Поиск
×
Поиск по сайту
Часть 4 из 9 В начало
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
— Идиот! Кретин! Придурок! — пытаясь прийти в себя, выкрикнула вслед скрывшемуся за поворотом джипу Женя. «Наверняка какой-нибудь чиновник, или депутат, или тот же гибэдэдэшник, — зло думала она, больше ни на что не отвлекаясь и внимательно следя за дорогой. «Такому человека сбить как нечего делать. И самое отвратительное, что ничего ему за это не будет», — пыхтела Женька. А может, так оно и было с Олегом. И следователь точно знает, что Олега именно сбили, и даже знает, кто это сделал, потому и закрыл дело? Женя задумалась. Такое вполне вероятно. Курортное направление — одно из самых элитных, и кто тут только не проживает. Вопрос в другом: а сможет Женя раскрутить эту историю? Хватит у нее силенок, чтобы вытащить на свет божий эту историю? Особенно если в ней замешан какой-нибудь высокопоставленный чиновник. А почему бы и нет? У каждого влиятельного человека есть недоброжелатели, готовые подставить подножку, есть конкуренты, а значит, можно будет найти подходящего покровителя, который наизнанку вывернется, лишь бы подставить провинившегося. Главное — действовать осторожно. Впереди маячила парковка торгового комплекса, и Женя, чтобы не рисковать, свернула с трассы и только тогда взялась за планшет. — Анатолий Сергеевич, добрый день! Меня зовут Евгения Потапова, я звоню вам по просьбе Виктории Кайдановой, надеюсь, она вас предупредила о моем звонке? — Здравствуйте, — сдержанным, недовольным тоном проговорил собеседник. — Да, она звонила. Но признаться, я не одобряю ее затею и не вижу смысла в нашей встрече. — То есть вы отказываетесь оказать ей эту услугу? — готовая к подобной реакции, уточнила Женя, заведомо предполагая, что после такой формулировки Серебряков будет просто вынужден с ней встретиться. — Этого я не говорил. Но привлекать к такому делу телевизионщиков… — Свою мысль он оставил незаконченной и, недовольно вздохнув, произнес: — Я смогу уделить вам не больше получаса. Приезжайте к шестнадцати часам и не опаздывайте. В шестнадцать тридцать я уеду, — распорядился он в весьма оскорбительной, на Женин взгляд, манере. Но она смолчала, лишь пообещала быть вовремя. «Ничего. Мы потерпим, а потом посмотрим, кто кому условия диктовать будет», — в очередной раз с мстительной раздраженностью подумала Женя. И снова поймала себя на мысли, что стала какой-то чересчур злобной, просто фурия какая-то, а не девушка. Женька несколько раз глубоко вдохнула, улыбнулась милой, кроткой улыбкой и взглянула на окружающий ее прекрасный мир. Обретя таким образом гармонию с собою и всем миром, она завела машину и двинулась в город встречаться со строптивым другом покойного. Лицо Анатолия Сергеевича выражало крайнюю степень недовольства. Он словно через силу заставил себя поздороваться с вошедшей и молча, преодолевая отвращение, кивнул ей на кресло. Присаживайтесь, мол. — Итак, что вы от меня хотите? — демонстративно поглядывая на часы, спросил хозяин кабинета. Его упитанное лицо с глубокими носогубными складками навевало воспоминания о шарпее, впечатление усиливали скривившиеся коромыслом губы и вздернутый, короткий нос. Да и масти он был подходящей, рыжевато-бурой. Рассматривала его Женя столь же недовольным взглядом, не торопясь начать разговор. — Вы будете говорить? — наконец, не выдержав паузы, поторопил ее Серебряков. — Ах да. Конечно, — словно опомнившись, проговорила Женя. — Простите. Задумалась, день очень тяжелый выдался, и голова побаливает, давление, что ли, — по-дружески поделилась Женя. Лицо «шарпея» смягчилось. — Да, у меня, признаться, тоже после обеда голова побаливает, — произнес он, косясь на Женю чуть смущенным взглядом. — Может, по кофе? — С удовольствием, — искренне откликнулась Женя. За кофе беседа приняла более задушевный характер. — Вы извините меня. Возможно, я слишком жестко вас сегодня встретил, — делая очередной глоток и счастливо жмурясь, проговорил Анатолий Сергеевич, — но я действительно не понимаю, зачем Вика все это затеяла. — Она просто не верит, что смерть Олега была случайна, — пожала плечами Женя. — У меня на этот счет пока твердого мнения не сложилось, и я еще не решила, буду ли продолжать расследование. Но могу с уверенностью сказать, что в полицейской версии очень много домыслов и очень мало фактов. Именно поэтому мне было так важно с вами побеседовать. Виктория — женщина, к тому же убитая горем. Она в принципе не может быть объективна, другое дело — вы, — простодушно и очевидно льстила Женя и в очередной раз, с изумлением убеждаясь, как дешево и примитивно ловятся мужики на древние, как мир, женские хитрости. — Вы серьезный деловой человек, здравый, рассудительный, обладающий незаурядными аналитическими способностями, а иначе