– Ну, братец, что думаешь? Готов послужить Отечеству и СВАО? Я вот тоже, прикинь, в детстве не ментом хотел стать, а космонавтом. Хотя знал же уже тогда, что космос мы пиндосам проебали и за ихним текущим AI-президентом Маском нам ни на одной ракете не угнаться. Но всё равно мечтал, наивный. А потом жизнь расставила всё на места. И знаешь что?! – Мент ударил по столу пуще прежнего. – Пошёл он на хуй, этот космос и все его звёзды, планеты, галактики и что там ещё есть! Нас и тут неплохо кормят. А звёзды и на погонах имеются. Да и форма наша не хуже космонавтской – один скафандр чего стоит! Собеседник мой воздухарился и ещё энергичнее задвигал телом. Я отхлебнул чаю, засунул в рот очередной кусок плюшки, натянуто улыбнулся и попытался отшутиться: – Боюсь, это не для меня. Не идёт мне ваша форма. Щуплый я в ней. Некрасивый. Но за предложение спасибо, правда. Адресат посмотрел на меня с недоверием, даже хмуро, но тут же раскатисто засмеялся, несколько раз громко треснув рукой по дубовому столу. – Ай да молодец. Могёшь! Люблю таких юморных. Как хоть тебя зовут, Петросян? – Антон. – А меня – полковник Баракин. Не путать с Барановым, это бывший наш начальник участка, пусть земля ему будет Винни-пухом. Порешали его братцы-триадцы, но, в общем-то, за дело, тут уж не прикопаешься… Смешной ты, Антон. Нормальную карьеру мог бы здесь сколотить. Ну бог с тобой, подставляй глазёнку. Только доешь сначала! 5.4 К метро я возвращался с каким-то неведомым мне прежде чувством вселенского замешательства. Багрово-рыжие облака, висящие над зимней Москвой как минимум неделю, а как максимум целую вечность, обволокли не только душное столичное небо, но и мой уставший от ежеминутных психоделических сражений разум. После посещения полицейского острога я уже совсем не понимал, что сон, а что явь, что правда, а что вымысел, что желаемое, а что действительное. По прогнозам синоптиков, духота должна была вот-вот уступить место дождю – промозглому и унылому, какой бывает только в Москве в разгар климатического кризиса. Не тот милый дождик, что обновляет мысли и освежает сознание, а тот, чей бесконечный монотонный ритм вгоняет в беспросветную тоску, будто заколачивая гвозди в крышку твоего последнего приюта. В общем, на душе моей было странно, непонятно и неуютно. Захотелось сесть на первую попавшуюся лавочку, достать последнюю никотиновую капсулу, выдохнуть всё накатившее на меня отчаяние и отчётливо произнести: «Достало». Так я и собирался сделать, но машинально перевёл взгляд на индикатор времени и понял, что снова перешёл в режим цейтнота: чаепитие с полковником Баракиным (странно, что за всё это время я так нигде и не увидел его полного имени, даже в том длиннющем Коридоре Былой Славы; неужто он так и звался – Полковник?) съело драгоценные минуты, и теперь мне следовало неустанно двигаться вперёд, иначе о сегодняшнем окладе можно было благополучно забыть. Этого я допустить никак не мог: без з/п не потянул бы аренду однушки. Оплату я переводил угрюмому и неприятному контрактнику, прошедшему несколько горячих конфликтов, которые периодически вспыхивали на европейских рубежах РНКР после окончания Великой Антизападной. Он методично пробухивал полученные деньги в том же дворе, где располагалась жилплощадь, доставшаяся ему за боевые заслуги. Отдать арендную плату я должен был ещё две недели назад, но этому помешала простуда, которая свалила бы меня с ног и отбила все лёгкие, если б я не спустил треть накоплений на дорогущие немецкие лекарства, продаваемые из-под полы на теневой стороне интернета. Контрактник грозился выбросить меня на улицу, мычал и даже порывался ударить, но мне удалось убедить этого тупорылого неудачника уйти до конца месяца в кратковременную завязку и чуть позже продолжить гробить свой загнивающий организм с удвоенной силой. Вспомнив всё это, я глубоко выдохнул, выпалил быстрое короткое «бля» и ускорил шаг. Да, пожалуй, такого тяжёлого дня мне ещё не выпадало, но времени на детальное осмысление сего печального факта попросту не было: на горизонте маячила лишь середина моего пути – станция метро «Комсомольская» и неведомый адресат № 6. 