– Это что за комиксы? – брезгливо спросил детектив. – Ха, комиксы! Вы серьёзно? – усмехнулся художник. – Что это за чушь собачью ты нам показываешь? Картинки из дурки? – Босх, – тихо ответил Раджа, стоявший немного позади. – Кто!? – воскликнул Дуглас, поворачивая голову к индусу, на лице которого застыло недоумение. – Это твой дружок-психопат, что ли? – Это Иероним Босх, нидерландский художник периода Северного Возрождения. Он считается сюрреалистом пятнадцатого века. А это триптих «Страшный суд», – пояснил Джавал. Маккарти подвинул деревянный стул поближе к столу с монитором и буквально грохнулся сверху, переводя взгляд с одного собеседника на другого. – Хорошо, и где же тут связь с нашими жертвами? – А вот она, – Майкл подвигал мышью, медленно вращая колесико, пока не приблизил настолько, что на экране отобразился проткнутый снизу-вверх копьём человек, в животе которого торчал железный прут, сразу под ним странного вида чернокожий субъект с лягушачьими ногами в красном балахоне и белом головном уборе жарил над костром сковороду с отрубленными частями человеческого тела. Справа же от него то ли ёж, то ли лягушка со щитом на спине отрезал кинжалом руку еще одного бедолаги, – ничего не напоминает? Детектив присмотрелся к изображению, стараясь уловить каждую деталь, и через некоторое время откинулся на стуле. – Может, совпадение? – Сомневаюсь. – А женщина со стрелами где? – Да вот хоть здесь, – Касталонэ сдвинул картину и ткнул пальцем в человека, который был приколот к странной розовой стене. – И стрелы повсюду. Это символ зла. – Так, давайте по порядку, что это за псих рисовал и какой смысл в этих бредовых картинках, – выдохнул Маккарти. Раджа сделал несколько шагов и сел на диван, а Майкл в свою очередь занял место на своём излюбленном кресле. – Итак, настоящее имя этого живописца Ерун Антонисон ван Акен, – начал Касталонэ. – Он из семьи потомственных художников. Женился на богатой даме и стал аристократом, потому мог писать любые картины на свой вкус. Как говорится, денег хватало на собственные причуды. Честно сказать, откуда у него в голове рождались такие образы, непонятно, но есть некоторые предположения. Считается, что он принадлежал к секте адамитов, проповедовавших свободную любовь, потому на некоторых его картинах изображены всякого рода извращения. Но точно этого никто не знает. Есть те, кто считает, что он действительно видел ад и создавал реальные композиции происходящего там. На самом деле, версий хватает, но сути они не меняют. Ваши убийства очень смахивают на триптих, и пока других предположений нет, и вряд ли они появятся. Сама же картина состоит из трёх частей: «Грехопадение в раю», «Страшный суд», «Ад». Первое – это изгнание людей, Книга Бытия, глава вторая и третья. В центре происходит конец времён, божественный суд, когда всё человечество поплатится за грехи свои и судьёй им будет бог, парящий над миром. Ну, а в третьей – вечные адские муки, ждущие всех грешников. На самом деле всё это совершенно нормально для представлений того времени, да и нынешняя церковь проповедует томже самое. А те, кто исполняют всякого рода казни и издевательства, – это демоны и бесы. – Уж больно они уродливы, это ж надо так фантазировать, – усмехнулся Дуглас. – Тут изображены не совсем фантазии, – вклинился в разговор Раджа. – Все эти человекоподобные уроды указывают на верования тех веков. Дело в том, что физическое уродство у людей считалось проявлением дьявола, и если рождался ребенок с какими-либо изъянами, то люди были уверены, что в нём живет бес и так он проявляет свою природу. – Всё это, конечно, интересно, но что хочет убийца? Вершит Страшный суд? – Возможно, – ответил Джавал. – Значит, возомнил себя богом. Стандартная практика, – задумчиво произнёс Маккарти, прикуривая сигару. – Как я погляжу, там