Московские пробки – настоящая напасть. Сквозь них даже с мигалкой не продерешься. Опоздали мы на полчаса. После пятиминутного процесса установления наших личностей нас впустила в квартиру миловидная миниатюрная дама. Она была жутко вежливая, жутко интеллигентная и держала под мышкой томик «Избранное» Зигмунда Фрейда. – Извините за подозрительность, – сказала она. – Но после того, что было, начинаешь бояться гостей. – Мы понимаем. – Сережа ждет вас. Квартира была просторная, с высокими лепными потолками. Мы прошли в столовую. Непомнящий был вызывающе лыс. Встречаются люди унизительно лысые – они стесняются своего дефекта, теряют уверенность в себе, им начинает казаться, что окружающие их сторонятся, а девушки, морщась от отразившегося от лысины солнечного зайчика, презрительно поджимают губы. Непомнящий нес свою лысину гордо, даже нахально, с достоинством, как медаль. На вид ему можно было дать от тридцати до сорока. Пышный оазис усов компенсировал бесплодную пустыню на черепе. Спортивный костюм облегал плотное, но без излишнего жира тело. Глаза отличались цепкостью, в них притаились ирония и насмешка. – Ждем. Очень приятно. – Мы пожали руки и представились. Ладонь у него оказалась крепкая, как деревяшка. – Чай? Кофе? – Виски с содовой, – кивнул я. – Можно и виски. – Я шучу, – улыбнулся я. – Кофе. – Мне чай. Без сахара. И покрепче, – дал заказ Железняков. – Дорогая, сделай кофе и две чашки чаю. Покрепче. – Сейчас, дорогой, – ответила супруга и исчезла на кухне. «Дорогая, дорогой». Прямо как в песне Дольского. Видимо, здесь прочно царит семейная идиллия. Мебель в комнате была старинная, но прекрасно сохранившаяся. Пузатый буфет, книжный шкаф, подставки. В углу стоял тяжелый, окованный медью сундук – ему не меньше трех сотен лет. Вдоль стен рядами шли иконы – штук сорок. Тоже в очень хорошем состоянии. Кроме этого, в комнате было немало невзрачных предметов, гнутых серебряных безделушек, потускневшего фарфора – я знал, что стоят многие из них не просто дорого, а очень дорого. – Увлекаюсь иконами, – сказал Непомнящий, заметив мой взгляд. – Когда-то был неплохим реставратором. Иногда еще балуюсь ремеслом. – Правая икона – семнадцатый век, почти утерянная школа русского Севера. – Ого. Вы владеете предметом. – Немного. Налетчики не взяли ничего из икон? – Взяли штук пять. Самых ярких, но далеко не самых ценных. В отличие от вас они не владеют предметом. Хозяйка принесла чай, кофе, тарелку с пирожными и коробку конфет. – Спасибо, дорогая. Если можно, оставь нас ненадолго. – Конечно. Она послушно вышла из комнаты. Чем-то она напоминала вышколенных секретарш, типа тех, которые в рекламном агентстве моей бывшей жены – приветливо-вежливо-официальные. Симпатичные и гладкие – не ухватишь, как кусок мыла в воде. – На больничном сижу, времени много. Отвечу на любые вопросы, – сказал Непомнящий. – Только смысл? Все равно никого не найдете. – Почему? По статистике, в России раскрывается шестьдесят процентов налетов на квартиры, – с не совсем уместным пафосом произнес я. – Есть ложь. Большая ложь. И статистика… Мой случай войдет в сорок процентов. – Будем надеяться на лучшее. – Все пережито. Расходы списаны. Вещи забыты, хотя многие из них были любимыми. Я привык жить планами на будущие приобретения, а не печалью о прошлых потерях. Притом заведомо безвозвратных. Гладко излагает. – Почему безвозвратных? – удивился я. – Часы мы нашли. Подъезжайте на опознание к следователю. Может, он вам их сразу выдаст. – Серьезно? – он заерзал в кресле. – Где? – Неважно. Лучше скажите, вы так до сих пор ничего не вспомнили? – Чувство, будто ластиком стерли из памяти целый день. – Может, под гипнозом попытаемся вспомнить? – Еще чего! Будет какой-то шарлатан ковыряться в моей голове! – Вы генеральный директор акционерного общества. Наверняка были конфликты с конкурентами, смежниками. С рэкетирами, может, схлестывались. – Не без этого. Какой бизнес без «крыши»? – Что за «крыша»? – Не слишком уместный вопрос. – Замнем. Нужен перечень всех, с кем вам приходилось общаться по работе или по-дружески. – Не хотелось бы тревожить людей. – Тогда мы изымем документацию в фирме и будем проверять всех смежников, – кинул я. Это собеседника проняло. – Кого ограбили – вас или меня? Вы так наседаете, будто вас. – Мне нужно не только вернуть вам награбленное, – назидательно произнес я, – но и обезвредить преступников. Непомнящий без всякой охоты согласился. Железняков отправился на кухню с тем же вопросом к хозяйке квартиры. Список получился внушительным. Я надеялся, что у убиенного Порфирьева и у Непомнящего найдутся общие знакомые, и их можно будет проверить на причастность к преступлению. В большинстве случаев, особенно в таких историях, наводчики знают своих жертв и даже входят порой в число близких друзей, а то и родственников. – Вы их всех допрашивать будете? – спросил Непомнящий. Он допил свой чай и теперь легонько постукивал серебряной ложкой по фарфору. – По возможности. – И испортите мою деловую репутацию, – кисло произнес он. – Не бойтесь. Мы работаем корректно, – заверил я. – Никого не укусим. – Надеюсь. – Вам ничего не говорит фамилия Порфирьев? – Писатель такой был. Публицист. Недавно его убили. По телевизору полуторачасовая передача была, посвященная его памяти. – Вы его лично не знали? – Нет. Но я вращаюсь среди любителей антиквариата. Там эта фамилия на слуху. У него одна из лучших коллекций в Москве. А в чем дело? – Пока не знаю, – неопределенно пожал я плечами. Закончив беседу, мы выпили еще по чашечке чаю и кофе, вежливо распрощались и подались прочь. – Темнит что-то Непомнящий, – сказал Железняков, усаживаясь в машину. – Темнит, – согласился я, заводя двигатель. – Знает больше, чем говорит. – Старая как мир история, – кивнул Железняков. * * * Вечером в мою квартиру пришел гость. Зовут Володя, семейное положение – женат на моей бывшей жене, профессия – генеральный менеджер, здоровье – отличное, настроение – прекрасное. Белозубая улыбка. Доволен собой и всеми. В портфеле – бутылка «Чинзано», бутылка джина, пузырь тоника и несколько ярких упаковок с продуктами, на которых были ценники валютного магазина в центре Москвы. В обычных магазинах Володя предпочитал ничего не покупать. Он разложил содержимое пакетов, вымыл руки, быстро и виртуозно сервировал стол, одновременно погундив о том, что у меня дома нет ни одного фирмового кухонного приспособления. – Готово, – он показал на творение своих рук. Стол выглядел привлекательно. – Тебе официантом работать, – похвалил я его. – Талант пропадает. – У меня много талантов, Леха. – Уводить чужих жен. – Вспомнил…