6.0 «Комсомольская» 6.1 Просторный помпезный зал кольцевой «Комсомольской» с богатой резной лепниной на грязно-жёлтых сводах ещё больше усиливал контраст между некогда великой империей и сегодняшним сырьевым придатком китайского исполина. Из школьного курса я помнил, что станцию построили в середине прошлого века, в послевоенное время – это подтверждали и фрески на стенах, запечатлевшие безусловный триумф советского народа в великой борьбе с немецким захватчиком. Мемориальная табличка с патриотичным копирайтом от товарища Сталина напоминала: «Война, которую вы ведёте, есть война освободительная, война справедливая. Пусть вдохновляет вас в этой войне мужественный образ наших великих предков – Александра Невского, Димитрия Донского, Кузьмы Минина, Димитрия Пожарского, Александра Суворова, Михаила Кутузова! Пусть осенит вас победоносное знамя великого Ленина!..» Вот уже больше ста лет последний покоился в удобном зиккурате в самом центре нашей горячо любимой Родины, невзирая на кардинальные смены политических ветров и общественных режимов. Такое положение вещей говорило о многом. О том, например, что насильственно убиенный устроитель кровавого революционного террора, лежащий в сакральном сооружении древних шумеров, ничего хорошего этой стране принести уж точно не может. Но такие мысли посещали, похоже, только меня. Ах нет, была когда-то в биографии кодеиновцев провальная спецоперация «Ленин-гриль», в рамках которой эксы собирались взломать систему вентиляции мавзолея и тем самым нарушить микробаланс пространства, буквально поджарив мумию потоками горячего воздуха (отсюда и название операции). Но идея провалилась ещё на этапе подготовки: силовики вычислили готовящийся теракт, идентифицировали мятежников, и больше о них никто никогда не слышал. Судя по навигатору, мой следующий адресат находился совсем близко к метро, в примыкающем к площади трёх вокзалов доме, что не могло не радовать: от всех этих забегов по станциям и бесконечных подъёмов по эскалаторам ноги (а в особенности икры) гудели так, что впору было копить на биометаллические протезы. Не секрет, что в том же Китае, несоизмеримо более богатом и технологичном, все курьеры уже давно представляют из себя синтез человеческой плоти и износостойкого железа – что ж, учитывая особенности нашей профессии, это вполне разумно. Поднявшись с оживлённой платформы по череде убитых ступенек, я тут же попал в бесконечную пробку, тянущуюся огромной чёрно-серой змеёй до эскалатора: казалось, очередь здесь всегда, с тех самых пор, как была открыта станция. Кто бы что ни говорил, работа курьера – одна из самых сложных на свете: нужно обладать выносливостью не только тела, но и ума, иначе рискуешь окончательно потерять рассудок в гонке по переполненным катакомбам и в утомительном топтании вот в таких подземных пробках рядом с нервными и раздражёнными согражданами, недовольными своим местом в неприветливом мире. Чем ещё заняться людям в пробке? Ну разумеется, пялиться в росфон. А ведь они имеют не самый, мягко выражаясь, высокий уровень достатка, и их устройства в основном не содержат эдблокеров. Это означает, что около 50 % экрана занимает государственный и коммерческий контент: бесконечный плейлист рекламных роликов, транслирующих новые товары китайских брендов и старую пропаганду, прославляющую нашу великую державу вкупе с её большим азиатским партнёром и поносящую всю остальную планету. 24 часа в сутки. 