— Ну-ну… — Надо Матусовой сказать… пусть хвост им накрутит. — Эта накрутит. И не только хвост… но и чуб тоже. Подростки примелькавшиеся, а вот бабенка что-то раньше не встречалась, — цепко озирал «штаб» фигуры на доске. — Неизвестная… Приблудная какая-то… — Тебе лучше знать! — пустил очередное облако дыма Минаев. — Ты у нас по бабьей части большой спец, как не раз говаривал наш общий друг и «страшный» оперуполномоченный уголовного розыска Черняев. Майор умышленно исказил слово «старший» на «страшный». Черняев к этому времени действительно был старшим оперуполномоченным уголовного розыска на зоне Волокно. И для жуликов, конечно, являлся страшным. Пыхнув еще раз облаком дыма, добавил: — Надо рейд в зоне отдыха провести силами участковых инспекторов, внештатных сотрудников и окодовцев. Вместе с Матусовой, конечно… А то опять землянок понастроят юные друзья партизан … как в прошлом году. Помнишь?.. — Помню. Надоело разбирать… Резкая трель телефонного аппарата прервала разговор. Минаев поднял трубку. Молча выслушал сообщение дежурного, молча положил трубку на рычажки аппарата. — Убийство! — коротко и жестко ответил на немой вопрос начальника штаба. — Отыгрались! Теперь другие игры начнутся. Это, штаб, все ты накаркал: зона отдыха… подростки… землянки… шалаши. Все вокруг да около ходил… Сразу бы говорил, что труп — и баста! — А я при чем? Я трупы не подбрасывал, не перетаскивал, как вы с Черняевым в прошлом году через ручей с территории нашего отдела на территорию Курского РОВД, — ощетинился Подушкин. — Болтай больше! Может еще чего-нибудь накарка-ешь… — повысил голос майор. — Недаром на цыгана по-хож… — А чем тебе цыгане не угодили? — попытался свести все к шутке Подушкин, но Минаеву уже было не до игры в «кошки-мышки»: — Один сдуру сболтнет, второй от большого ума подхватит! И пошло-поехало… А ты потом иди в прокуратуру, отписывайся! — зло бросил Минаев. — Тут бы с наметившимся дерьмом бескровно разобраться, ёк-макарёк, как говорит наш старый друг Крутиков. — А ты еще один бред несешь… Майор зря обижался. Факт имел место. Дежуривший в тот день опер Черняев действительно предлагал старшему участковому избавиться от хлопот по разбирательству с трупом неизвестного мужчины, лежавшим на границе территорий двух отделов. Мало того, он и перетащил трупяшник к соседям. Только коллеги из Курского РОВД тоже не пальцем были деланы. Они враз раскусили нехитрый фокус промышленников, и фокус не удался. Конфликту раздуться не дали, замяли в зародыше и постарались забыть. Но шила в мешке не утаишь, кое что просочилось, и вот Подушкин неосторожно, а, главное, не ко времени, напомнил… Последний намек майора был ясен и без дальнейшего «разжевывания». Вот-вот по новому особо тяжкому преступлению начнется «разбор полетов»: крайних всегда ищут и… находят! И первым кандидатом тут Минаев. — Николай! — оставив в покое Подушкина и недоигранную шахматную партию, позвал майор Паромова. — Слушаю, — отозвался тот. — У нас на участке, в зоне отдыха, убийство женщины. Бросай свою писанину, бери папку с бумагами, и пошли. Вернее, побежали… — Что за убийство? — убирая материалы проверки в ящик стола, поинтересовался Паромов. — Не знаю, да какая разница: убийство — оно и есть убийство. На месте уточним обстановку и детали. А теперь — ноги в руки, бумаги — в папку… и быстрее на место происшествия! Минаев уже пересекал зал опорного пункта, застегивая одной рукой на ходу пуговицы шинели, в другой держал фуражку. — «Штаб» пока останется в опорном. Может, здесь его присутствие понадобится, — рассудил он, пересекая зал. — Будь на связи, Палыч! — Побуду немного, а потом, если не возражаешь, тоже подойду на место происшествия. Думаю, что пара рук и пара глаз лишними не будут… — Не будут. Как не будет лишней и одна умная голова… — за старшего участкового ответил Паромов, уважавший Подушкина за его ум и силу. — И я того же мнения. 