стены. Он лежал в полубессознательном состоянии, не в силах пошевелиться – глаза его были закрыты, мышцы обмякли, – и почти не осознавал, что происходит вокруг. Чьи-то дробные шаги приблизились к нему; послышались скрежет металла, поскрипывание кожи. Натаниэль почувствовал, что рядом кто-то есть. Что-то легонько коснулось его лица. Женский голос: – Ты промазал. Он в отключке, но жив. – Если хочешь, Китти, я перережу ему глотку. А это уже Фред. Натаниэль не мог бы сказать, сколько длилась пауза, последовавшая за этими словами. – Не надо. Он всего лишь мальчишка, хоть и дурень. Пусть живет. На темной улице воцарилась тишина. Со временем голова Натаниэля перестала кружиться, а куртка его промокла насквозь, и вода леденила тело, но Натаниэль долго еще лежал неподвижно. Он боялся пошевелиться. Бартимеус 34 Я просидел в библиотеке почти пять часов, прежде чем наконец-то послышался скрип отодранной доски и в здание ввалился мой унылый, мокрый, грязный и чрезвычайно дурнопахнущий хозяин. Оставляя за собой грязный след – надеюсь, это все-таки была грязь, а не что иное, – словно какая-то огромная сухопутная улитка, он доковылял до второго этажа, где и сполз по стеночке на пол. Я, ведомый духом научной любознательности, зажег небольшое Пламя и осмотрел мальчишку. Хорошо, что у меня есть опыт общения со стигийскими бесенятами и им подобными – ибо выглядел он неважнецки. Складывалось впечатление, будто его взяли и поваляли по какому-то вонючему болоту или скотному двору, а потом окунули головой в бочку с нечистотами и мелко нарубленной соломой. Волосы его слиплись в жесткие пряди, которые стояли торчком, словно иглы распущенного хвоста дикобраза. На скуле красовался здоровенный синяк, а над ухом – неприятного вида порез. И тем не менее глаза его пылали бешенством. – Надеюсь, вы приятно провели вечер, сэр? – полюбопытствовал я. – Костер! – прорычал он, – Разведи костер. Я окоченел. Столь высокомерный хозяйский тон странно звучал в устах существа, от которого сейчас и шакал отвернулся бы с презрением, но я не стал спорить. Очень уж это все меня забавляло. Потому я собрал деревяшки, какие подвернулись, зажег животворящий огонь и присел (в облике Птолемея) поближе – насколько мог вытерпеть. – Какая приятная перемена, – бодро заметил я, – Обычно лезть во всякие передряги и измазываться в грязи с головы до ног приходится джиннам. Мне нравятся подобные новшества. И что же заставило тебя покинуть библиотеку? Тебя обнаружили прихвостни Лавлейса? Сюда вломился Джабор? – Я вышел за газетой, – медленно процедил он сквозь стиснутые зубы. Все забавнее и забавнее! Я опечаленно покачал головой. – Тебе следовало бы доверить столь опасное предприятие тем, кто лучше к нему подготовлен. В следующий раз попроси сходить за газетой какую-нибудь бабусю или карапуза-ползунка… – Заткнись! – Мальчишка яростно сверкнул глазами, – Это был тот мальчишка-газетчик! И его приятель, Фред! Два простолюдина! Они украли мое зеркало – то самое, которое я сделал, – и заманили меня подальше отсюда. Я пошел за ними, а они попытались меня убить. И убили бы, если бы не та девчонка… – Девчонка? Какая еще девчонка? – …и все равно я расшиб голову и свалился в лужу, а потом они ушли, а я не мог найти обратную дорогу, а уже начался комендантский час, и везде шныряли следящие шары, и приходилось от них прятаться. В конце концов мне пришлось черт знает сколько валяться в грязюке, сидя под мостом, пока улицу прочесывали прожекторами. А потом, когда патрульные убрались, снова искать дорогу! Несколько часов подряд! И я расшиб колено. Ну, это, конечно, не Шекспир, однако же мне давно уже не рассказывали на сон грядущий такой великолепной истории. Я веселился от души. – Они из Сопротивления, – продолжал тем временем Нат, глядя в огонь. – Я уверен! Они собираются продать мой диск – отдать его тем самым людям, которые устроили нападение на Парламент! Он сжал кулаки. – Ну почему тебя там не было! Ты был мне нужен! Я мог бы поймать их всех и заставить рассказать, кто у них главный. – Хотелось бы напомнить, – холодно заметил я, – что я в это время выполнял задание, которое ты же мне и поручил. А что за девчонка?