– Ты меня знаешь. – Знаю. И потому ещё не приказал вышвырнуть тебя отсюда как мешок с дерьмом. – Ну так что? Будем воевать или жить в мире? – спросил Дуглас, медленно осматривая каждого присутствующего за столом. Выдержав взгляд, Алжирец выпустил большой клуб дыма и снова вернулся к картам. – Иди. Нам не о чем больше говорить, – тихо ответил он. Маккарти злобно ощерился и двинулся к выходу, задев плечом ухмыляющегося Сливу. Как только он оказался в машине, из кармана послышался звук сообщения, пришедшего на телефон, открыв которое детектив громко выкрикнул проклятие и прижался лбом к рулю. Он пил, много, крепко, не как всегда, иначе, с ненавистью, с желанием умереть, утонуть в этой чёртовой огненной воде. Есть те, кто думают, что алкоголь может заглушить боль, но это не так! Они ошибаются, тешат себя надеждами забыться, хоть на какое-то время уйти от реальности, но это обман! Становится только хуже, и чем больше пьёшь, тем сильнее погружаешься в угрызения совести, тем больше уничтожаешь себя, и большая радость, если не закончишь в петле, небрежно накинутой на люстру. Бар уже закрывался, когда детектив, еле волоча ноги с наполовину пустой бутылкой виски, вывалился наружу. Всё вокруг плыло и казалось таким чужим, словно мир грёз из какого-то неудачного фильма. Покидавшие заведения посетители постоянно косились на него, покачивая головами, словно болванчики, и отпуская пренебрежительные фразы. Даже кто-то особо сердобольный предложил проводить до дома, но, услышав короткое послание в свой адрес, просто махнул рукой. Маккарти ненавидел себя за то, что совершил, это его вина и ничья больше. Упущение? Нет, желание нажиться, деньги! Эти его поганые сигары, которые не мог позволить ни один коп. Он вытащил их все, понюхал с идиотской улыбкой и, смяв так сильно, что табак просто посыпался из ладони, швырнул в сторону и, еле держась на ногах, зашагал куда-то, плевать куда. Дуглас брёл по пустынной улице, время от времени отхлёбывая из бутылки и хватаясь за столбы и другие предметы, чтобы не свалиться. «А что ж я так переживаю? А? Этот пацан мне не был уж и настолько близок. Я просто сам нарисовал себе эту мечту! Как сын? Что за бред. Таких сыновей в каждом квартале сотнями. Зачем убиваться? Их каждый день хоронят. Он же сам захотел вместо учебы пойти к своим дружкам», – мысленно вёл беседу сам с собой детектив. Внезапно Маккарти обратил внимание на бездомного, мирно сидящего на каком-то грязном матрасе и что-то жующего. Недолго думая, он подошёл поближе и мешком рухнул рядом. Хоть и с большим трудом, но получилось усадить своё пьяное огромное тело более-менее ровно. Бездомный же, в свою очередь, наблюдал за всем этим с открытым от удивления ртом. – Нормально живёшь? – промямлил Дуглас. – Не жалуюсь, – с опаской ответил нищий. – А я дерьмово. Настолько, что спрыгнул бы с крыши, боюсь только, в таком состоянии не подняться так высоко, – кое-как выговорил детектив, отхлёбывая виски. – Баба бросила? – Да успокойся, какая уж там баба. Близкого потерял. По собственной вине, – ответил Маккарти, поднося бутылку ко рту, но, вдруг что-то вспомнив, посмотрел на бродягу и сунул ему. – Пей. Давай, за упокой души усопшего! Бездомный взял виски и, сделав несколько глотков, сразу же вернул обратно. – Будешь бургер? – предложил он, решив продемонстрировать вежливость. – Чё? – Дуглас посмотрел на булку в грязных руках и скорчился. – Да ну его в задницу, я уже полон как уличный сортир. – Совсем худо тебе, дружище, – с сочувствием сказал бродяга. – А ты тут меня не жалей. Сочувс… совстсв… А, мать твою. Шёл бы ты со своим сочувств… – детектив пытался выговорить слово заплетающимся языком, но ничего не выходило, и он просто махнул рукой. – Вот ты знаешь, а я легавый! Поганый продажный коп! Я продался, понимаешь? – Не боишься такое говорить кому попало? – с предостережением спросил бродяга. – Не, отбоялся уже. Жизнь моя – сплошное дерьмо! А знаешь почему? – Дуглас рассмеялся во весь голос. – Потому что я сам дерьмо! – Жёстко ты к себе. – Да ну. А я вот брал взятки за торговлю стволами. Такими вот штучками, пиф-паф, и нет человека. И много брал. И так сыто жил. А теперь не хочу. Нет мне больше жизни, понимаешь! – заревел Маккарти, схватившись руками за голову. – Так с деньгами оно всё лучше, чем без них. Я вот без денег живу на лужайке, где придётся, а ты ноешь, – с досадой покачал головой бездомный. – Да. Ною. А у тебя есть семья? – Была, две дочки, жена. Развелись, когда я к наркоте пристрастился, сбежала. – Вот видишь, а у меня нет. Нет! И не будет. Моя семья в земле гниёт. – Мне очень жаль, – вздохнул бродяга. – А ты не жалей, хватит жалеть. У меня тут пацан жил, сосед. Хороший такой, я ему колледж оплатить хотел, в люди вывести, хоть как-то заменить отца, – завыл детектив. – Тоже умер? – Тоже! А знаешь, кто его убил? Я! – Выкрикнул Дуглас, ткнув себя в грудь пальцем. Бездомный опешил после таких слов и с опаской отодвинулся, оглядываясь в поисках пути побега. – Его убили из пистолета, которые я помогал