– Не неси чушь, – отрезал полковник, – я никогда не был лысым и не буду! – Сними шапку, – попросила я. Дегтярев закатил глаза. – Боже, пошли мне терпение! И он почти побежал в сторону большого дома. Я увидела Леню, который направлялся к гаражу, и окликнула его: – Подожди! Эксперт остановился. – Что случилось? – Все в порядке, кроме того, что у полковника исчезла шевелюра. Куда она подевалась? Где находится? Леонид чуть приподнял одну бровь. – Интересный вопрос. Полагаю, на голове, но со стопроцентной точностью утверждать не берусь. Отвечу так: ранее наш шеф не сверкал лысиной. – А сейчас она у него есть! – Человек способен за одну ночь потерять волосы, если он проходит некоторые виды лечения, – по-прежнему спокойно объяснил Леня. – У почти здорового мужчины, коим можно назвать Дегтярева, подобное не может произойти. – Ветер сорвал с полковника шапку, и я четко увидела, что у него нет ни одного волоса, – стояла я на своем. – Вот почему полковник в офисе не снимал ее. Сделай одолжение, сдерни с него за ужином дурацкий головной убор. Все увидят, что Александр Михайлович стихийно облысел, и ему придется объяснить, что случилось! – Нет-нет, – быстро отказался Леня, – я уезжаю по делам, сегодня уже не вернусь. Попроси Сеню. Последние слова эксперт договаривал, уже садясь в машину. Я вскоре тоже села в свой «Мини Купер» и направилась к Вороновой. По дороге мне удалось побеседовать с Мариной и Ниной, обе согласились подстроить некую ситуацию, дабы с головы полковника слетела шапка. Тогда мы получим возможность спросить Александра Михайловича, как и где он потерял свои волосы. Лысый Дегтярев ни меня, ни Марину, ни Нину не смущает. Нас беспокоит лишь состояние его здоровья. Ну согласитесь, это же странно – облысеть за одну ночь! Всю дорогу я обдумывала ситуацию с лысиной толстяка, а потом въехала в ворота и припарковалась около пятиэтажного дома. В подъезде обнаружилась блондинка с очаровательной улыбкой. – Добрый день! – затараторила она. – Вы в гости? Назовите свою фамилию. Должна предупредить: вход к нашим любимым жильцам – только по паспорту. Кроме того, я обязана позвонить в квартиру и уточнить, хотят вас видеть или нет. Не обижайтесь, ничего личного, правила одинаковы для… – Лиза! – перебил блондинку низкий, хриплый женский голос. – Полагаю, милая девушка прибыла ко мне. Вы Дарья Васильева? – Да-да, – кивнула я, улыбаясь стройной высокой даме лет пятидесяти семи-восьми. Очевидно, Воронова прислала за мной свою помощницу. – Я должна проверить документы, – залепетала дежурная, – иначе меня уволят… – О боже! – вздохнула посланница Вороновой. – Дарья, сделайте одолжение, покажите Елизавете удостоверение личности, и покончим с этим. Когда мы очутились в лифте, я обратилась к женщине: – Привезла Екатерине Андреевне разных пирожных из лучшей, по моему мнению, кондитерской, но не знаю, можно ли их подарить… – Почему нет? – удивилась помощница. – Есть люди, которые не любят гатошки, но Екатерина Андреевна их обожает. – Гатошки, – улыбнулась я. – Вы владеете языком Золя и Бальзака? В ответ раздалась фраза на французском: – Я некоторое время жила в Париже. Вмиг стало понятно, что моя сопровождающая жила в столице Франции не один год. И далее наш диалог потек на французском языке. – В каком округе вы обитали? – полюбопытствовала я. – Полагаю, в самом прекрасном, – засмеялась помощница Вороновой, – в Шестом. – Бульвар Сен-Жермен! – обрадовалась я. – Наша квартира – на улице Сен-Сюльпис, прямо у собора. Люблю Шестой округ, в особенности ту его часть, которая примыкает к Латинскому кварталу. Почти все рестораны допоздна работают. У нас есть еще дом в предместье – вот там все засыпает в двадцать часов. – Следовательно, вы понимаете, где театр Одеон? – осведомилась моя провожатая. – Конечно, – кивнула я. – Его здание примыкает к Люксембургскому саду. – Если встать лицом ко входу в парк около Одеона, повернуть налево и пройти немного, то на углу увидите большой серый дом. Я там жила, когда преподавала в Сорбонне. Квартиру снимал университет, до него меньше пяти минут хода. А рядом с вами будет одна из лучших булочных Парижа. – Ее хозяин – господин Муло, – подхватила я. – Пирожные он делает потрясающие. Мило беседуя, мы дошли до большой двери, и дама приложила к замку ключ-карту. – Вы какой чай любите? – осведомилась помощница Екатерины, выкладывая пирожные на блюдо. – Любой, – быстро соврала я. – Однако очень хочется поговорить с Екатериной Андреевной… Дама взяла чайник и начала наливать в мою чашку заварку. – Давайте знакомиться. Екатерина Андреевна перед вами. Глава двенадцатая В ту же секунду я увидела кольца на ее руке и поняла, что действительно вижу госпожу Воронову. Женщине, которая спокойно носит многокаратники в будний день, нет необходимости наниматься к кому-то компаньонкой. – Мне следовало посмотреть на ваши украшения и понять, с кем беседую, – вздохнула я. – Наверное, случилась ошибка! – Какая? – улыбнулась хозяйка. Я