— Охрана нам не верит. Видимо, придётся действовать самостоятельно. Артур — учёный, да и я не дурак. Придумаем что-нибудь. Пока… пока всё идёт хорошо. Хорошо? Хах! Да куда уж лучше, действительно? Не уверена, врёт Вадим или нет насчёт всех этих радужных перспектив, но это немного успокаивает. Рядом с парнями вроде него в принципе становится спокойней. Что-то в нём всё-таки есть. Наверное, походка: уверенная и спокойная, хотя он сам только что узнал то, что другого из колеи выбьет. И абсолютно ровная осанка, что в наше время вообще редкость. Я не знаю, выглядит ли он в жизни так же, как и здесь. Но хоть он и совсем не качок, держится так, что спина его кажется широкой и мощной. Такой, за которой хочется укрыться. — Может, поверит охрана на моём корабле? — говорю я. — Может. А может, и нет. Я бы на твоём месте не стал к ней обращаться. — Это ещё почему? Вадим на некоторое время задумывается, после чего отвечает: — На Афродитах… разные люди есть, скажем так. И полно сумасшедших. А в охрану, говорят, набрали из кого попало. Среди них и настоящих силовиков-то не так много, наверное. — Наш — росгвардеец, — с гордостью отвечаю я. — И всё же, не полицейский. А это всё другие люди с другой спецификой работы, с другими привычками. В общем, лучше с ними не говорить лишний раз. Мало ли, чего учудат. — Ну… э-э… ладно. Странно это, конечно. Ничего дядя Вова не учудит, это я точно знаю. Но пока проще согласиться. Меня мама этому в своё время учила, и метод рабочий. Соглашаешься, а потом делаешь всё равно по-своему. Когда оказываешься права, уже не так важно, что ты там сказала раньше. — Ну а ты чем занимаешься? — спрашиваю я. Лучше уж отвлечься от плохих мыслей и поговорить о чём-то другом. — Лечу на Венеру, как и большинство. А так… Математика, программирование. А ты? — Хотела стать дизайнером. Но не успела, — я вздыхаю. — Сейчас преимущественно пялюсь в иллюминатор и рисую. Слава Богу, я успела захватить с собой краски с мольбертом. Вадим впервые за всю нашу прогулку смотрит на меня. В его взгляде помесь удивления, восхищения и интереса. — Ты взяла с собой в бункер мольберт, а потом ещё и на челнок протащила? Я игриво улыбаюсь. — Ну да, а чё? Зачем мне спасать свою жизнь, если в ней не будет красок? Вадим улыбается. Кажется, он со мной хоть и немного, но согласен. — Да уж, — говорит он. — Но по этой логике зачем нам вообще тогда спасать людей? Красок-то у них в жизни нет. — Ну во-первых, я говорю только за себя. А во-вторых, краски у них ещё будут, и сколько! Венера на картинках очень красивая. Вживую, наверняка, ещё лучше будет. А ты видел фотографии венерианских дендрариев? Сказка! На этих словах мне в глаза бьёт целый спектр сочных цветов. Мы выходим к метро, в самую гущу зелёных деревьев, разноцветных магазинов и ярких вывесок. Здесь людно и шумно, будто всё по-настоящему. За это я всегда Москву и любила. В больших городах никогда просто так не останешься в одиночестве. Но, в то же время, если одиночество необходимо, всегда есть, куда спрятаться. Глаз цепляется за парящий рекламный щит, на котором раз в несколько секунд меняются картинки. Всё это сплошь крупные корпорации: «Яндекс», «Apple», «Газпром», «Шином», «Microsoft», «Большой космос»… Вымер малый бизнес. А вот корпорации никуда не делись. Ну то есть да, они лишились всего, что у них было, но государства поддерживают потенциально полезные организации. Они продолжают всюду рекламироваться, у них, ходят слухи, уже есть контракты на будущую приватизацию тех или иных объектов на Венере. Сейчас государства объединились и всё делают совместными усилиями, самостоятельно, без