убийств хоть отбавляй. Огромное поле для деятельности. Значит, будут ещё жертвы. – Похоже на то, – согласился Майкл. Детектив задумался, раз от раза выпуская клубок ароматного дыма. Он был доволен, что смог отыскать ещё один кусочек пазла, но этот самый кусочек может стать поперёк горла, ведь количество всякого рода зверств на этой картине просто зашкаливало. Да и что это за тип такой? Маньяк, разбирающийся в музыке, живописи, прекрасно владеющий мечом и обладающий серьёзными медицинскими знаниями. Сверхчеловек, не иначе! – Что делать дальше? – задумчиво спросил он. – Вам лучше знать. Вы же у нас сыщик со стажем, – пожал плечами Касталонэ. – Судя по тому, что я узнал о Гурмане, то мы ловим английского лорда, – промолвил детектив. – Ну, если ко мне вопросов больше нет, то мне надо работать! – внезапно хлопнул по ручкам кресла Майкл. – А то я продал картину заказчика одному богатому профессору и теперь упорно работаю над другой, чтобы не потерять клиента. – Ты мне распечатай копию этой картины, – попросил Маккарти. – Да, и в дружбу, сделай для меня ещё одно одолжение. – Какое? – напрягся художник. – Ты бы мог поинтересоваться у своих этих коллег, может, они в курсе и кто-то приобретал такую картину, хорошую копию или что-то подобное? Так, на всякий случай. Вдруг всплывёт какая информация. – Это вам надо к коллекционерам или ведущим аукционов, там, может, и повезёт. Но могу сразу предупредить: саму картину купить нельзя, она находится в Вене, в Академии изобразительных искусств, – пояснил Касталонэ, подходя к принтеру, чтобы вынуть распечатанные листы. – И ты мне, конечно, скажешь, к кому именно пойти… – почти приказным тоном проговорил детектив. Майкл немного напрягся от такого напора, ведь, как казалось, свою работу он выполнил и таким образом перестал быть должным, ответив помощью на помощь. Но, похоже, в случае с полицией такие сделки не работают и, раз попавшись, всегда будешь оказывать «маленькие» услуги. Но по большому счёту почему бы и не подсказать человека, ему это ничего не стоит. – Есть один серьёзный специалист, ведёт аукционы исключительно по продаже картин. И сам является коллекционером. Я думаю, по аналогичным вещам лучше него не найти. Если даже он сам не вёл подобный аукцион, то может подсказать, где осуществлялась продажа. Зовут его Жак Дюпен, француз, вроде как аристократ. Сам я никогда с ним не общался, но слышал от многих, что человек он крайне сложный. – Я куплю ему багет, – улыбнулся Маккарти. – Ну да, это точно поможет. А почему вы считаете, что надо искать по аукционам? Может, этот ваш псих распечатал картину на специальном оборудовании в одной из организаций, предоставляющих подобные услуги? Так и проще, и все детали сохраняются. Исключена ошибка и личные штрихи художника, – предположил Касталонэ, удивлённый тем, что они первым делом не подумали об этом. – Нее! Друг мой, здесь не тот тип личности, другой масштаб, – с досадой покачал головой Маккарти, посчитав, что по фото Майкл должен был определить психологический портрет убийцы. – Наш Гурман создает шедевры. Можно сказать, что он и сам почти шедевр. Всё должно быть идеально. И я очень сомневаюсь, что он позволит себе заказать картину, распечатанную на бездушной машине. – Так машина как раз и сделает всё идеально, будет не отличить, – возразил художник. – Так и парализовать жертву можно было с помощью пистолета или ружья со шприцом, но он действовал иначе. Наш друг ценит истинный талант, а в машине он отсутствует как данность. Так что, я думаю, надо искать среди человеческих копий. Возможно, я и ошибаюсь, надо проверить. Так ты мне скажешь, где искать этого эксперта по живописи? – Что обо всём этом думаешь? – спросил Дуглас, как только они оказались в машине. – Ничего не думаю, – сухо ответил Раджа. Маккарти завёл двигатель. Благо