Но было поздно. Ветка с обломанными и торчащими сучками выскочила. Окровавленная. В слизи и кусочках вырванной из нутра плоти. Внутри трупа что-то оглушающе — так, по крайней мере, показалось Паромову — чвакнуло. Словно что-то большое и объемное с облегчением резко выдохнуло… как порой на болоте: чвак! — и тишина. Труп дернулся, словно оживая. Но тут же и застыл. Из влагалища медленно, тонкой струйкой, по икрам ног засочилась черная кровь. Паромову стало дурно, и он, зажав рот рукой, побежал к кустам облегчать желудок. А возможно, и душу. — Слабак! — констатировал подошедший к нему Василенко. — Да шел бы ты… — сплевывая остатки липкой рвотной массы и вытирая ладонью губы, вяло огрызнулся Паромов. К чувству стыда за свою минутную слабость примешивалась неловкость перед товарищами. — Ладно, не злись. Давай думать: кто убитая и кто убил? — примирительно и уже по деловому сказал Василенко. Именно он в отсутствие территориального опера на поселке РТИ отвечал за эту зону. И теперь на его плечи ложился основной груз раскрытия этого убийства, а, значит, и спрос. — Начальники, — быстрый жест рукой в сторону руководства, собравшегося небольшой группой отдельно от подчиненных и что-то обсуждавших между собой, — пусть себе решают, на то они и начальники, а мы — себе. Ибо нам, в отличие от многих начальников, бегать и раскрывать, а не планы планировать… — Откуда мне знать: кто? кого? и за что? Одно могу сказать точно: раньше убитую на поселке не видел. Да мало ли у нас на поселке всякого люду бродит. Как-никак, а около тридцати тысяч живет… — вытирая носовым платком лицо, резко ответил Паромов. — Садист или садисты поработали. Зверьё! Найти — и без суда и следствия самих придушить! — Согласен, что стоит придушить, — усмехнулся скептически опер. — Но прежде чем устраивать самосуд, сначала надо еще найти… А как найти? С чего начинать? — Василенко снял кепку и почесал затылок. — Право, не знаю. Ни одежды, ни документов, ни свидетелей… Какие свидетели в лесу? Где их искать? А искать, как понимаешь, надо! — А то обстоятельство, что сук воткнут во влагалище, тебе ни о чем не говорит? — Да ни о чем. Знаешь, встречалось в практике, что некоторые мразоты изменившим им девушкам или же просто надоевшим проституткам, хотя какие у нас проститутки, — тут же поправил он себя, — так, честные давалки, из чувства мести бутылки вставляли во влагалище и там разбивали. Но это делали живым. Чтобы больше и дольше мучались. Представляешь, — выругался грязно, — выскребать осколки стекла из влагалища… Ужас. Бр-р-р! — Да! Ужас… — А тут — сук… И следы пытки… — Видел. — Прижигали сигаретами груди, губы, живот, лобок. Правда, самих сигарет или окурков возле трупа не видно… — Я это тоже заметил. Василенко скользнул скептическим взглядом по лицу участкового, мол, я видел, как ты заметил… Тот напрягся, ожидая очередную подковырку. Но опер продолжил размышлять вслух: — Хотя именно это обстоятельство и говорит, что все происходило в другом месте… а труп сюда перетащили. Согласен? — Согласен. И тут Паромов вспомнил треп начальника штаба ДНД о подростках из барака и молодухе. Видно лихорадочная работа мозга в поисках какой-нибудь зацепки не прошла даром, подбросила из тайников памяти, а может, и подсознания, нужный фактик. — Подушкин рассказывал, что вчера ребят из барака видел. Днем. Гуляли с какой-то бабенкой, ему незнакомой. А у начальника штаба глаз, что алмаз. — А сказал, что из барака, значит, и тут не допустил брака, — воспряв духом, скаламбурил опер. — Уже что-то есть… — Может, с бараковских пацанов и начнем? — развивал мысль Паромов. — С чего-то начинать надо. Так почему же… — С чего-то или с кого-то начинать надо. Так почему же не с них! — подхватил рассуждения участкового, наполняясь охотничьим азартом, Василенко. Причина его оживления и охотничьего азарта была понятна: наконец-то от множества неизвестных, сковывавших деятельность опера, заставлявших