7 дней в неделю. С включённым по умолчанию звуком. Хочешь потреблять рекламу в режиме no sound – плати. Хочешь ранжировать контент, отправляя особо неугодные ролики в спам, – плати. Хочешь установить официальный эд-блокер – плати. Плати. Плати. Да, некоторые смельчаки устанавливают взломанные хакерами пиратские системы защиты от вездесущей рекламы, но это в наше непростое время приравнивается к тяжкому уголовному преступлению (аж до трёх лет колонии в Западно-Сибирском округе, на границе с КНР, или штраф в несколько сотен тысяч крипто-юаней с пожизненным отказом в праве на интернет-доступ) – сегодня государство и корпорации жестоко расправляются с теми, кто встаёт на пути их бизнеса. Потому основная масса граждан РНКР обречена денно и нощно переваривать вязкую жижу рекламного полуфабриката, превращая свои мозги в неспособную мыслить субстанцию. Жалкое зрелище, наглядно отражающее тот факт, что все мы обречены. Я не исключение. Просто мой нынешний (с сегодняшнего дня – бывший) работодатель предоставляет бесплатный корпоративный эдблокер. Ну как бесплатный – его стоимость вычитается из моей зарплаты вместе с огромными (73 %) налогами. Как бы то ни было, эта штука, созданная самой корпорацией, жизненно необходима любому курьеру. Представьте нашего брата, которому предстоит развезти около дюжины заказов всего за одну рабочую смену: его умственная концентрация должна быть предельно высока, а движения – быстры и отрывисты. Возможно ли это при беспрерывном потреблении адаптированной под отечественный рынок китайской рекламы и адаптированной под китайский курс отечественной пропаганды? Нет. Совсем скоро ты превратишься в социальный овощ, немое стадное животное, лишённое силы, воли и силы воли. Только и сможешь, что безвольным кивком подтверждать очередную покупку и хавать новую «утку» в конце очередного псевдопозитивного и псевдопатриотичного видео. Печальная картина. Но именно так живёт наше общество цифрового потребления: партия и бренд синтезируют контент, контент провоцирует клик, клик редуцирует мозг. А в центре порочного круга возвышается Господин КриптоЮань и наблюдает за этой ментальной гомосексуальной оргией подобно строгому тюремному надзирателю. Такой вот вечный электрический стул для твоего разума, подсевшего на дешёвую digital-стимуляцию. Осязай. Наслаждайся. 6.2 Выйдя из заточения, я обогнул покосившееся здание Ярославского вокзала, прошёл небольшую парковку, уставленную дешёвыми развалюхами, мимо кучки затевающих полуденную драку алкашей и вскоре завернул в нужный мне дворик. Чуть было не поскользнувшись на чьих-то экскрементах, я поднял глаза и увидел двух славянских парней, сидящих на заборе, ограждающем пышный январский палисад от кривой разбитой дороги. Они смотрели на меня косо, с явным неодобрением. Один – в военной хаки-футболке и пристёгнутом к ней капюшоне – буркнул что-то своему неприметному приятелю, и они заржали, как на концерте пятничного ха-ха (на враждебном Западе такие концерты называют противным и чуждым русскому уху словом stand up). Дурацкого смеха было вполне достаточно, чтобы моё измученное за долгое утро сознание извлекло метафорический калашников и изрешетило этих умников до состояния сита. Но я всё же сделал над собой усилие и, стиснув зубы, прошёл мимо – порамсить с местными приматами и просрать ещё одного адресата было бы необоснованно дорого и глупо. А деньги и здоровье мне были ещё нужны. Адресат не брал трубку домофона достаточно долго и подтвердил мою личность системе, лишь когда я было засомневался в верности адреса. Тяжёлая дверь бесшумно приоткрылась, впустив меня во вполне приличный, видимо, недавно отремонтированный подъезд. Миновав несколько высоких ступеней, я добрался до лифта, кабина которого оказалась ожидаемо скучной (особенно по сравнению со своим остроумным собратом из полицейского участка) – настолько, что весь путь до шестого этажа я ехал