Тем временем огромное существо протискивалось сквозь щель. Появилась вторая рука, за ней – намек на туловище. Большинство волшебников столпились вдоль стен, но те немногие, что стояли у окон, заметили рябь, пробежавшую по всем планам. Их лица изменились: мужчины превратились в женщин, а женщины – в детей. Обезумев от такого превращения, какой-то волшебник в ослеплении кинулся к помосту – и его тело в мгновение ока будто стало жидким. Его затянуло в щель, словно в воронку слива, и он исчез из вида. Мой хозяин задохнулся от ужаса. Теперь в щель просунулась огромная прозрачная нога – вкрадчивым, почти кошачьим движением. Положение становилось отчаянным. И тем не менее в глубине сердца я оставался оптимистом. Я заметил, что рябь, исходящая от этого существа, изменяла природу всех заклинаний, какие только пускали в ход волшебники. И это дало мне надежду. – Натаниэль! – позвал я. – Слушай меня. Сперва он не ответил. Вид лордов и леди его королевства, мечущихся, словно испуганные курицы, поверг мальчишку в шок. После всего, что произошло за последние несколько дней, я почти позабыл, насколько он на самом деле молод. А сейчас он ни капли не походил на волшебника – всего лишь перепуганный мальчишка. – Натаниэль! – Что? – слабо отозвался он. – Слушай. Если мы выберемся из Пут, ты знаешь, что нам нужно будет сделать? – Но как нам отсюда выбраться? – Об этом не беспокойся. Если мы вырвемся, что нам нужно сделать? Он пожал плечами. – Тогда я тебе скажу. Нам нужно сделать две вещи. Во-первых – отнять у Лавлейса Амулет. Этим придется заняться тебе. – Почему? – Потому что теперь, когда Лавлейс надел его, я не могу прикоснуться к Амулету. Амулет поглощает все проявления магии, оказывающиеся рядом с ним, и мне как-то не хочется, чтобы он за компанию поглотил и меня. Но я постараюсь отвлечь Лавлейса, чтобы ты мог подобраться к нему поближе. – Хорошо. – А во-вторых, – продолжал я, – мы должны обернуть магию вызова вспять и отправить этого громилу обратно. Это тоже твоя работа. – Опять моя?! – Да. Я тебе помогу – стащу у Лавлейса рог. Чтобы справиться с этим делом, рог необходимо разрушить. Но тебе придется призвать на помощь нескольких волшебников, чтобы произнести изгоняющее заклинание. Кого-нибудь достаточно сильного и знающего – если, конечно, они еще в сознании. Не беспокойся – тебе не придется делать это в одиночку. Мальчишка нахмурился. – Но Лавлейс как раз намеревался отослать это существо в одиночку. В голосе вновь послышались нотки присущей ему энергичности. – Да. Но он – волшебник экстра-класса, искусный и могущественный. Ладно, с этим определились. Нам нужно заполучить Амулет. Если не получится, удирай и ищи помощи у других волшебников, пока я буду заниматься Лавлейсом. Я так и не узнал, что собирался ответить мальчишка, поскольку в этот самый миг то огромное существо вышло из щели, и по всем планам пробежала совсем уж сильная рябь. Она пронеслась по валяющимся креслам – часть из них разжижились, другие вспыхнули – и добралась до мерцающих белых Пут, места нашего заключения. И когда она коснулась Пут, те взорвались с оглушительным грохотом. Я полетел в одну сторону, мальчишка – в другую. Упал он неудачно и разбил лицо. Неподалеку от нас медленно повернулась огромная прозрачная голова. – Натаниэль! – заорал я, – Вставай! Натаниэль У него звенело в голове от взрыва, по губам что-то текло. Сквозь стоящий в зале дикий шум пробился голос. Кто-то звал Натаниэля, выкрикивал его истинное имя. Мальчик, пошатываясь, поднялся на ноги. Существо уже целиком присутствовало в зале. Натаниэль не столько видел, сколько ощущал его огромную