бы не занимали такой высокий пост, к тому же лучший друг Олега, кому же, если не вам, лучше всех представлять ситуацию? — Да, действительно. Вероятно, вы правы. Мне не стоило так кипятиться, — бросая на Женю самодовольные взгляды из-под строго нахмуренных бровей, солидно прогудел Серебряков. — Так что же именно вас интересует? — Ну, прежде всего неприятности, которые были у покойного на работе. Хотелось бы понять, в чем там суть, — отставляя от себя чашечку, произнесла Женя. — Гм. Неприятности действительно были, — кивнул Серебряков. — А у кого их не бывает? Женя согласно кивнула. — Олег вел в институте какой-то проект, я, если честно, и сам не совсем в курсе. Он говорил что-то в общих чертах, да я, признаться, не особо слушал, все равно в их химии ничего не смылю, — словно желая оправдаться, пояснил Анатолий Сергеевич. Женя снова одобрительно кивнула. — В общем, суть была в том, что начальство настаивало на представлении заказчику несколько подработанных результатов. Олег отказался, на него стали давить. И, кажется, даже обвинили в финансовых махинациях. Олег говорил, что его вызывали в прокуратуру на допрос. Это было странно, потому что его прямое начальство ни объяснительных, ни отчетов от него не требовало. Олег занервничал и спросил, нет ли у меня знакомого влиятельного человека из серьезных органов. Точнее, он знал, что у меня приятель университетский в определенные структуры на работу подался. — В какие структуры? — заинтересованно уточнила Женька. — В ФСБ. Если такие организации позволено упоминать всуе, — пугливо оглянулся на дверь Серебряков.
— Ничего себе. И вы считаете, что у вашего приятеля были мелкие неприятности? — чуть не присвистнула вслух Женя. — Да нет. Просто спустя пару недель я спросил у Олега, как дела. Он сказал, все рассосалось, — пояснил Серебряков. — То ли мой приятель звякнул куда нужно, то ли Олег перестал осла из себя изображать. Он у нас с детства пионерской принципиальностью отличался. Пионерия развалилась, а он со своими замашками в капитализм перебрался, — чуть иронично заметил хозяин кабинета. — Не любил, знаете ли, компромиссов. Удивляюсь, как он с таким характером умудрился карьеру построить. У них в научном мире тоже, знаете ли, свои правила и приемы имеются, — не без некоторого ехидства заметил Анатолий Сергеевич. Жене отчего-то показалось, что сам Серебряков имел весьма гибкую совесть и покладистый, до беспринципности нрав и отчего-то завидовал принципиальности покойного друга. Прогибали его, что ли, часто? Но комментировать она свои догадки никак не стала, а сосредоточилась исключительно на деле. — Анатолий Сергеевич, а я могу поговорить с этим вашим приятелем из… — Женя решила не нервировать впечатлительного Серебрякова и просто таинственно мотнула головой куда-то в неопределенные сферы. — Ну что вы! — замахал на нее руками Серебряков. — Он даже разговаривать с вами не станет. Да я и беспокоить его не буду. — Ну, хорошо, — решила не упорствовать Женя. — А вы не помните, кто именно из руководства пытался надавить на вашего друга? — Речь шла о ком-то на самом верху. Олег фамилий не называл, но я так понял, речь идет либо о директоре, либо об одном из его заместителей, а может, и обо всех сразу. «Очень полезные и конкретные сведения», — недовольно заметила про себя Женя. Она уже поняла, что господин Серебряков жизнью и проблемами лучшего друга не особо заморачивался, толком ничего не знал и знать не стремился. По принципу «меньше знаешь — лучше спишь». Да, каждый может мечтать о ТАКОМ друге! Но вслух она опять-таки ничего не озвучила. — Анатолий Сергеевич, мне в полиции совершенно определенно сообщили, что у Олега была любовница. Я, естественно, не стала обсуждать эту тему с Викторией и в дальнейшем не буду, но вы, случайно, не знаете, кто это? Вдруг она сможет чем-то помочь? — Лицо Жени выражало доверительное понимание жизни. Мол, все мы люди, и все нам не чуждо, и не такой уж это и грех. Ей отчего-то показалось, что такая позиция должна импонировать обладателю гибкой совести. Увы. — Ничего об этом не знаю, — развел руками Анатолий Сергеевич. — Олежка о таких вещах никогда не любил распространяться. Если что и было, уверен, ни одна живая душа не догадывалась. Если только сама дамочка не проболталась. Хотя могу сказать, был я однажды на их конференции, наш банк на ней предлагал свой новый продукт, так вот, были там вполне приличные экземпляры, — с видом знатока покивал Серебряков, и лицо его в это время обрело отвратительно сластолюбивое выражение, только что слюна не закапала. И настолько он вдохновился воспоминаниями, что даже на Женю бросил неприятный ощупывающий взгляд. Глядя на «лучшего друга», Женя почувствовала столь сильную неприязнь к этому субъекту, что с трудом совладала с собой, удержавшись