дождь уже закончился, оставив после себя огромные лужи и забитые мусором ливнёвки. – Давай-ка прикинем вместе, за что можно зацепиться? – не унимался он. – А за что? – развёл руками Джавал. – Мы поняли, что маньяк высокообразован и умён, считает себя богом и вершит Страшный суд. Пусть так. Он профи по части убийств и применения медицинских препаратов. Больше ничего. – Предположим, что он член фонда и этой так называемой касты, уничтожающий предателей. Эдакий судия, карающий меч. – Тогда стоит искать в фонде. Но как это сделать, непонятно, – подытожил индус. – Хорошо, достал ты бухгалтерию и эту писульку, и что они тебе дают? Ничего! А если фонд здесь вообще ни при чём? Может, это обиженный жизнью эдакий религиозный психопат-коммунист, который ненавидит буржуев и решил вершить правосудие. – Религиозный коммунист? – с издёвкой спросил Маккарти. – Да откуда я могу знать, что на уме у этих выродков? Ты спросил – я ответил! – На уме у них одно и то же. Удовлетворение своих извращённых фантазий посредством причинения боли и страданий другим. Это для них наркотик, с которым невозможно справиться. Кто-то просто нападёт с одной лишь целью насытиться, а есть и те, кто рисуют себе особую миссию, тем самым оправдывая причиняемые зверства. Сложнее всего ловить вторых, они, как правило, намного умнее и хитрее первых. Главное – понять мотив и последовательность действий такого маньяка, постараться осознать его внутренний мир и попытаться угадать направление следующего удара, тогда будет шанс избавить человечество от этого зверя. – Ты от многих избавил? – спросил Раджа. – Было дело, – расплывчато ответил детектив. – А почему ты так уверен, что Гурман приобрёл эту картину? Да ещё и копию, созданную художником? Это большие деньги. Мне кажется, что это полный бред. Скорее всего, Майкл прав, и если действительно убийства идут по триптиху, то проще распечатать плакат в натуральную величину или, если уж сильно хочется, заказать исполнение красками на специальном оборудовании. Детектив сел вполоборота, чтобы лучше видеть индуса, положив левую руку на руль. – Вот смотри. Ты же должен был слышать поговорку, что как бы хорош ты ни был, всегда найдётся азиат, который сделает лучше. – Слышал, – кивнул Раджа. – Считается, что азиаты всё доводят до идеала. Так вот, когда я смотрел на срез мечом и укол, я представил себе, насколько точным надо быть, чтобы такое совершить. Ни миллиметра в сторону, это просто невообразимо для нас. Но вечерком я почитал про японских самураев и понял, что такое чуждо нам, но совершенно нормально для них. Постоянные изнурительные тренировки, дабы достигнуть вершины мастерства во владении необходимым видом оружия. – Это правда, – согласился индус. – И здесь передо мной встал вопрос – почему именно так? Ведь всё это можно было провернуть намного проще! Но нет! Он не хотел проще! Он должен был продемонстрировать своё искусство, своего рода почерк. Все сходят с ума по-разному. Потому я очень сомневаюсь, что простая распечатка удовлетворит такого человека. Лучшие ценят только лучшее! – Может быть, ты и прав. Давай скатаемся к этому искусствоведу, может, чем-то поможет. На удивление, этот самый коллекционер имел лавку всего в нескольких минутах езды от Тендеройла, но пейзаж в этом месте был совсем иной. Разноцветные дома в несколько этажей следовали друг за другом чередой, составляя весёлую композицию для детской книжки. Маккарти знал этот район, хотя бывал здесь крайне редко и то проездом по очередному делу. Он вспомнил, как смотрятся эти дома в лучах полуденного солнца, действительно, прекрасное зрелище. Но сегодня погода не радовала и насладиться в полной мере игрой красок не получится. Но даже и в такой пасмурный день этот район сиял на фоне серого города. Местное жильё мог себе позволить только представитель