5 В районе поселка РТИ от реки Сейм в сторону городского массива и промышленно-производственной территории завода СЭММ отделялся рукав, шириной чуть поменьше основного русла. Его медленное течение и небольшая глубина приглянулись жителям под купание. На берег были завезены сотни тонн речного песка, поставлены грибки, устроена раздевалка. И вот уже пляж каждым летом буквально кишел детворой и ее родителями. А вскоре на его базе появилась зона отдыха работников завода РТИ. Пригорок перед пляжем, склон и остальная прибрежная полоса в летнюю пору красовались деревьями и кустарниками. В основном это были ракиты и ивы, но попадались тополя и осинки. Они манили пережарившихся на солнце, уставших от плавания отдыхающих прохладой, интимной затененностью, глухим шепотом листвы, запахами трав, птичьим щебетаньем. Но то летом. Весной — первой в городе зеленью, хмельным настоем воздуха. Осенью — таин-ственными шорохами, многоцветьем. Зимой — лыжными прогулками. Через рукав Сейма, на приличный по размерам островок прямо с территории пляжа был переброшен неширокий деревянный мостик, с которого любили нырять местные мальчишки. К нему же во время купального сезона швартовались речные велосипеды-катамараны и лодки для прогулок по реке. Прибрежная полоса леса и территория острова густо иссечены тропками и тропочками. Они, пересекаясь между собой, создают хитроумную вязь. То неожиданно, раздваиваясь, разбегаются, то вновь сходятся, вынырнув из-за раскидистого куста. Деревья и кустарники были редкие. Довольно часто заросли чередовались открытыми полянками, на которых, начиная с весны и кончая поздней осенью, любили собираться компании. В основном — молодежь. Жарили на кострах шашлыки. И уминали их под водочку. Иногда на таких полянках после усердного распития горячительных напитков, одурманивающего свежего воздуха, происходили потасовки между представителями сильной и не самой умной половины человечества. Поэтому, время от времени территория зоны отдыха посещалась и проверялась сотрудниками милиции в целях предупреждения антиобщественных проявлений. Но это обычно происходило во время купального сезона, который открывался в конце мая или начале июня. Смотря по погоде. Тогда и стационарный пост милиции выставлялся. Прямо на пляже. А по самому Сейму периодически курсировал катерок со спасателями и сотрудниками ППС. Но все это — во время купального сезона. А не ранней весной, когда только-только начинают лопаться почки на деревьях и пробиваться кое-где по бугоркам молотая травка. Когда Паромов и Минаев пришли-прибежали на зону отдыха, то там уже было с десяток сотрудников Промышленного РОВД: руководство отдела, члены оперативной группы и просто сотрудники уголовного розыска, которых, как всегда в подобных случаях, «отловив», направил на место происшествия оперативный дежурный. Среди них был и Василенко Геннадий, угрюмо похаживающий недалеко от возвышенности на поляне. На ней же ногами к реке, на спине, лежал обнаженный труп женщины. Рядом с ним крутился Клоц — Клевцов Вячеслав. Его круглое жизнерадостное лицо на этот раз оптимизмом тоже не светилось. Василенко и Клевцова можно было понять: за раскрытие убийства отдуваться, в основном, придется им. И, конечно, участковым с этой зоны. Тут же важно расхаживали эксперт-криминалист отдела Ломакин Владимир и его внештатный помощник Андреев Владимир Давыдович. Если Ломакин пытался отыскать какие-то следы, вещественные доказательства, и потому, почти не отрывал взора от поверхности земли, то Андреев беспрерывно щелкал затвором фотоаппарата, меняя не только ракурсы и углы фотосъемки, но и фотообъективы. «Этот опять в родной стихии, — машинально отметил действия Андреева Паромов. — Словно рыба в воде…» Невдалеке, на неподсохшей еще как следует дорожке, между деревьями стояли милицейские автомобили: дежурный УАЗик и две «Волги». Одна — начальника отдела Воробьева, а вторая — его заместителя по оперативной части Конева Ивана Ивановича. Воробьев, Конев, начальник уголовного розыска Чеканов Василий Николаевич и его заместитель Евдокимов Виктор стояли обособленной группой от остальных сотрудников и что-то оживленно обсуждали. Но вот к ним подошел водитель Воробьёва Карпенко. Что-то коротко доложил начальнику. Тот махнул рукой и бросил отрывисто: — Поторопитесь! «За прокурорскими и судмедэкспертом», — догадался Паромов, глубоко дыша. Последние двести метров они с Минаевым бежали и подзадохнулись изрядно. У обоих