– Ну и каково это – чувствовать себя ниже Факварла по статусу? – крикнул я, ныряя под одну из немногих уцелевших люстр. – Как я погляжу, его жизнью Лавлейс рисковать не захотел – его он сегодня не вызвал! Джабор, отделенный от меня люстрой, попытался обрушить на меня Чуму, но очередная волна энергии исказила ее, и к полу медленно поплыло облачко прекрасных цветов. – Очаровательно, – заметил я. – Теперь тебе осталось лишь научиться оформлять это должным образом. Хочешь, я подарю тебе симпатичную вазочку? Не думаю, что Джабор способен улавливать суть столь тонких оскорблений. Но тон он понял и даже сподвигся ответить. – ОН ВЫЗВАЛ МЕНЯ ПОТОМУ, ЧТО Я СИЛЬНЕЕ! – взревел он, вырвал люстру из потолка и швырнул в меня. Я увернулся, исполнив почти балетный пируэт, и люстра разбилась об стену. На головы волшебников посыпался ливень хрустальных осколков. Похоже, мой изящный маневр не произвел на Джабора должного впечатления. – ТРУС! – взвыл он. – ТЫ ТОЛЬКО И ЗНАЕШЬ, ЧТО УСКОЛЬЗАТЬ, КРАСТЬСЯ, УДИРАТЬ И ПРЯТАТЬСЯ! – Это называется «применять интеллект», – сообщил ему я, проделал еще один пируэт, схватил обломок балки и метнул в него как копье. Джабор даже не потрудился ее отбить; балка сломалась об его плечо и отлетела прочь. Затем он двинулся вперед. Несмотря на мое тонкое замечание, все мое умение ускользать, красться, удирать и прятаться в настоящий момент не могло принести мне особой пользы. Взглянув вниз, я увидел, что ситуация стремительно ухудшается. Рамутра[118] повернулся и пошел через зал обратно, туда, где стояли этот волшебник и мой хозяин. Нетрудно было понять, что задумал Лавлейс: мальчишка стал слишком сильно раздражать его, и он возжелал покончить с ним немедленно. Я мог его понять. Лавлейс по-прежнему держал в руке рог. И Амулет по-прежнему болтался на шее волшебника. Так что мы до сих пор ничего не добились. Лавлейса необходимо было как-то отвлечь, пока Рамутра не подобрался достаточно близко, чтобы уничтожить мальчишку. Тут меня посетила одна неожиданная идея. Любопытненько… Но сперва мне нужно было хотя бы ненадолго отделаться от Джабора. М-да, это проще сказать, чем сделать. Джабор – на редкость упрямый тип. Увернувшись от его протянутой руки, я поднырнул под него и метнулся к центру зала. Соседство со щелью давно уже превратило помост в нечто вроде бланманже. Вокруг валялись разбросанные туфли и кресла, но ни единой живой души рядом с возвышением не осталось. Я спикировал вниз. Сзади со свистом рассекал воздух разогнавшийся Джабор. Чем ближе я подлетал к щели, тем сильнее напрягалась моя сущность. Я чувствовал, что меня начинает засасывать. Это неприятно напоминало ощущения, когда тебя вызывают. Когда же выносливости моей пришел предел, я остановился в воздухе, быстро перекувыркнулся и оказался лицом к лицу с приближающимся Джабором. Он мчался, вытянув руки вперед, пылая гневом и не помышляя об осторожности – сейчас он мог думать лишь о том, как настичь меня. Он жаждал одного: запустить когти в мою сущность, разорвать меня на части, как те свои жертвы в древнем Омбосе[119] или в Финикии. Но я – не какой-нибудь человечек, корчащийся от ужаса в темноте храма. Я – Бартимеус, и я не трус. Я стоял как вкопанный[120]. Джабор снижался. Я принял борцовскую стойку. Джабор уже разинул пасть, чтобы испустить шакалий вопль… Я резко взмахнул крыльями и рывком поднялся выше. А когда Джабор стрелой пронесся мимо, я развернулся и изо всей силы отвесил ему пинка. Он слишком разогнался, чтобы быстро остановиться – особенно теперь, после моей дружеской помощи. Джабор лихорадочно забил крыльями, пытаясь затормозить… Вот он замедлил ход… начал с рычанием разворачиваться… И тут на него подействовало притяжение щели. Внезапно на физиономии Джабора отразилось некое сомнение. Он попытался взмахнуть крыльями, но