среднего класса и выше, несмотря на то, что эти строения имели очень солидный возраст. Лавка аукционера располагалась в трёхэтажном здании белого цвета. Мало о чём говорящая надпись «Художественные произведения», скорее всего, использовалась в качестве указателя на магазин, но никак не продуманный маркетинговый ход. Старая массивная стеклянная дверь оказалась под стать огромным окнам, в которых красовались различные картины, уже заметно поблёкшие от солнца и времени. Как и предполагал детектив, внутреннее пространство лавки полностью состояло из различных полотен – от портретов, до пейзажей. Единственное, что нарушало всю эту художественную идиллию, – это старый дубовый прилавок, по ощущениям стоявший здесь уже сотню лет, на котором в тёмной деревянной подставке ждали своего момента не менее десятка различных средств для письма. На углу же красовался бронзовый колокол, высотой дюймов пять-шесть, по-видимому, использовавшийся для вызова продавца, который почему-то отсутствовал на рабочем месте. Раджа потянулся, чтобы позвонить в колокол, но Маккарти остановил его, показывая жестом, что для начала стоит осмотреться. Медленно обходя помещение, детектив старался не пропустить ни одной картины. Как же со вкусом были развешаны и расставлены полотна, словно продавец хотел не столько продать, сколько поиграть эмоциями покупателей, хотя лучше называть посетителями, как в музее. Всё же это был музей, никак не магазин. От входа композиция расцветала всеми мыслимыми и немыслимыми оттенками, но чем глубже заходил человек, тем темнее всё становилось, яркие картины начинали меняться на угрюмые пейзажи, изредка разбавленные портретами людей в цветастых одеждах. Маккарти и сам не ожидал, что погрузится в мир искусства с головой. Потеряв счёт времени, он решил проверить Раджу, старая полицейская привычка, не позволяющая терять из вида напарника, взяла верх над желанием и дальше наслаждаться красотой. Повернув голову, детектив сразу же заметил индуса, как вкопанного стоявшего у одной из картин среднего размера. Решив поинтересоваться, что же так сильно зацепило профессора, он как-никак истинный ценитель искусства, Дуглас сделал несколько шагов, и чем ближе оказывалась цель, тем сильнее привлекала к себе внимание. На жёлтом фоне раскалённой пустыни, под прекрасным сине-голубым небом, пугающая гора человеческих черепов закрывала собой разрушенный город. И вороны, словно свидетели великого горя, кружили над ними, восхваляя смерть. Картина пробирала до костей и не позволяла отвести глаз, как будто случайно проникая в самую душу, оставляя только ничто. Ничего не осталось, ничто не возродится, никакой надежды… – Это Верещагин, «Апофеоз войны», – скрипучий мужской голос словно из бездны вдруг вытянул Маккарти, успевшего краем глаза заметить так же недоумевающего Раджу. – Эээ, что, простите? – очень медленно приходя в себя, спросил детектив. – Русский художник девятнадцатого века Василий Верещагин, а это копия картины «Апофеоз войны», написанной им в тысяча восемьсот семьдесят первом году. Оригинал около семи футов в ширину и находится в Москве, в Третьяковской галерее, а у нас тут небольшая копия, созданная одним очень хорошим художником из Болгарии. Она, конечно, имеет небольшие отличия, но в целом, атмосфера передана верно. Ну, вы и сами это уже успели заметить, – старик невысокого роста в круглых очках с толстыми линзами с благоговением рассказывал о картине, и сразу же стало понятно, что этот человек просто живёт живописью, это его мир. – Прекрасный выбор! Хотели бы приобрести? – А, ну да, – ответил Дуглас. – Хотя нет, мы не за этим… Он подошёл к прилавку, за которым стоял коллекционер, вынимая из кармана жетон. – Я детектив Дуглас Маккарти, а это профессор Джавал Рам. Нам порекомендовали вас как лучшего знатока живописи.