Водитель помнил эпизод, когда до начала прошлой операции генерал выделял полковнику охрану из трех бойцов, которая провожала Владимира Алексеевича до дверей квартиры. – Спасибо. Я вооружен. На всякий случай просто подстрахуй. Оружие есть? – Пистолет. Травматический «Макарыч». – Нормально. В темноте сойдет за боевой. Смотри, кто будет выходить из подъезда и как при этом себя вести. Окна мои знаешь? – Знаю, товарищ полковник, – водитель был гражданским лицом и отвечал по-граждански, хотя и с упоминанием звания. – Если зажжется свет, можешь ехать. Долго не будет света, звони генералу. – Я номер не знаю. У меня только номер дежурного в трубке. – Звони дежурному. – Есть «тревожная кнопка». Замыкается тоже на дежурного. – Тоже пойдет. Сам будь осторожен. Фонарик я завтра верну. Владимир Алексеевич захлопнул дверцу и пошел. Фонарик включил только тогда, когда открыл замок домофона. Если замок работает, подумалось, то и электричество в подъезде должно быть. Линия электропроводки здесь, кажется, одна. Открыв дверь, полковник посветил за нее, и только после этого шагнул вперед, готовый к неожиданностям. Фонарик он держал в левой руке, отставив ее чуть в сторону. Обычно фонарик держат перед собой, и если кто-то будет стрелять из темноты в человека с фонарем, то выстрел, скорее всего, последует по линии, на которой находится фонарь. Но на любой выстрел Кирпичников готов был ответить встречным. Для нападения лучше всего использовать площадку сразу за второй дверью. Все подъезды обычно имеют две двери и тамбур между ними – своего рода тепловую подушку. И потому полковник, стрельнув лучом за дверь, двумя быстрыми шагами миновал опасное пространство. Дальше осторожность следовало соблюдать на поворотах лестницы между этажами. Там были темные углы, которые оставались таковыми даже при включенном освещении. За большой трубой мусоропровода были окна, которые хоть доносили какой-то свет с улицы. Значит, осматривать стоило только углы. На первом этаже, где находился выключатель, Владимир Алексеевич не поленился несколько раз щелкнуть им. Результата не последовало. Посветив фонарем, Кирпичников внимательно осмотрел настенный прибор. Вспомнился случай, когда убийцы сняли крышку выключателя, оголили провода и пустили по ним через трансформатор ток с напряжением в 1000 вольт. Жертва, привыкшая, что выключатель всегда на месте и в порядке, ни о чем не думая, положила на него руку. Результат понятен. Удар тока такого напряжения посильнее, чем удар велосипедом по голове, и говорили, что в подъезде потом долго пахло паленым мясом. Но в данном случае и выключатель был на месте, и провода не торчали. Можно было спокойно подниматься дальше. Именно спокойно, потому что любая суета в таких положениях чревата ошибкой. Передвигался полковник неслышно, но на всякий случай, чтобы заглушить звуки шагов и дыхания, он вызвал с первого этажа лифт. Ехать на нем он, естественно, не собирался. Если идет охота на человека, лифт может стать для него эшафотом. В кабине некуда спрятаться, и расстрелять могут прямо через двери, не дав им открыться. А стал Кирпичников предметом охоты или нет, он так до сих пор и не понял... В общем, лучше перестраховаться. Никто не в состоянии настолько обеспечить ему безопасность, как он сам. До того как лифт пришел в движение, Кирпичникову показалось, будто откуда-то сверху послышался слабый звук. Он поздно понял свою ошибку – если из-за лифта его не услышат, то и он тоже ничего не услышит. Тем не менее решил воспользоваться шумом и, выключив фонарь, стремительно преодолел два-три лестничных пролета, которые показались ему наиболее безопасными. Лифт остановился внизу и затих, а Владимир Алексеевич остановился, чтобы прислушаться и восстановить дыхание. И опять откуда-то сверху, как