впустую топтаться на одном месте, появилось что-то конкретное, ощутимое, требующее деятельности, динамики. Появилась тоненькая ниточка, за которую можно было ухватиться и тянуть… Тянуть до тех пор, пока не вытянешь что-то существенное или… пока она не оборвется. — Только в первую очередь надо вытащить самого Подушкина, — приступил к конкретному планированию действий опер, — и пообстоятельней расспросить: кого конкретно видел, с кем, как вели себя и так далее… Да и на труп взглянуть не мешает — может опознает… — Обещался подойти сюда, — поторопился с пояснениями Паромов. — Он в курсе, что убийство. Но когда подойдет, не знаю. 6 Пока опер и участковый обсуждали, что да как — прибыла «Волга» начальника, и из нее вышли прокурорские: прокурор района старший советник юстиции Кутумов Леонид Михайлович, его заместитель Деменкова Нина Иосифовна и следователь Тимофеев Валерий Герасимович. Все в верхней гражданской одежде поверх форменных костюмов. Прокурорские — не милиция, им допустимо смешивать одежду. Отсчитываться не перед кем: надзирающий орган в правоохранительной системе. Попробовали бы милицейские так показаться на народе — как минимум выговоряшник, а то и неполное служебное! На днях приказом начальника УВД в областном центре патрули милицейские введены. Заметят кого неряшливо одетым или с фуражкой в руке — и на губу. Сутки ареста, может, и не дадут, но взгреют — мама не горюй! А позора сколько… Прокурор без головного убора. Седую шевелюру волос шевелит весенний ветер. И Кутумов непроизвольно время от времени поправляет правой рукой прическу. Идет неспеша, по-хозяйски. Деменкова и Тимофеев за ним, в кильватере. Обгонять свое начальство не принято: начальник, он и в Африке — начальник. Подошли к руководству отдела. Поздоровались. Кто за руку, кто просто так, словесно. — Что-либо, кроме трупа есть? — спросил, обращаясь ко всем одновременно, Кутумов. — А ты как думаешь? — вопросом на вопрос ответил Воробьев. Остальные хмуро помалкивали, переминались с ноги на ногу. — Думаю, что ни хрена у вас, сыщики, пока нет, — оскалился прокурор, внимательно пробежав светло-серыми глазами по лицам присутствующих. Он как всегда был резок и категоричен в своих суждениях. — Это вам не бытовуху квартирную раскрывать, когда муж жену на глазах у соседей кухонным ножом завалит, или, наоборот, она его утюгом прибьет… А? Однако на его вопрошающее «а» никакой реакции со стороны милицейских начальников не последовало. Разве что пожатие плечами со стороны начальника уголовного розыска. И Кутумов продолжил подковыристо-назидательным тоном: — Вижу, что это убийство с наскока, с кондачка не взять! Тут попотеть придется и вашим и нашим… По-видимому, под «вашими и нашими» он имел в виду оперативников уголовного розыска Промышленного РОВД и следователей прокуратуры. Именно на плечи этих сотрудников ложился основной груз раскрытия и расследования таких преступлений. Правда, милицейским начальством для раскрытия убийства задействовались все силы. И в первую очередь участковые инспектора. — Да еще как попотеть! И не один месяц… — Цыплят по осени считают… — не сдавал позиций Воробьев. — Поживем — увидим! — Вот именно, — поддакнул шефу Чеканов. — Где эксперты? На месте ли кинолог? — прервала бессмысленную полемику руководителей ведомств Деменкова. Конечно, кто-то мог и полемизировать, но кто-то и практически работать… От пустой болтовни дело с места не сдвинется. Она быстро огляделась и пришла к выводу, что после такого скопища народа, снующего туда-сюда, применение даже самой способной розыскной собаки вряд ли будет удачным. Все, что можно было затоптать, «благополучно» затоптали. – Да, после стада бизонов кинологу и его собаке делать тут нечего… — заметила ядовито. Нелицеприятную реплика заместителя прокурора милицейские чины услышали, переглянулись и… не отреагировали. Против не попрешь — наследили изрядно, а признавать ошибки и каяться — это