от комментария. Интересно, что представлял собой сам покойный, коли имел таких друзей? Но, судя по замечаниям самого Серебрякова, общего в характере друзей было немного. — Скажите, а как вы познакомились с Олегом и подружились? — позволила себе проявить праздный интерес Женя. — Ой, да мы с ним лет сто знакомы! — махнул пухлой, украшенной перстнем рукой Серебряков. — Мы с ним в соседних подъездах жили, в один детсад ходили, в одну школу, мамаши наши дружили, так что наша дружба, можно сказать, была предрешена с самого начала, — самодовольно захихикал Анатолий Сергеевич. — Оно и видно, — не разделив его веселости, буркнула про себя Женя, но распрощаться с ним предпочла на дружеской ноте, всячески демонстрируя искреннюю симпатию. А вдруг еще пригодится? Едва за журналисткой закрылась дверь, Анатолий Сергеевич любезное легкомыслие тут же утратил. А опустив на руку массивный изборожденный складками лоб, задумался. Девица ему сколько-нибудь опасной не показалась. Да и какая опасность может ему грозить по большому счету? Так, мелкие неприятности, связанные с глупой попыткой Виктории заинтересовать телевизионщиков смертью Олега. Да и это, собственно, не имеет значения, лишь бы его имя никак не упоминалось, а это, вероятно, несложно устроить, надо будет с юристами посоветоваться. Да и вообще, вряд ли из этой затеи что-то стоящее выйдет. Вика всегда была суетливой беспомощной курицей, что в ней Олег нашел? Анатолий этого никогда понять не мог. Внешность средненькая, мордашка так себе, пройдешь не заметишь. Супруга самого Анатолия Сергеевича, точнее, вторая его супруга, выглядела не в пример эффектнее. И он с удовольствием скосил взгляд на стройную брюнетку, изогнувшуюся на фоне моря, взирающую с яркой фотографии в изящной рамке. Да, Вика с ней ни в какое сравнение не идет. А вот журналисточка вполне ничего, хотя и мелковата. Зато знаменитость. Анатолий Сергеевич припомнил свою недавнюю гостью и пришел к выводу, что в миниатюрных женщинах тоже что-то есть. И хотя одета она была строго и выглядеть пыталась этакой деловой неприступной фифой, но юбчонка-то коленок не прикрывала, да и взгляды она на него бросала вполне определенные, так что при желании вполне можно было бы закрутить. Тем более Элка сейчас с Семой и няней на море отдыхают. Анатолий Сергеевич откинулся на спинку кресла, закинул обутые в дорогие итальянские ботинки ноги на боковую тумбочку рабочего стола и, достав из ящика сигару и маленькую бутылочку коньяку, позволил себе немного расслабиться, поскольку никаких важных дел на сегодня у него запланировано больше не было. Рабочий день клонился к концу, а про важную поездку он журналистке просто наврал, для солидности. Глава 5 Разговор с Серебряковым никакой ясности в историю гибели Олега Кайданова не внес. Единственно, что стало абсолютно ясно, неприятности на работе у Олега имелись, и немалые. Рассосались они или нет, вопрос оставался открытым. Женька валялась дома на диване, от скуки переключая телеканалы и размышляя, какие шаги ей стоит предпринять, когда позвонила мама: — Привет, Женечка! Как дела? — Привет, нормально, как вы? — без особого интереса и энтузиазма спросила Женька. Созванивались они почти каждый день, а потому сногсшибательных новостей она не ожидала. — Тоже хорошо, — заверила мама. — Женечка, ты уже решила, как будешь праздновать день рождения и что тебе подарить? — Да нет еще. Потом что-нибудь придумаю, — пожала лениво плечами Женя, заинтересовавшись сюжетом о качестве косметики. — Женечка, но день рождения уже на следующей неделе, — не дала ей погрузиться в сюжет мама. — Ты хоть с подарком определись, да и Платон просил узнать, чего тебе хочется, и Валера хотел на твой праздник попасть, а если ты захочешь на буднях отмечать, его надо заранее из детдома отпросить. Валера Коростылев был сиротой, жил в детском доме, было ему двенадцать лет, и Женины родители готовились его усыновить. Чему способствовал сам предприимчивый Валерка. Который не на словах, а на деле претворял в жизнь девиз «Каждый сам кузнец своего счастья»[3]. — Нет уж. Пусть учится. Отмечать буду в субботу. В конце концов, это не его день рождения, нечего школу прогуливать, — категорично заявила Женя, вдруг решив разыграть строгую мамашу. — В субботу так в субботу, — покладисто согласилась мама. — Может, тогда у нас отпразднуем? Я стол накрою, твой любимый пирог с селедкой испеку. Ты же много гостей звать не планируешь? — продолжала заботливо ворковать мама. Но у Жени каждое слово отчего-то вызывало глухое беспричинное раздражение и страстное желание сделать все назло. Раньше за ней такого не водилось. Обычно она предпочитала тихо, бесконфликтно ускользать от родительской опеки.
Перейти к странице:
Подписывайся на Telegram канал. Будь вкурсе последних новинок!