показалось, послышался невнятный звук. Полковник – только теперь уже не бегом через три ступеньки, а неспешно и неслышно – двинулся выше. Фонарик он включал только трижды на короткие мгновения и светил так, чтобы луч не был виден сверху. Под бушлатом на Кирпичникове был все тот же нанокостюм, способный выдержать даже автоматную очередь. Это вселяло уверенность, что он сумеет ответить выстрелом на выстрел и его пуля будет точнее. Более того, можно было рассчитывать даже на то, что нанокостюм выдержит одновременные выстрелы нескольких человек. Ощущать себя в некоторой степени Терминатором было, с одной стороны, приятно; с другой стороны, полковник понимал глупость этого ощущения, потому что голова оставалась уязвимой и выстрел в нее стал бы трагическим. А специалисты предпочитают и умеют стрелять в голову... Но темнота мешает меткости, и этим следовало пользоваться. И луч фонарика исходит не из пространства перед грудью, а со стороны, и это является большим дезориентирующим фактором. Всегда чей-то выстрел бывает первым. И если первый выстрел неточен, второй становится более опасным, потому что огненный мазок из ствола уже показывает местоположение пистолета, а ствол не выставишь в сторону, как фонарик. Совершать же какие-то маневры и кувыркаться по лестничному пролету, стремясь помешать противнику прицельно стрелять, невозможно. Уже на своем этаже полковник остановился перед дверью и посветил на замок. Замок был в порядке, дверь – тоже. Хотелось надеяться, что и с Геннадием все нормально. Владимир Алексеевич уже сунул руку в карман, чтобы достать ключи, но сверху, с последнего этажа, опять раздался шорох. Недолго думая, Кирпичников решил развеять свои сомнения и, если есть преследование, «обрубить» его. И он, выключив фонарик, быстро скользнул вверх по лестнице, надеясь, что вероятный противник не имеет в своем арсенале очков ночного видения. Это, конечно, не самый удобный и эффективный прибор, но в условиях подъезда очки были способны доставить Кирпичникову неприятности. Тем не менее он пошел на последний этаж. Шорох слышался именно с этажа, а не с пролета между лестницами – определять местонахождение источников звука Владимир Алексеевич умел хорошо. И потому он даже не зажег фонарь, минуя лестничную площадку между этажами; включил его на середине последнего пролета, уже держа пистолет наизготовку. И увидел... парня с девушкой. Последняя придерживала рукой короткую шубейку, запахивая полы, из-под которых были видны спущенные джинсы. – Места другого не нашли? – убирая пистолет, спросил полковник. – А мы что, кому-то мешаем? – с вызовом спросил парень, доставая из пачки сигарету и намереваясь сунуть ее в рот. – У нас в подъезде не курят, – сказал полковник, повернулся и спустился к своей двери. ГЛАВА ВТОРАЯ 1 После такого прозаического завершения инцидента наступило естественное расслабление. Но Кирпичников знал, насколько опасным оно может быть. Часто человек после мнимой опасности теряет контроль за действительностью, после чего попадает в действительно опасную ситуацию, будучи к ней не подготовленным. И потому Владимир Алексеевич еще более внимательно осмотрел дверь в свою квартиру, повторно осмотрев замок и дверную щеколду. Ничего не обнаружив, достал ключи, но, передумав, решил позвонить. Ждать пришлось недолго. В коридоре зашлепали тапочки. Сын всегда ходил дома так, что тапочки шлепали задниками по паркету. Эти шаги Владимир Алексеевич выделил бы из тысячи других. – Кто там? – спросил Геннадий сердито. Видимо, он посмотрел в дверной глазок, и ему тоже не понравилась темнота в подъезде. – Это я. Открывай, – потребовал отец. Геннадий открыл сразу, но посмотрел на свету не на отца, а за его спину. По лестнице спускались давешние парень с подружкой, которая уже успела подтянуть джинсы. Мимо