не в милицейских правилах. — Пора протокол осмотра места происшествия составлять, — продолжила она более спокойным тоном. — Думаю, что сама составлю, а Валерий Герасимович мне поможет. — Конечно, конечно… — проявил готовность следователь. — Оперативники пусть не слоняются бестолково, а займутся розыском очевидцев и, заодно, двух понятых мне доставят, — потребовала Деменкова. — Да они и не слоняются, — вступился за своих подчиненных Чеканов, — а местность вокруг места происшествия прочесывают в поисках одежды, обуви и других вещественных доказательств. Наш, отделовский, эксперт-криминалист тут, — быстро добавил он, — и не один, а со своим помощником Андреевым. Занимаются фотосъемкой… — Вижу, не слепая… — Судебный эксперт вот-вот должен прибыть, — скороговоркой докладывал-пояснял начальник розыска, которому выпал жребий отдуваться за все руководство отдела перед суровым заместителем прокурора. — За ним Чинникова на «Волге» послали. Так что, Нина Иосифовна, мы тут «балду» не гоняли, а кое-что до вашего приезда уже делали. И понятых, вон, Минаев ведет… Видит Всевышний, зря вы нас обижаете. В голосе Чеканова нотки показной обиды и оскорбленного самолюбия. — Транспорт для отправки трупа в морг организовали? — не обращая внимания на обиженный тон начальника уголовного розыска, поинтересовалась Нина Иосифовна. — Или ждёте, когда я команду дам. Так вот, даю. Пусть участковые или ваши хваленые оперативники хоть это обеспечат. Специального транспорта для перевозки трупов в городе не было, обходились тем, который удавалось отловить. Это обстоятельство всех коробило, но поделать ничего не могли: городские власти не находили средств на обеспечение города спецмашиной и экипажем. «В городском бюджете нет графы с необходимой сметой», — оправдывались чиновники. «Так введите, вы же власть», — говорили им начальники городских отделов милиции и прокуроры. Но те только руками разводили. В результате «воз оставался на месте», а участковые и гаишники продолжали «вылавливать» первый подвернувшийся под руку автотранспорт для транспортировки трупов. Чеканов что-то недовольно буркнул и отошел. А Деменкова достала лист бумаги и стала быстро и уверенно набрасывать схему места происшествия. — Нина Иосифовна, не беспокойтесь, все будет сделано как надо, — как всегда был корректен Воробьев. — Нам бы само преступление раскрыть, да побыстрее, пока начальство не понаехало! Сейчас привалят — стать будет негде! И все с идеями, с версиями! Только успевай выслушивать каждого! Работать, как водится, нормально не дадут… пол-отдела у них будет на побегушках. И еще одно обстоятельство смущает: не прошло и полгода, как опять убийство! — Он вздохнул. — Эх, намылят мне голову. — Раскроем! — решила психологически поддержать начальника отдела милиции Нина Иосифовна, хотя и не любила заранее предрекать положительный результат. — Не впервые! А всяких там начальничков — в шею! Пусть командуют в своих кабинетах, а не на месте происшествия. Если самому не с руки, то ко мне направляй, как к руководителю следственной группы. У меня не заржавеет. Быстро хвост прижму и на место поставлю. Они оба, хоть и могли говорить на повышенных тонах, но были профессионалами. Поэтому уважали друг друга и помогали друг другу, чем могли. Вот и в данную минуту Деменкова подставляла свое плечо, беря наскоки вышестоящего милицейского руководства на себя. Воробьев отошел, чтобы дать новые распоряжения подчиненным, а к прокурорше жизнерадостным гномиком, весь опутанный проводами и кожаными ремешками от футляров фотоаппаратов и переносного блока питания фотовспышки, подкатил Андреев. — Здравствуйте, Нина Иосифовна! Все уже отснято как надо, — молодцевато доложил он. — С разных точек, в различных ракурсах. Общим планом, панорамно и подетально. Даже запечатлен момент, как Конев Иван Иванович вон ту ветку из влагалища выдергивает. — Андреев рукой указал на ветку, лежащую рядом с трупом.