лица красные, хоть прикуривай, а груди ходили, как меха в кузнице… Видать, спортом мало занимались — вот сердечки и пошаливали… — Кажется, мы не последние, — с придыханием сказал Паромов. — Нет следователя прокуратуры и судебно-медицинского эксперта. И что-то кинолога с собакой не видать… — Угу, — угукнул Минаев. Запыхавшийся, он на большее был неспособен. — Хотя какой от них толк? — продолжил Паромов, стараясь восстановить дыхание. — Как всегда собака покрутится, покрутится на месте, а потом пойдет метить ближайшие деревца и кустики. Это только в кино пес Мухтар жуликов на чистую воду выводил. А у наших кинологов псы совсем не Мухтары… — Как всегда! — выдохнул старший участковый. — Но нам от этого легче не будет. Сейчас получим, что пришли поздновато. И что никакой информации не имеем. Ладно, — отсекая прочь сомнения и пустые разговоры, махнул рукой, — пошли докладываться, что прибыли. А там видно будет… Паромов, исходя из опыта, полученного при раскрытии убийства Дурневой Натальи на улице Харьковской осенью прошлого года, никаких вопросов Минаеву о том, что делать на месте происшествия, не задавал. Знал, что это пустой номер. Молча последовал к начальнику отдела. Водитель Карпенко Виктор побежал к своей «Волге», по дороге что-то сказал Чинникову Николаю, водителю автомобиля Конева. Тот кинул — понял, мол… Вскоре обе «Волги» сорвались с места и полетели в сторону поселка. Воробьев, увидев приближающихся к месту происшествия участковых, недовольно и едко попенял: — Что-то вы подзадержались, господа участковые. Все уже здесь, а вы все тянетесь, как сопли на морозе, хотя должны быть первыми на месте происшествия. — Мы и так бегом бежали, — стал оправдываться Минаев, как старший по званию и должности. Он хрипло и учащенно дышал. Лицо по-прежнему было красным от прилива крови. — Не на машинах же… — Ладно, — пропустил намек Воробьев мимо ушей, — оправдываться будете потом, когда преступление раскроем. А пока подойдите поближе к трупу: возможно, опознаете? И думайте, как раскрыть. Любая информация важна. Убийство-то на вашем участке. Вам и ответ держать! «Вот и начались «разборки полетов…» — тоскливо подумал Паромов и вслед за Минаевым поплелся к трупу. Труп молодой женщины лежал на спине. Голова слегка на боку и запрокинута назад. Короткая, под мальчишку, стрижка. Волосы светлые, протравленные перекисью водорода. Глаза открыты и бессмысленно устремлены в небо. Руки разбросаны в стороны, словно перекладины креста. Ноги слегка согнуты в коленках и раздвинуты. Впалый живот. Расплывшиеся по поверхности тела небольшими бугорками груди с темными точками сосков. Все бледное, серое, мертвое, угловатое и обостренное безжизненностью. Черный провал рта в овале серых губ. Брови подпалены. Следы точечных сигаретных прижиганий на губах, сосках грудей и лобке. В завитке светлых волос лобка застряла полусожженная спичка — по-видимому, пытались поджечь волосяной покров. На икрах ног превратившиеся в коричневую пленку подтеки сочившейся из влагалища крови. И самое страшное — из влагалища торчала толстая, в руку потерпевшей, длинная суковатая ветка. — Боже, какой ужас! — тихо прошептал атеист Паромов, которому от увиденного стало не по себе. — Боже мой! — Не говори! — отозвался также шепотом Минаев. — Всякого за свою жизнь насмотрелся, но такое вижу впервые. Садисты поработали. Изверги. — Не опознали? — коротко и хмуро спросил подошедший к ним Конев Иван Иванович. — Нет! — Отрицательно мотнули головами оба участковых. — Тогда не хрен тут стоять, трупом любоваться… раскрывать надо… — срывая злость и раздражение, резко бросил Конев. — Ну и участковые пошли — вечно ничего не знают. И за что только деньги получают… — А опера знают? — тихо огрызнулся Минаев. Конев то ли не расслышал, то ли счел никчемным вступать в полемику со старшим участковым инспектором. Он взялся одной рукой за ветку, торчащую из влагалища. Потянул. Она не пошла. — Мать твою! — прохрипел в сердцах. И уже обеими руками резко рванул ветку на себя. — Не трогай! — запоздало крикнул Воробьев, понявший намерения своего заместителя по оперативной части. — Пусть остается… до прибытия следователя и судебного эксперта.