фигуру, воздвигшуюся под самый потолок. За спиной твари в некотором отдалении беспомощно сбились в кучу волшебники вместе со своими бесами. А перед существом стоял Саймон Лавлейс и выкрикивал приказы своему рабу. Одну руку он прижимал к груди, а во второй, вытянутой вперед, он по-прежнему держал рог. – Ты видишь, Рамутра? – крикнул он. – У меня Амулет Самарканда, и потому ты ничего не можешь сделать со мной. Но все прочие живые существа в этом зале, будь то люди или духи, – в твоей власти! Я приказываю тебе уничтожить их! Огромное существо согласно склонило голову и повернулось к ближайшей кучке волшебников; по залу словно прокатилась ударная волна. Натаниэль кинулся к Лавлейсу. И заметил неподалеку уродливую муху, летевшую над самым полом. Лавлейс тоже заметил муху. Он, нахмурившись, следил за ее продвижением – муха сперва подлетела к нему, потом отступила, потом снова приблизилась, – и все это время Натаниэль подкрадывался к Лавлейсу сзади. Все ближе, ближе… Муха агрессивно метнулась Лавлейсу в лицо, волшебник отшатнулся, и в этот самый момент Натаниэль бросился на него. Он прыгнул на спину волшебнику и рванул его воротник. В тот же самый миг муха превратилась в мартышку и ловко схватилась за рог, который Лавлейс держал в руках. Лавлейс вскрикнул и так врезал мартышке, что та кубарем отлетела прочь. Затем он перебросил Натаниэля через себя, и мальчик тяжело грохнулся на пол. Натаниэль и мартышка валялись рядом, а Лавлейс стоял над ними. Очки волшебника свисали с уха. Натаниэлю все-таки удалось наполовину оторвать ему воротник, и теперь золотая цепь, на которой висел Амулет Самарканда, оказалась на виду. – Итак, – сказал Лавлейс, обращаясь к Натаниэлю, и поправил очки, – ты все-таки отверг мое предложение. Жаль. Как тебе удалось ускользнуть от Мориса? С помощью этой твари? – Он указал на мартышку. – Очевидно, это и есть Бартимеус. Натаниэль едва переводил дух. Когда он попытался подняться, тело его пронзила боль. Мартышка вскочила; силуэт ее сделался расплывчатым, и она словно бы начала увеличиваться. – Давай! – прошипела она Натаниэлю, – Пока он не… Лавлейс сделал знак рукой и произнес одноединственное слово. У него за плечом возникла массивная фигура с шакальей головой. – Я не собирался вызывать тебя, – сказал волшебник. – Хорошего раба, будь то человек или джинн, найти нелегко. А я подозреваю, что буду единственным, кто выйдет из этой комнаты живым. Но увидев здесь Бартимеуса, я решил, что было бы неправильно не предоставить тебе возможности покончить с ним лично. С этими словами Лавлейс небрежно указал на изготовившуюся к прыжку горгулью, что стояла теперь рядом с Натаниэлем. – Не подведи меня на этот раз, Джабор, – сказал он. Демон с головой шакала шагнул вперед. Горгулья выругалась и стрелой метнулась в воздух. Джабор распахнул крылья, испещренные красными прожилками, взмахнул ими – раздался звук, напоминающий хруст ломающихся костей, – и ринулся в погоню. Лавлейс и Натаниэль остались вдвоем. Боль в груди Натаниэля немного утихла, и он смог подняться на ноги. И теперь он неотрывно смотрел на золото, поблескивающее на шее у волшебника. – Знаешь, Джон, – сказал Лавлейс, небрежно похлопывая рогом по ладони, – если бы тебе повезло и ты сразу попал в ученики ко мне, вместе мы могли бы вершить великие дела. Ты – словно отражение меня в юности. Мы оба наделены волей к власти. Он улыбнулся, продемонстрировав белоснежные зубы. – Но тебя испортила бесхребетность Андервуда и его посредственность. Тут его перебили: какой-то волшебник с воем вклинился между ними; кожу волшебника покрывали мелкие сверкающие синие чешуйки. По всему залу