пустилась в объяснения: – Ваша полная тезка, Екатерина Андреевна Воронова, училась в одном классе с Василием Петровичем Мариным. Школа находилась в районе, который в те времена считался не самым респектабельным. Мне хотелось узнать кое-что о мужчине, но сейчас понимаю, что наш сотрудник, который добывал информацию об одноклассниках Марина, ошибся. – Да? Почему вы так решили? – весело спросила дама. Я отпила чай. – Госпоже Вороновой, которая мне нужна, слегка за семьдесят. Вам намного меньше. Екатерина рассмеялась. – Душенька Дашенька! Могла бы посчитать ваши слова за комплимент, отпущенный, дабы понравиться женщине, которая, по вашему мнению, владеет интересной для детективного агентства информацией. Но у вас сейчас на личике выражение ребенка, которому тетя-дура протянула конфетку. Малыш в предвкушении любимого лакомства развернул бонбошку, а внутри оказался камушек. Такое разочарование даже великой актрисе не изобразить. Сразу понятно, что вы, душенька, не собирались льстить, вы искренне считаете, что приехали не к тому человеку. Детонька, утешьтесь и съешьте восхитительную гатошку. Я их очень люблю, порой посылаю в эту кондитерскую курьера. – Хозяйка положила на мою тарелку эклер. – Готова рассказать все, что знаю. – Это вы учились с Василием в одном классе? – уточнила я. – Представьте, да, – развеселилась дама. – Что вы делаете, чтобы так выглядеть? – полюбопытствовала я. – Не вижу никаких признаков операции на вашем лице. Екатерина махнула рукой: – Ни разу не встречала женщину, которой удалось бы после подтяжки или блефаропластики выглядеть юной. Да, кожу натянут, как на барабан, но даже великий хирург не вернет вам радостный, счастливый взгляд беззаботной юности. В результате пребывания на операционном столе получится тетя без морщин и с глазенками почти стухшей рыбешки. И не надо в семьдесят с гаком лет хотеть выглядеть на восемнадцать. Это невозможно. На восьмом десятке хорошо бы казаться дамой, которая недавно задула пятьдесят свечей на торте. Как этого достичь? Первое: не ложись под скальпель. Второе: работать, не сидеть дома, не ныть, не стонать, не рассказывать, где у тебя болит, не жаловаться на невнимательных детей, внуков, на дороговизну, на плохое настроение. Третье: переворачивать плохое в хорошее. Нет денег, чтобы покупать себе каждый день пирожки в дорогой кондитерской? Это не горе, а радость. Меньше ешь – тоньше талия и не заработаешь диабет второго типа. Денег мало, способна купить к столу только рыбу «кошачьего сорта», ту, которую Барсикам берут? Радуйся, она самая полезная. Внуки не навещают? Ура, в квартире порядок, ничего не разбито. Четвертое: не употребляй алкоголь, не кури, соблюдай режим сна, занимайся спортом. Каждый день ходи минимум час по парку или по улице подальше от больших магистралей. Раз в полгода делай полное обследование своего организма. «Хорошо ей говорить, богатой! Я вот существую на одну пенсию». Ха! Это твое здоровье – тебе о нем и заботиться. Найди способ заработать на поход к хорошему специалисту. Каждый пожилой человек что-нибудь умеет – используй свои навыки. Вот и все секреты… Вас интересует Вася? – Да, – кивнула я. – К сожалению, он умер. А мог и дольше прожить. Хороший был мальчик, тихий, воспитанный, мечтал стать историком. После смерти родителей попал в детдом и оказался в нашей школе – приют располагался неподалеку. Страстно желал поступить в МГУ, ради осуществления мечты бился за золотую медаль. Для него получение награды оказалось в разы труднее, чем для домашних детей. Воронова взяла эклер. – Мои родители были дипломатами. Отец – посол в одной из африканских стран, мама, естественно, там же, вместе с мужем. В советские годы ребенок мог проживать с семьей за рубежом до определенного возраста, как правило, до восьмого класса. Но там, куда улетели папа с мамой, при посольстве не было школы. Отец как-то сумел договориться, и я в пять лет пошла в местное учебное заведение для наследников элиты. Уроки там велись на французском, и в результате к девяти годам я откликалась на имя Кэт и бойко читала и писала на языке Мольера. Про устную речь уж не говорю, все дети, с которыми я играла, болтали по-французски. Родителей в Москву не тянуло, у них не было в СССР никого из близких, но они все же в отпуск прилетали на Родину. И моя мама вдруг сообразила, что я почти забыла родную речь. Да, при Советах имелось некоторое количество дипломатов, которые несколько десятилетий служили в одной стране, но, как правило, МИД любил менять сотрудников. Если семья вернется в Москву, когда мне исполнится двенадцать-тринадцать, какая судьба меня ждет? Пойти в первый класс, дабы освоить школьную программу? И родители приняли решение отправить меня в Москву. А где мне жить? Существовал интернат для детей дипработников, но этот вариант отвергли сразу. Мама нашла дальнюю родственницу, Антонину Михайловну, и та согласилась за хорошую плату взять меня к себе. Екатерина допила чай.