продавать! Представляешь! Я толкнул убийце этого парнишки ствол, а с этих денег хотел оплатить ему учёбу. Во какая хрень собачья получается. – Маккарти придвинулся ближе к бездомному и уставился на него невидящим взглядом, продолжая бить себя пальцем в грудь. – А знаешь, кто убил мою семью? Тоже я! Это я не смог поймать того ублюдка, который их угробил! Понимаешь? Я не смог! Не смог! Бродяга понял, что от навязчивого собеседника избавиться никак не выйдет, а если он попытается сбежать, то есть риск потерять матрас и свои пожитки, заботливо сложенные в тележку из супермаркета. – Это Господь посылает нам испытания, – прошептал он. – Что? Господь? И детей убивает? Ты пьян? – удивлённо воскликнул детектив. – Не убивает, а забирает себе, дабы дать им лучшую долю. У бога нет мёртвых, у него все живы… – Да кончай ты нести эту библейскую чушь, – перебил Дуглас. – Она такая же бредовая, как демократия. – Я вот сижу здесь изо дня в день, потом перехожу на другое место и снова так. И у меня всегда есть чем набить желудок. Бог даёт мне всё необходимое. – Ага, ссаный матрас и грязную лужу. Щедро! – засмеялся Маккарти. – А это плата за грехи. Чтобы достать дозу, я крал, мошенничал, грабил. А под наркотой бил жену и детей, я превратился из человека в мусор, в дерьмо, которому место в могиле. И в один день, когда я валялся в собственной блевотине посреди Тендеройла, какой-то парнишка дал мне это, – он полез в тележку и, немного порывшись, вынул небольшой потёртый томик с крестом на обложке. – Она помогла мне измениться, я перестал употреблять и несу свой крест. – Библия? Да брось! Кому нужны эти еврейские байки. – Кому-то байки, а кому-то спасение. Бог всегда даёт нам испытания по силам. И возможность искупить, – с блаженной улыбкой пояснил бродяга. – Искупление? – детектив задумался на некоторое время. – О, да, точно! Искупление. Я перед смертью должен искупить то, что натворил, и я сделаю это. Он попытался встать, но повалился обратно на матрас. Бездомный подхватил его и с большим усилием помог встать на ноги. Маккарти поднял руку в прощальном жесте и, покачиваясь, зашагал прочь. – Искупить! Я должен искупить! Пошёл ты к чёрту со своими еврейскими сказками! Мне нужно искупление! – кричал он во всё горло, удаляясь от провожавшего его взглядом бродяги. – Здесь всё, господин. – Николай медленно положил серую папку на т-образный стол рядом с одним из мониторов. Обстановка в кабинете никак не изменилась с их прошлой встречи, за исключением одежды. В этот раз он уже не стал одеваться официально, положение в касте сильно пошатнулось, и все члены смотрели на него как на бесполезную вещь, некоторые даже перестали здороваться на очередных собраниях. Потому он просто обошёлся синими джинсами и лёгкой серой ветровкой поверх чёрной футболки без надписей. В отличие от него, господин выглядел крайне официально – тёмно-серый костюм отлично сочетался с голубой рубашкой. Но галстука не было, он никогда не носил его, это выглядело странным, но никто ни разу не спросил о причине. – Всё, что мне надо знать, или всё, что удалось найти? – спросил он, поднимая папку и одновременно открывая её. – Полная информация. Только сухие факты. Не очень-то наш страж закона честен, – ответил Николай, отступая на шаг назад. – Все мы не без греха, – медленно перелистывая страницы, произнёс господин. Он досконально изучал каждую запись и фотографию, прежде чем перейти дальше. Это занимало достаточно много времени, но Николай не двигался с места подобно статуе, пока изучение материала не было окончено. – Интересно. Торговля оружием, давление на задержанных, пытки. Как ты смог такое накопать? – Наши друзья в Бюро и других службах имеют подобные папочки на всех, – объяснил Николай, довольный тем, что смог удивить господина. – Я удивлён, что и на такую мелкую сошку есть досье, эти белые воротнички меня поражают ещё больше. – У них есть досье даже на патрульных, как-никак у полиции власть. – Это у нас власть! – утверждение прозвучало резче, чем обычно. – У нас власть скрытая, а у них явная. И только если держать в руках обе части, она станет абсолютной. – Ты достойный член касты, далеко пойдёшь, – похвалил его господин. – Если, конечно, прекратишь совершать глупые промахи. – Я больше не подведу вас, – виновато поклонился Николай. – А этот Маккарти играет не слабо, контрабанда армейского оружия. Он, должно быть, спит на деньгах. И никто не в курсе? – Многие знают, но закрывают глаза. Там все со своим багажом. Кто где пристроился. Полиция полностью коррумпирована. – Удивительно. – На самом деле, всё стандартно. Копы набираются из вчерашней шпаны из тех же кварталов. Они просто получают возможность прикрыть свои махинации значком. Потому в дела друг друга носа не суют и поддерживают по возможности. – И все довольны? – Абсолютно, – улыбнулся Николай. – Ну, может, кроме простых работяг, чьи дети вливаются в этот криминальный мирок. – Да кто о них думает. Удел овец идти на стрижку, – подытожил господин, небрежно бросая папку на стол.