звучали неясные, тревожные звуки – шум искажающейся магии; они раздавались все громче по мере того, как распространялись волны, идущие от Рамутры. Большинство волшебников и их бесов сгрудились у дальней стены и едва не лезли друг другу на голову в поисках пути к бегству. Огромное существо лениво шагало к ним, оставляя за собой груды хлама: преобразившиеся кресла, раскиданные в беспорядке портфели и сумочки, прочие пожитки – скрученное, вытянутое, сверкающее неестественными цветами и оттенками. Натаниэль постарался выбросить все это из головы. Он смотрел на цепочку Амулета и готовился к следующей попытке. Лавлейс улыбнулся. – Ты даже теперь не сдаешься, – сказал он. – Именно об этом я и веду речь – о твоей железной воле, стремлении действовать. Это очень хорошо. Но если бы ты был моим учеником, я научил бы тебя сдерживаться до тех пор, пока у тебя не появится возможность осуществить свои стремления. Настоящий волшебник должен быть терпелив, если он желает оставаться в живых. – Да, – хрипло отозвался Натаниэль. – Мне об этом уже говорили. – Тебе следовало прислушаться к этим словам. Ну что ж, теперь поздно. Тебя уже не спасти. Ты причинил мне слишком много вреда, и даже если бы я и хотел тебе помочь, я не имею такой возможности. Амулетом поделиться нельзя. На миг Лавлейс взглянул на Рамутру. Демон загнал группку волшебников в угол и теперь тянул к ним руку. Раздался чей-то пронзительный крик – и оборвался. Натаниэль едва заметно шевельнулся. Лавлейс тут же перевел взгляд обратно на него. – Все еще сохраняешь волю к борьбе? Что ж, раз уж ты не хочешь подождать, когда тебя, вместе со всеми этими трусами и дураками, постигнет неминуемая смерть, мне придется покончить с тобой в первую очередь. Считай это комплиментом, Джон. Он поднес рог к губам и коротко подул. По коже у Натаниэля поползли мурашки; он ощутил, что за спиной у него происходят какие-то перемены. Заслышав пение рога, Рамутра остановился. Пертурбация планов, обрисовывающая его силуэт, усилилась, словно существо излучало какие-то сильные эмоции – возможно, ярость. Натаниэль следил, как оно оборачивается; казалось, будто оно смотрит на Лавлейса через зал. – Не мешкай, раб! – крикнул Лавлейс. – Ты должен исполнять мои повеления! Пусть этот мальчишка умрет первым! Натаниэль почувствовал, как чуждый взгляд остановился на нем. И почему-то со странной, отстраненной отчетливостью обратил внимание на прекрасный златотканый гобелен, висевший прямо над головой гиганта. Гобелен казался крупнее, чем был на самом деле, как будто сущность демона каким-то образом увеличивала его. – Вперед! – Голос Лавлейса сделался резким и надтреснутым. От демона пошла мощная волна ряби, превращая ближайшую люстру в стаю крохотных желтых птичек; птахи кинулись врассыпную и заметались под стропилами – а потом растворились. Рамутра повернулся спиной к оставшимся волшебникам и, тяжеловесно шагая, направился к Натаниэлю. От ужаса у Натаниэля свело живот. Он попятился. И услышал позади смешок Лавлейса. Бартимеус Итак, мы с Джабором снова закружились, словно партнеры в танце: я отступал, он преследовал, и так шаг за шагом, синхронно. Мы летели сквозь хаос, царящий в зале, уворачиваясь от столкновения с панически мечущимися людьми, от вспышек вышедшей из-под контроля магии, от волн, исходящих от огромного существа, что величаво шествовало в центре зала. На лице Джабора застыла гримаса, которая в равной мере могла отражать и раздражение, и неуверенность, поскольку здешняя окружающая среда должна была стать серьезным испытанием даже для его необычайной жизнеспособности. Я решил подорвать его боевой дух.