участия юридических лиц. Но это временно. Вадим неуверенно кивает. — Хотелось бы верить, — говорит он. — В краски. В светлое будущее. Мы спускаемся в метро. — А почему именно ты? — спрашиваю я. — В смысле, почему Амальгама говорит с тобой? — Потому что я сам к ней пришёл. А вот почему я к ней пришёл… Сам себе этот вопрос задаю. Вадим стоит на эскалаторе тремя ступеньками ниже, и даже сейчас он повернулся ко мне спиной. Какое бескультурье! — Наверное, потому что чувствую в ней что-то… родственное, наверное, — продолжает Вадим, не оборачиваясь. — Я участвовал в проекте «Амальгама», болел за него. Я часть Амальгамы. А она… в каком-то смысле… часть меня. Мне надоедает говорить со спиной, и я просто прохожу вперёд по эскалатору и заглядываю Вадиму прямо в глаза. А там боль и усталость. Вот сейчас у меня почти не осталось сомнений: он из тех, кто постарался воссоздать в Хомяке своё лицо. И в жизни он наверняка примерно такой же. Черты лица неидеальны: нос чуть с горбинкой, подбородок слишком тонкий. Любители идеализировать себя так не делают. А ещё я наконец поняла, что меня так зацепило, когда Вадим впервые посмотрел на меня. Я умею читать людей, и сейчас во взгляде Вадима я вижу его внутренний мир. Этот взгляд, его манеры… Он напоминает мне Дениса, мою первую любовь. Денис был классным. И Вадим такой же, я это вижу. По-моему, я понимаю, почему меня потряхивает. Это не из-за страха. Просто моё тело поняло, что он мне нравится раньше, чем я. — Она двинулась по фазе от такого огромного количества сознаний, — продолжает Вадим. — Они не ужились вместе, и теперь она делает то, что делает. — Эй! Я тоже участвовала в этом проекте. И ничего. Одним сознанием больше, одним меньше, да и фиг с ним! Вадим явно удивлён. — Ты? А ты что, увлекаешься искусственными интеллектами? — Да нет, не особо. Просто это весело и интересно! Только представь себе! Я часть огромного искусственного мозга — ну круто же! Я вдруг понимаю, насколько нелепо это звучит, и добавляю: — Идея, правда, оказалась так себе. Нда, что-то так себе поддержка получается. — Да уж, не то слово, — вздыхает Вадим. — Мы все приложили руку к созданию этого чудовища. Я же, блин, хотела доказать ему ровно обратное! Хорошо, что моя мечта — стать дизайнером, а не психологом. Поезд терпеливо дожидается пассажиров. Мы садимся в абсолютно пустой вагон, только один мужик сидит в самом его конце. Мужик настолько красивый и настолько пафосно одетый, что у меня почти не остаётся сомнений: в жизни он бедняк и тот ещё урод. Вадим держит дистанцию, отсел от меня аж на три места в сторону. Это уже раздражает, ну честное слово. Я что, прокажённая какая-то? Я пододвигаюсь к нему вплотную и спрашиваю: — А куда едешь? — К друзьям. Я смотрюсь в отражение в окне напротив и поправляю волосы. — Круто, значит у меня сейчас будет много новых друзей, — говорю я. — Ты что, со мной собралась? — Ну да, а ты против? Вадим молча смотрит мне в глаза. Я прям слышу, как у него шестерёнки в голове крутятся. — Нет, не против, — наконец говорит он. — Пошли, если хочешь. — Вот и хорошо, — отвечаю я. — А ты с какого корабля? — Афродита-1. Да блин, ну он уже надоел со своими односложными ответами. — Мажор, однако! А я с седьмой. — Не повезло, — отвечает Вадим. — С другой стороны, у меня вот нет мольберта. Вадим снова начинает улыбаться. Он становится чуть раскованней, свободно смотрит на меня. Всё-таки я пробила его защиту. — Привет, милаха, — звучит пьяный голос с другой стороны. Ко мне подсел тот самый парень с гипертрофированной внешностью. Он немного шатается, и вообще, мимика у него как у пьяного. — Что тебе надо?