– Мне очень жаль, – сказала она. И только. Я угрюмо кивнул. Она забралась ко мне на колени и свернулась калачиком. Возможно, она думала, что, прижавшись ко мне, утешит меня. Мой член умолял не соглашаться на такое утешение. В ее позе не было ничего утешающего. Ангела прижалась ко мне, и я подавил стон. Она приподняла голову так, что ее нос потерся о мой. – Я устала, – сказала она хрипловатым голосом. Это был намек на сон? Или на секс? Наши губы встретились. Секс, определенно, секс. Доведи дело до конца. Сделай ее своей. Ради всего святого, хотя бы прикоснись к ней. Я обнял ее. Но, пока кончики ее пальцев скользили по моей груди, словно прощупывая каждую мышцу, я держал свои пальцы в узде. Что, если я понимаю ее неправильно? Я прервал поцелуй. – Пойдем, покажу тебе твою комнату. Ангела спрыгнула с моих коленей, и я вздохнул с облегчением, несмотря на несостоявшуюся близость. Рядом с ней я боялся себя. Потому что однажды она сбежала от меня, как и все остальные. Нечему удивляться. Я обращался с ней так же, как со своими жертвами. И, чтобы вернуть ее, угрожал расправиться с ее друзьями. Но ведь она рыдала в моих объятиях, находя утешение. Я остановился перед дверью спальни, и печаль сменилась злостью. Я мог расчленить человека, ничего не чувствуя при этом, но от одной лишь мысли о том, чтобы перейти границы, которых я никогда в жизни не пересекал, меня прошибал пот. Черт возьми, нужно было взять себя в руки. Ангела вошла в комнату следом за мной и сладко зевнула – раз, другой, – вздрагивая всем телом. – Не думала, что твоя кровать будет выглядеть так уютно. – Она рухнула на матрас, раскинув руки, словно обнимая его. Я вспомнил постер над ее кроватью в Особняке Сумасбродов, и мое возбуждение стало откровенно болезненным. Как назло, Ангела выглядела чертовски мило с этой расслабленной улыбкой на лице. Я задержался у двери. Все-таки она очень странная. Поначалу меня бесили ее выходки, но чем дольше я находился рядом с ней, тем больше они меня умиляли. Потому что она моя. Моя. Ангела перевернулась и взглянула на меня. Одной ногой я стоял в спальне, а другой – снаружи. – Ты не останешься? – спросила она, приподнявшись. Я помолчал. – Хочешь, чтобы я остался? В ответ на ее лице расцвела лукавая улыбка. Она протянула ко мне руку. Ох уж это искушение. Она все еще страдала из-за своей сестры. И плакала у меня на груди. Искала у меня утешения. Не будь мерзавцем, который этим пользуется. Я сделал глубокий вдох. – Мне нужно позвонить, но я вернусь. Она нахмурилась, но кивнула. Я оставил ее и пошел в кухню, где налил себе еще виски. Я выпил залпом и потер глаза. Быть даже отчасти порядочным оказалось труднее, чем я думал. Я переступил с ноги на ногу и застонал, оглядывая ставшие тесными брюки. Гораздо труднее. Когда я вернулся в комнату Ангелы, она уже крепко спала. С минуту я рассматривал ее расслабленное лицо с приоткрытыми губами. Недолго думая, я подошел, чтобы рассмотреть эту версию Ангелы. Когда еще увидишь ее такой безмятежной? Я убрал несколько прядей с ее лица. Она тихо вздохнула, откликаясь на прикосновение, и ее губы дрогнули. Она не могла быть намного моложе меня, и все же я чувствовал себя глубоким стариком, словно прожил века, сколько бы лет нас ни разделяло. Приходилось ли ей убивать? Даже если так, наверняка для нее это не было привычной частью жизни, как для меня. Я перешел на диван и растянулся на подушках. Она сладко посапывала, и я невольно улыбнулся. Я сложил руки на груди и закрыл глаза. Вскоре мне предстояло уйти, но я надеялся поспать несколько часов рядом с моей Ангелой. Глава 20 Ангела Я резко проснулась, не понимая, что меня разбудило. Мягкий свет фонарей просачивался в комнату. Не в мою комнату – комнату Палача. Я в Майами, под одной крышей с одним из самых жестоких преступников в мире, и, тем не менее, мы вместе собираемся уничтожить Жестокую Графиню. Напротив меня на диване лежал и сам суперзлодей – вытянувшись, скрестив руки и ноги, уткнув подбородок в грудь. Его глаза были закрыты. Большинство людей выглядят спокойнее во сне, но он хмурился. Глупец, ютится на диване, а мог бы присоединиться ко мне. В коридоре скрипнула половица. Может, дом дает усадку… или что-то еще. Я сбросила одеяло, радуясь, что не успела снять комбинезон до того, как уснула. Я на цыпочках подошла к двери и прислонилась спиной к стене рядом с косяком. Опять скрип, на этот раз ближе. – Икс, – шепнула я. Он мигом открыл глаза, и его взгляд тотчас сфокусировался на мне. Этот человек-робот не знал промежуточных состояний – только что спал, а в следующее мгновение уже настороже. Я приложила палец к уху, потом к губам. Его взгляд метнулся к двери, и, вскочив с дивана, он бесшумно подкрался и встал с другой стороны. Я выхватила пистолет, все еще пристегнутый к комбинезону, поднесла его к груди и посмотрела на Палача. Он кивнул мне, и я сделала вдох, готовясь к бою. Я уставилась на медную дверную ручку, напрягшись всем телом, когда она медленно повернулась. Наконец ручка замерла, и дверь приоткрылась, позволяя мне выглянуть в коридор. В темноте я различила чью-то фигуру. Отточенным годами тренировок движением я резко выбросила ногу вперед, и удар пришелся прямо в грудь. Незнакомец отшатнулся, и я выскочила в коридор, взводя курок и целясь ему в сердце. Стрелять на поражение. Так учил меня тренер, когда я осваивала огнестрельное оружие. Если ты не готова убивать, не стоит даже браться за пистолет. Мне не стоило браться за пистолет. Я не готова убивать.