в абсолютно безмысленной задумчивости, из которой вышел только перед дверью адресата, буквально почувствовав кожей грубый мужской голос с явным экзотическим акцентом. – Чэво тэбэ? Узнаю привычную вежливость. М-да, а тот мент и вправду настоящий душка. Может, мне действительно пойти к нему работать? – Конфиденциальная доставка от Delta Industries. За дверью немного подумали, потом чертыхнулись, потом повисла ещё одна продолжительная пауза. Примерно через полминуты адресат всё же появился на пороге. Выглядел он аутентично: вальяжный расслабленный (а скорее всего, раскуренный) мулат с огромной кучерявой афро, в ультрастильных круглых тёмных очках на широком расплюснутом носу, в растаманской гавайке, расстёгнутой на все пуговицы и обнажающей пару жирнющих золотых цепей, которые обвивали не только его огромную шею, но и перекачанный торс – видел недавно в свободном инете, так сейчас модно. Адресат мог оказаться как актуальной, обласканной молодёжными медиа рэп-звездой, так и обычным районным барыгой, а возможно, удачно совмещал эти сущности – одно другому особо не противоречит. Так или иначе, выглядел он круто и борзо, даже чересчур, всем видом желая донести уверенный альфа-самцовый вайб до внешнего мира. И у него это прекрасно получалось – во всяком случае, мне, как классическому «бета», ощущающему присутствие более сильного противника, хотелось побыстрее отсюда свалить. Почуяв это, вероятно, на уровне животных инстинктов, адресат посмотрел на меня с чувством глубокого похуизма и медленно, сквозь зубы, как после изрядной порции наркотиков, процедил: – Чэво? – Конфиденциальная доставка от Delta Industries, – повторил я. – Готовы принять? Парень жутко тупил. Ещё раз бросил на меня взгляд, перевёл его куда-то за мою спину, но, не обнаружив там ничего, кроме свежепокрашенной серой стены, повернулся и пошёл обратно в квартиру. Я воспринял это как вынужденное приглашение и, вытерев ноги об откровенно расистский чёрный коврик с кровавой надписью FUCK OFF WHITE, нехотя последовал за «альфой». Внутри было просторно и стильно. Попираемый огромными панорамными окнами серый матовый пол расползался на несколько сотен квадратов, а серые грунтовые стены перетекали в точно такие же серые трёхметровые потолки. В общем, в квартире царил ныне трендовый монохром. Это я знал от ведущей медиаканала AD, посвящённого архитектурному дизайну, но меня привлекавшего своим мрачным названием. Бывало, в бессонные ночи я как загипнотизированный подолгу всматривался в эти две буквы, отвлекаясь разве что на бутылку дешёвого китайского пойла. И дело было не только в том кошмарном состоянии ума и быта, которому я уже давно присвоил аналогичную аббревиатуру. Нет, для меня это были инициалы той, которая не давала мне покоя задолго до сегодняшней незнакомки из поезда. Мы познакомились ещё в девятом классе: в тот год родители переехали из Поволжья на Урал и отдали меня в единственную школу (но притом гимназию) маленького военного городка с населением в районе тысячи человек. Я сразу заметил её среди безликой подростковой толпы: струящиеся светлые волосы, строгое, всегда отчего-то сердитое выражение детского личика, маленькая, но изящная и желанная грудь, тонкая талия, подтянутая попка, аккуратные стройные ножки и всегда тщательно выглаженная школьная форма. Не влюбиться было попросту невозможно: едва я заприметил её, мой мозг перешёл в режим усиленной выработки окситоцина, безостановочно выбрасывая его в молодую горячую кровь. Все мысли были заняты ею и только ею. Настоящее наваждение со всеми вытекающими. Каждое утро, ещё только подходя к школе, я буквально чувствовал её невидимое присутствие – и каждый раз терял одурманенную голову. Когда она была рядом, я недвусмысленно буравил её взглядом, натянуто улыбался, хорохорился, а позже, оценивая собственный