те плохо его слушались. Со стороны похоже было, будто Джабор погрузился в поток быстро текущей патоки; с его перьев срывались капли какого-то черно-серого вещества, и их уносило прочь. Это начала истекать его сущность. Джабор рванулся изо всех сил и действительно сумел немного приблизиться ко мне. Я показал ему поднятый большой палец. – Круто! – сказал я. – Думаю, ты преодолел целых пять сантиметров. Продолжай в том же духе. Джабор предпринял еще одно титаническое усилие. – Еще сантиметр! Отличная попытка! Еще немного, и ты до меня доберешься. Чтобы подзадорить Джабора, я вытянул ногу и нахально помахал ею прямо у него перед носом. Джабор зарычал и попытался врезать мне. Но потоки сущности срывались уже и с его конечностей; его мышечный тонус изменялся с каждой секундой – и не в лучшую сторону. Силы его убывали, а притяжение щели все усиливалось, и Джабор начал пятиться, сперва медленно, потом все быстрее и быстрее. Будь у него хоть капля мозгов, Джабор превратился бы во что-нибудь наподобие комара; стань он поменьше – и ему, возможно, удалось бы вырваться из зоны притяжения. Возможно, дружеский совет спас бы его, но, видит небо, я был так занят, наблюдая за ним, что даже не подумал об этом, пока не стало слишком поздно. Теперь же его ноги и крылья превратились в поток жирного серо-черного вещества, и вещество это, сворачиваясь спиралью, утекало в щель – и дальше, прочь от Земли. Джабор наверняка испытывал неприятные ощущения, особенно если учесть, что данное Лавлейсом задание по-прежнему удерживало его здесь, но на лице его не отражалось боли – одна лишь ненависть. Таков уж он. Верен себе до последнего. Даже когда его затылок потерял форму, сверкающие красные глаза Джабора продолжали сверлить меня. А потом и они исчезли, скрылись в щели, я остался один и помахал ему ручкой. Но я не стал тратить слишком много времени на прощание. У меня была масса дел. Натаниэль – Поразительная вещь этот Амулет Самарканда. То ли из страха, то ли из садистского стремления лишний раз продемонстрировать свою власть, Лавлейс продолжал вести одностороннюю беседу с Натаниэлем, словно не обращая внимания на неумолимо приближающегося Рамутру. Казалось, будто он просто не в силах замолчать. Натаниэль пятился, медленно и обреченно; он понимал, что ничего уже не может сделать. – Видишь ли, Рамутра разрушает стихии, – продолжал Лавлейс. – Там, где он проходит, начинается возмущение стихий. А это подрывает порядок мироздания, на котором зиждется всякая магия. Ты не можешь даже пытаться бороться с ним – ни одно магическое воздействие не сработает. Ты не можешь причинить никакого вреда мне, не можешь бежать. Рамутра все равно схватит тебя. Но Амулет содержит силу, равную Рамутре. И потому мне ничто не грозит. Даже если Рамутра поднесет меня ко рту и на меня обрушится все неистовство хаоса, я этого и не почувствую. Демон преодолел уже половину пути и постепенно ускорял шаг. Огромная прозрачная рука уже была вытянута в сторону Натаниэля. Возможно, Рамутре не терпелось узнать, каков он на вкус. – Этот план предложил мой дражайший наставник, – сказал Лавлейс. – Он и был его вдохновителем. А в этот самый миг он наблюдает за нами. – Это вы про Скайлера? – Даже сейчас, на пороге смерти, Натаниэля захлестнуло злорадство. – Навряд ли. Он лежит мертвым – там, наверху. При этих словах самообладание впервые изменило Лавлейсу. Усмешка покинула его лицо. – Вот так-то, – подтвердил Натаниэль, – Я не просто бежал от него. Я его убил. Волшебник рассмеялся. – Не лги мне, мальчик… Тут из-за спины Лавлейса послышался женский голос, нежный и печальный. – Саймон! Волшебник оглянулся. Позади, совсем рядом, стояла Аманда Кэчкарт. Элегантное платье было испачкано и изорвано, прическа растрепалась, волосы приобрели бордовый оттенок. Она протянула