открытой двери они прошли быстро, не глядя на двоих мужчин. Владимир Алексеевич вошел и закрыл за собой дверь. – Что в подъезде со светом? – спросил сразу; во всей квартире, кроме прихожей, свет тоже не горел. – Понятия не имею. Я отсыпался. – На кухне свет включи. – Чай пить будешь? Я еще не заваривал. – Свет, говорю, включи. Это сигнал водителю, что я добрался благополучно. Геннадий щелкнул выключателем. – Чай заварить, товарищ полковник? – Если тебе не трудно, товарищ капитан. А потом я тебе новости перескажу. – Мама как? – гремя на кухне посудой, спросил Геннадий, пока Владимир Алексеевич переодевался. – Микрочип вытащили. Всем троим вытащили. А мне чуть не вшили... Геннадий некоторое время молчал, соображая. – Не понял. В каком смысле? – В самом прямом. Предложили принять испытание новых систем контроля за человеком и управления им. То есть предложили мне стать андроидом. – Кто предложил? Генерал Апраксин? – Через него предложили разработчики из Департамента «Y». Владимир Алексеевич зашел на кухню и сел за стол на свое привычное место. Это место принадлежало только ему – ни Надежда Павловна, ни сыновья, когда бывали дома, на отцовское место не садились. – И ты с удовольствием согласился... – С меня ни согласия, ни отказа не требовали. Генерал пообещал, что его – то есть моя – оперативная группа в состоянии защитить себя с оружием в руках от посягательств этих якобы ученых мужей. От нас отвалили, решив удовлетвориться только боевиками, которых отпускают на свободу. За примерное поведение. Знаешь, что это такое? – Постоянно с этим сталкиваюсь. Ни одной командировки еще без таких не было. Осудили, посадили, отпустили – и он снова в боевики... – Хорошо. Генерал попросил, чтобы нам в подкрепление выделили твой отряд. Будешь работать под командованием отца? – Так точно, товарищ полковник. Я готов. А как мама? – Она пока под присмотром и в безопасности. Операции у нас не такие длительные, как ваши командировки, и потому я успею вернуться раньше, чем мама надоест врачам там, за забором. Но прикомандирование твоего отряда – вопрос еще не решенный, будет рассматриваться. Хотя возражений, кажется, не возникло. А пока попутный вопрос. Тебе что-то говорит такое имя – Абдулмуслим Газалиев? – Слышал. Амир джамаата одного из районов Дагестана. В предгорьях работает, и давно уже. Иногда проводит в городах теракты. Пока поймать его не удается. Впрочем, я могу позвонить и навести более точные справки. – Сделай, – согласился отец. Геннадий пошел в комнату, где оставил трубку мобильника. Владимир Алексеевич к разговору не прислушивался, хотя отдельные слова до него доносились. Он наслаждался чаем и ждал, когда начнет потеть. Не сильно, но хотя бы чуть-чуть. Легкий пот выступить должен. Если он выступает, значит, чай хороший и организм работает правильно – ни почки не подводят, ни другие органы. Через некоторое время вернулся Геннадий. Смотрел на отца странно. – Что? – спросил полковник. – Позвони Василию Юрьевичу, он тебе все лучше расскажет. Мне только несколько намеков дали, и все. Василий Юрьевич со своей группой разрабатывал банду Газалиева. Владимир Алексеевич молча протянул раскрытую ладонь, в которую сын вложил свою трубку. На пару секунд уставился в потолок, словно там был записан номер, который стал набирать по памяти. Подполковник Вельчанинов ответил сразу. – Слушаю вас внимательно. Кто это? Номер капитана Кирпичникова был подполковнику незнаком. – Василий Юрьевич, полковник Кирпичников тебя достал. Не отрываю от дел? – Нет. Я за рулем, но у меня трубка к навигатору подключена, разговариваю без проблем. Здравствуй. С Новым годом тебя. Нужна помощь? – Информация. – Спрашивай. – Амир Абдулмуслим Газалиев... – Понял. Вернее, не очень, но сейчас к тебе приеду. Как войти в подъезд?