глупый вид и столь же жалкое поведение, безустанно корил себя за неподобающую отпрыску заслуженного военного чувственность. Она же заметила меня не сразу (а даже если и сразу, то виду не подавала до последнего), будто и не было меня вовсе – так, тень в полуденный час, лёгкая рябь на мутной воде. Это и угнетало, и раззадоривало: в течение нескольких месяцев я активно маячил у неё перед глазами, не решаясь вступить в непосредственный контакт, боясь заговорить и быть тут же отвергнутым. Её подруги тихо хихикали и высокомерно закатывали глаза от очевидной нелепости моих ужимок; мои приятели делали ставки, рьяно споря, решусь ли я всё же подкатить к ней свои «крошечные перепелиные яички» или так и останусь безмолвным участником этого любовного эксперимента. На помощь пришёл случай. Как-то мы неожиданно оказались с ней одни в крохотном зале школьной библиотеки (она пришла подготовиться к экзамену, пока я прогуливал химию и дописывал очередной никому не нужный рассказ). Не заговорить с ней в таком тесном пространстве было невозможно. Я набрал в лёгкие воздух, ставший сверхплотным из-за её присутствия, кое-как справился с накатывающей панической атакой и завёл давно отрепетированную балладу: – Тебе не кажется, что сегодняшний день какой-то не такой? Она дочитала абзац увесистой пыльной книги в толстом кожаном переплёте, затем перевернула страницу и подняла серьёзные глаза: – Что, прости? Я успел несколько раз стушеваться и проклясть всех учёных мужей, чьи гордые портреты висели на стенах той библиотеки, с насмешкой наблюдая за этим глупым мальчишеским подкатом, но виду не подал. – Говорю, день сегодня необычный. Может, вспышки на Солнце. Будто воздух наэлектризован. Ничего такого не замечаешь? – Не понимаю, о чём ты. – Ну как же. Сейчас объясню. Представь, что ты что-то загадала, только задумала, а тут бац! (я резко хлопнул ладонями в воздухе, получилось так себе) – и оно уже материализовалось. У меня сегодня именно так. Она ещё больше нахмурилась и посмотрела на меня с явным скепсисом. – Это ты так подкатываешь ко мне? Я тут же смутился. – Ну почему сразу «подкатываешь»… Констатирую факт. Меня, кстати, Антон зовут. Я улыбнулся, чуть привстал со стула и, наклонившись через стол, протянул слегка дрожащую руку. Она чуть ослабила суровость взгляда и, тоже улыбнувшись, ответила на моё рукопожатие. – А меня Агния. – Вау, Агния? – присвистнул я, хотя на самом деле знал имя с того самого дня, как впервые её увидел. – Редкое имя, красивое. Она глянула с недоверием: – Не знаю, тебе виднее… Что пишешь? – Кто, я?.. Да так… Строчу иногда всякие рассказики, – смешавшись от неожиданности, промямлил я, нервно крутя планшет по столу и вконец растеряв показную мальчишескую напыщенность. Глаза Агнии загорелись: – О, прикольно! Я тоже иногда пишу, но только не прозу, а стихи. Правда, никому их не показываю. В наше время это, конечно, ремесло архаическое. Я воспрял и живо подхватил больную тему: – Ну да, всё так! Нахрена кому-то нужна вся эта старомодная писанина, когда AI может накатать всего за несколько секунд аж целый роман в любом жанре и тональности – лишь вбей необходимые параметры и скорми системе парочку рефов. И вот он, твой личный Ницше, Толстой да Сорокин… Да ещё этот новый режим персонального чтива, который в последнее время активно форсится всеми крупными контентными корпорациями, пробовала уже? – Агния грустно кивнула. – Привязал свой ID – и машина пишет произведение полностью под тебя и твой бэкграунд. Хочешь – будешь главным героем, или антагонистом, или хоть самим автором. Главное, плати, а свежее чтиво всегда сгенерится, да ещё с реалистичными фотками, аудио и видосами, чтобы ну вообще не скучал. – М-да, с одной стороны, так круто это, новые технологии и все дела. А с другой – кому теперь нужны молодые поэты и прозаики типа нас?