руки к Лавлейсу в отчаянной мольбе. – Саймон, о, Саймон! – позвала она, – Что ты делаешь? Лавлейс побледнел и повернулся к женщине. – Отойди! – крикнул он, и в голосе его послышался панический страх. – Прочь от меня! По щекам Аманды заструились слезы. – Как ты мог, Саймон? Что, и я тоже умру? Она пошатнулась. Волшебник вскинул руки, пытаясь оттолкнуть ее. Ему явно было сильно не по себе. – Аманда… мне… мне жаль… Это… так нужно… – Саймон, нет! А как же твои обещания? Всеми позабытый Натаниэль бесшумно шагнул к Лавлейсу. Неловкость Лавлейса переросла в гнев. – Оставь меня в покое, женщина, или я прикажу демону разорвать тебя в клочья! Смотри – он уже почти рядом с тобой! Аманда Кэчкарт не шелохнулась. Казалось, ей уже все безразлично. – Как ты мог так поступить со мной, Саймон? После всего, что ты говорил… Ты бесчестен. Натаниэль сделал еще шажок. Над ним уже навис силуэт Рамутры. – Аманда, предупреждаю… И тут Натаниэль прыгнул. Его пальцы скользнули по шее Лавлейса и сомкнулись на чем-то холодном, твердом и подвижном. На цепочке Амулета. Натаниэль рванул изо всех сил. Голова волшебника качнулась назад, а потом какое-то звено не выдержало, и цепочка оказалась в руках у Натаниэля. Лавлейс испустил чудовищный вопль. Натаниэль отскочил и покатился по полу. Цепочка оказалась у него перед самым лицом. Натаниэль отчаянно вцепился в небольшой, тонкий овальный медальон, висящий на середине порванной цепочки. И ощутил, что гнетущая его тяжесть исчезла, как будто преследовавший его беспощадный взгляд был теперь устремлен на кого-то другого. Лавлейс оправился от потрясения и кинулся на Натаниэля. То есть хотел кинуться – но его удержали тонкие, изящные руки. – Саймон! Неужто ты хочешь ударить несчастного ребенка?! – Аманда, ты с ума сошла! Отстань от меня! Амулет!.. Мне нужно… Несколько мгновений он боролся, пытаясь вырваться от женщины, вцепившейся в него со всей силой отчаяния, а потом заметил существо, нависающее над ними. У Лавлейса подкосились ноги. Рамутра был уже совсем рядом; от его соседства одежды и волосы людей забились под порывами несуществующего ветра. Воздух начал потрескивать, словно от разрядов атмосферного электричества. Лавлейс попятился. И едва не упал. – Рамутра! Я повелеваю тебе схватить этого мальчишку! Он украл Амулет! Он не имеет права на его защиту! Но в голосе его не было уверенности. Огромная полупрозрачная рука потянулась вперед. Тут Лавлейс передумал. – Оставь мальчишку! Хватай женщину! Забери ее первой! Рука на миг зависла в воздухе. Лавлейс собрал все силы и все-таки вырвался из хватки Аманды. – Вот! Видишь? Вот она! Хватай ее! Тут ниоткуда и отовсюду послышался голос – как будто огромная толпа говорила в унисон: – Я НЕ ВИЖУ НИКАКОЙ ЖЕНЩИНЫ. ТОЛЬКО УХМЫЛЯЮЩЕГОСЯ ДЖИННА. Лицо Лавлейса окаменело. Он повернулся к Аманде Кэчкарт; та смотрела на него с мукой и мольбой во взгляде. Но под взглядом Лавлейса лицо ее начало медленно изменяться. На губах ее заиграла улыбка, злорадная и торжествующая. А потом девушка молниеносно выхватила рог из ослабевших пальцев Лавлейса. И Аманда Кэчкарт исчезла в прыжке – а под потолком, зацепившись хвостом за люстру, закачалась обезьяна. И принялась размахивать рогом, дразня объятого ужасом волшебника. – Ты не станешь возражать, если я заберу его себе? – крикнула мартышка. – Там, куда ты отправишься, он тебе не понадобится. Все силы покинули волшебника в мгновение ока; Лавлейс сделался пепельно-бледным и обмяк. Плечи его поникли. Он шагнул к Натаниэлю, словно намереваясь потребовать Амулет обратно… Но тут гигантская рука опустилась, сомкнулась и подняла Лавлейса в воздух. И чем выше возносился Лавлейс, тем сильнее изменялось его тело. А голова Рамутры склонилась ему навстречу. И видно было, как в ней распахнулось нечто, что могло бы быть ртом.