Симона оглядела его с головы до ног и улыбнулась. — Окей. Но просто чтобы ты знал, парень: у меня с собою газовый баллончик, так что советую вести себя прилично. Банни пошел рядом с ней, когда она стала подниматься по покатому переулку. — Ого. Ты где его достала? — Его сделала для меня сестра Бернадетт. — Господи боже мой, она та еще старая боевая лошадь? Симона остановилась, когда они дошли до угла. Затем оглянулась и посмотрела назад. Переулок как переулок — ничего особенного. — Все в порядке? — спросил Банни. — Ага. Нормально, — ответила она. — А слабо так назвать сестру Бернадетт в лицо? — Нет уж, спасибо. Уж лучше перцовый газ. Глава двадцать третья Банни широко зевнул. — Смотрю, кто-то вчера поздно лег спать? Банни взглянул на Гринго, расположившегося на соседнем пассажирском сиденье. — Чья бы мычала. Если не сильно ошибаюсь, на тебе та же одежда, что была вчера? — Я встретился с дамой. Банни поднял брови. — Да ладно? — Ага. Точнее, с двумя. Жаль, у другого парня оказалось три девятки. Банни неодобрительно покачал головой. — На твоем месте я бы расширил круг увлечений. — Смотрите, кто говорит! А ты опять гулял со своей южной красоткой, да? Сколько недель это уже длится? — Несколько. — Есть какие-нибудь подвижки в том, чтобы выйти за пределы пешеходной стадии? Банни поерзал на сиденье. — Ты все неправильно понимаешь. — Ну да, — ответил Гринго, — вы просто друзья. Когда ты в последний раз смотрел на себя в зеркало? — Что? — Я объясню тебе «что». Ты чисто выбрит, похудел килограммов на шесть и даже в такую рань не страдаешь от похмелья. — Конечно страдаю. — Лжец. Вот что я тебе скажу: мы хорошие друзья, но я не могу тебя заставить хотя бы сменить носки. Ты, амиго, влюблен и не знаешь, что с этим делать. Медленно и верно — это хорошо, но даже ледники сочли бы тебя слишком неторопливым. Банни театрально закатил глаза. — А вот и первый совет от знатока романтики. — Я просто говорю, что вы нравитесь друг другу. Чтобы это увидеть — большого ума не надо. — У нее и так сложилось не лучшее впечатление о здешних мужчинах. Было бы невежливо переходить к заигрыванию. — Господи, Банни, ты не Натан Райан, и она понимает это как никто другой. — Этот хнычущий говнюк искал бы свои яйчишки по другому адресу, если бы ты не… Гринго поднял руки. — Вот только не начинай опять! Я и так позволил тебе сделать с ним слишком многое. Кстати, я не говорил, что видел его пару дней назад? — Да? Ну и как поживает наш маленький Натан? — Трудно сказать, — ответил Гринго. — Я не успел спросить. Он просто закричал и выбежал за дверь. — Что ж, если он увидит меня, ему придется бежать вдвое быстрее. — Ты как испорченная версия Санта-Клауса, знаешь ли. Эх… — Гринго эмоционально побарабанил по приборной панели. — Кстати, у клана, если можно так сказать, есть собственная вариация Санта-Клауса, прикинь! — У какого еще клана? — У клана… у ку-клукс-клана. — Ты про этих расистских уёбков, которые бегают с наволочками на головах? — Про тех самых, — кивнул Гринго. — Я смотрел про них телепередачу на прошлой неделе. — Ты отошел от своей любимой темы про конец света? Ну наконец-то! — Вообще-то, передачу показывали сразу после увлекательной документалки о проблеме 2000 года. Спроси меня, как его зовут. — Кого? — Расистскую версию Санты. Спроси, как его зовут. — Может, мне неинтересно знать? Гринго скорчил гримасу. — Просто спроси… — Почему я… — Потому что, — ответил Гринго, — люди общаются именно так: задают вопросы, выслушивают ответы. Тебе придется поработать над разговорными навыками, если ты надеешься когда-нибудь уложить определенную леди. — Разве я не просил тебя об этом заткнуться? — Я же вижу, что она не выходит у тебя из головы. Ты только и делаешь, что смотришь в окно и жалобно вздыхаешь. Банни замахал руками перед собой. — Вообще-то, мы сидим в машине и ведем наблюдение, трепло ленивое. Чем я, по-твоему, должен заниматься, кроме как смотреть в окно? — Я просто хочу сказать, что тебе надо немножечко потренироваться, чтобы перестать быть до такой степени, хм… собой. И я могу в этом помочь. — Как продвигается твой развод, Гринго? — Удар ниже пояса, амиго. Ты нервничаешь и срываешься на мне. Не хочешь просто поговорить о своих чувствах? Теперь Гринго широко ухмылялся. Казалось, мало что ему так нравилось, как выводить Банни из себя. — О чувствах? С жопой моей поговори! Гринго укоризненно покачал головой. — Именно об этом я и толкую. Тебя нужно отполировать, поскольку сейчас ты необработанный — ужасно необработанный — алмаз. Я, как твой коллега и друг, готов из Моей Прекрасной Леди[73] выбить все накопленное в ней дерьмо.