— В том, что мне не хватает понимания основ игры? — Нет. В том, что вы ведете себя как мудак. — ПЯТЬ КРУГОВ!!! Глава сорок вторая Банни крепко держал палец левой руки на кнопке звонка, не переставая правой колотить в дверь. — Ну же, открывайте! Я хочу просто… Ему пришлось отступить на шаг, когда дверь слегка приоткрылась и в ограниченной цепью щели показалось маленькое личико сестры Бернадетт с напряженным выражением пронзительно-голубых глаз. — О, это ты. — Да, сестра, простите за беспокойство, я только хотел… — Погоди немного. Дверь закрылась, и Банни услышал, как внутри шоркнула цепочка. Затем дверь снова открылась, в этот раз чуть-чуть шире, предоставив сестре Бернадетт достаточно места, чтобы можно было ее как следует рассмотреть. — Уже за полночь. Во имя всех святых, что все это значит? — Простите, сестра, я насчет Симоны. Ее нет на работе, и она не вернулась домой. Ноэль говорит, что не видел ее весь день, хотя он… — Что? — Он сказал, что, по его мнению, сегодня утром она мыла полы, поскольку, когда он пришел, было чисто. Она тут? — Нет. — А вы ответили бы честно, если бы она была здесь? — Нет, если бы она захотела спрятаться. — Напоминаю, я служитель закона. — А я служительница Божья. Если хочешь встретиться с Ним намного раньше, чем тебе отмерено, попробуй войти в эту дверь. — Мне просто нужно знать, что с ней все в порядке. — Я монахиня. Я не даю мужчинам то, что, по их мнению, им нужно. — Послушайте, мне не до шуток, сестра. Бернадетт сделала шаг в сторону, распахнув дверь пошире. — Мне тоже. В коридоре за ее спиной доминировала крупная фигура сестры Эссампты. Монахиня целилась из дробовика прямо в голову Банни. Банни посмотрел на Бернадетт, потом на Эссампту, затем снова на Бернадетт. — Бля, да что вы за монахини такие? — Ты когда-нибудь смотрел «Звуки музыки»[85]? — Да. — Мы другие. Сестра Бернадетт подозвала Банни поближе, и он наклонился, ожидая, что ему откроют тайну. Но вместо этого он получил по уху. — Ай! — Это тебе за сквернословие. — Господи! Сестра Бернадетт наступила ему на ногу. — А это за упоминание Господа всуе. — Мать моя… Сестра вряд ли весила тяжелее мешка картошки, но каким-то образом ей удалось сконцентрировать всю массу тела на одном его большом пальце. Закусив губу, Банни проглотил столько ругательств сразу, что у него началась изжога. Затем он взял себя в руки и глубоко вздохнул. — Простите, сестра. Я просто о ней волнуюсь. Что-то случилось. Или, может, она считает, что больше не в безопасности из-за того, что… Бернадетт широко раскрыла глаза. — Ты все знаешь, да? Банни кивнул. Бернадетт осенила себя крестным знамением. — Впрочем, неважно. Я верю ей и сделаю все возможное, чтобы ее защитить, только… — Бернадетт оглядела Банни с ног до головы. — Надеюсь, ты сможешь. Ты один из лучших. Банни взглянул на Эссампту, все еще смотревшую на него сквозь прорезь прицела дробовика. — А есть ли шанс донести эту мысль до нее? Бернадетт оглянулась на напарницу с таким видом, будто только что вспомнила, что она тут. Затем подняла ствол дробовика вверх. — Расслабься, сестра, это не он. — Она снова повернулась к Банни. — Теперь слушай: ее здесь нет, и убедиться ты не сможешь, потому что у нас гости. Так что придется поверить мне на слово. Если она придет к нам, то мы, конечно, о ней позаботимся, но мы не видели ее уже несколько дней. Эссампта кивнула, впервые демонстрируя, что она хоть как-то следит за ситуацией. — Возможно, Симона будет уже дома, когда ты туда вернешься, — продолжила Бернадетт с тем, что, очевидно, считала мягкой улыбкой. — Пока нет смысла волноваться. — Ну хорошо, — ответил Банни, проведя пальцами по волосам. — Если увидите ее, просто скажите, что я очень за нее беспокоюсь. — Хорошо. Доброй ночи. — Доброй ночи, сестра. Дверь начала закрываться. — Погодите! Бернадетт высунула голову. — Что еще? — Минуту назад вы сказали «это не он». Кого вы ожидали увидеть? Бернадетт огляделась, затем понизила голос: — У нас наверху живет гостья из Донегола. Пару дней назад она позвонила матери и сказала, где находится, что мы, как правило, не одобряем. Очевидно, ее мать относится к тем женщинам, которые считают святость брака куда более важным предметом, чем то обстоятельство, что какой-то перекачанный придурок использует ее дочь как боксерскую грушу. Вот он и приперся. Весь день хвастался, что он невероятный тяжелоатлет, и долбился в нашу дверь с цветами и угрозами, но ни то, ни другое мы не принимаем. Похоже, чрезмерно агрессивный тип. Держу пари, он сидит на этих ужасных стероидах, которые заставляют сходить с ума. — И уменьшают член! Банни и сестра Бернадетт в ошеломленном молчании уставились на широкое добродушное лицо Эссампты. Это были первые слова, когда-либо услышанные Банни от сестры Эссампты. Ему показалось, что она произнесла их с итальянским акцентом. — Ага, — обрела дар речи Бернадетт, — кто-то снова переключал телевизор на запрещенные каналы.