Красивая у него спина, мощная. Плечи широкие, задница тугая, ноги мускулистые. Не мужик, а картинка. Характер вот только подкачал. В который раз подумалось о том, что, если бы «Квадроном» до сих пор командовал этот человек, у меня бы шарики за ролики заехали. От сложности тренировок и от спутанности собственных чувств. Багажник был открыт, чемодан я положила справа. Наткнулась взглядом на воду, взяла одну из двух бутылок, а потом… увидела кое-что еще. Слева под задравшейся тряпкой. «ДРП». И выдохнула шумно. ДРПшки, как мы их звали, тоже были взрывными устройствами мелкого калибра, но хорошей мощности. Они срабатывали от тряски и не поддавались отключению. Поэтому Арид не установил для меня такую на поле. Они идеально подходили для подрыва автомобиля после начала движения, рвали корпус на части, стоило колесу наехать на ухаб. Или же взрыв задавался по таймеру. У меня сердце ухнуло вниз. Он стоял далеко, он стоял спиной, и он меня не видел. Я имела право находиться у багажника, он сам разрешил, значит, никаких подозрений. Очень и очень быстро крутился в моей голове мыслительный процесс, скорость обдумывания зашкаливала. Вот он – мой шанс. Если я установлю такую под сиденьем, если задам срабатыватель на тридцать секунд, машину Арида вместе с водителем разнесет. Отсчет пойдет с момента заведения мотора. Настроить такую не проблема, в прошлом я работала с ними часто… Оставался моральный аспект. У меня не должно было быть сомнений, я солдат, и передо мной поставлена задача, но я отчего-то медлила. «Его нужно убить» – одна моя часть была в этом совершенно уверена. В схватке, подобной этой, без вариантов: или он, или я. Сегодня я выжила чудом, завтра чуда может не случиться. Но другая часть оттягивала принятие фатального решения. «Просто делай это, Дэйзи» – сожалеть я буду позже. Если буду. «ДРП» я зажала в руке. Эти игрушки не срабатывают, пока не активированы, – хоть их тряси, хоть сжимай. А вот после активации… Арид продолжал разговор, его волосы на макушке трепал ветер. Счет на секунды. «Он может развернуться в любой момент». Хорошо, что кнопки на «ДРП» нажимались бесшумно; я быстро выставила на маленьком экране цифру «ноль-тридцать», подержала пальцем активатор – мигнул на боковине красный сигнал. После, наблюдая за командиром, пробралась к кабине, убедилась, что Арид не смотрит, убрала защитный слой с клейкой поверхности и поместила мину под сиденье. Назад к багажнику переместилась аккурат тогда, когда лицо повернулось в мою сторону. Не полностью, стал отчетливо виден профиль; кажется, разговор заканчивался. «Только бы он сейчас не посадил меня в машину, не сказал, что нужно проехаться». В этом случае я в неё попросту не сяду, а если он меня в кабину закинет, разнесет нас обоих. Что ж, жизнь солдата – это всегда риск. Вернувшись, Арид «проехаться» не предложил. Я же, стоя посреди поляны, куда переместилась «от греха подальше», ждала его кротко и смиренно. Надеясь на то, что меня не выдаст лихорадочный блеск глаз. Опять частил пульс. Браслет на запястье; в пальцах зажата бутылка. Поодаль громыхнуло; налетел очередной порыв. Он стоял напротив меня, смотрел задумчиво, сложно. И непонятно было, какие мысли текут в чужой голове. Зрачки снова расширенные; Арид был красив с такими тоже. Только страшен и непредсказуем. «Он враг. Врагов нужно побеждать» – во мне тоже была жесткая часть, нацеленная на спасение самой себя. «Но он уникален… Других таких нет…». С этой своей мыслью я была согласна тоже. «Выжить важнее». Как спорить с железной логикой? Звери бывают красивыми тоже, но опасны они от этого не меньше. Наверное, он трактовал мой прохладный взгляд по-своему. – Ненавидишь меня? Вопрос меня удивил, заставил задуматься. Нет, ненависти я к нему не испытывала, просто хотела жить. Ответа он не дождался, продолжил сам. – Однажды ты оценишь эти тренировки и эти дни совсем по-другому. Должно пройти время. Может быть. Беспощадных тренеров ненавидят, но их же вспоминают со странной сентиментальностью и уважением, мол, никто другой не мог заставить меня выдать максимальные результаты. Только он. «Отпускай меня» – в голове крутилась красная лампочка тревоги. Мне нужно оказаться как можно дальше от этого места. Когда машина заведется, меня здесь быть не должно. Возможно, это последний момент, когда я вижу Арида живым. И вновь смешанные чувства, почему-то болезненные. Только бы сейчас не брякнуть «Можно я пойду?». Бежать нельзя… Выдавать беспокойство нельзя. Он смотрел мне в глаза долго. А после на губы. У меня от этого взгляда нагревалось женское нутро – «мы так и не поцеловались». Наверное, меня бы накрыло, накрыло так, что уже не забыть. Никогда я не хотела почувствовать ничей поцелуй так сильно, как хотела его. Знала, что внутри снесет все балки, что прежней я после не стану. «Хорошо, что не попробовала…». Меньше сожалений в будущем. Мужской взгляд сполз ниже, задержался на сосках. И показалось, что теплые ладони накрыли голую грудь, погладили ее большими пальцами. Меня жгло. У Арида в глазах наполовину с пустотой разливалась похоть – вновь наступал опасный момент. Он чувствовал его так же хорошо, как и я. Потому бросил неприязненно. – Проваливай отсюда. Сейчас. Все-таки стальные канаты в голове и башке у этого парня. Совладать с собой в момент максимального желания под силу не каждому «трезвому» мужику, а этот под жестким действием наркоты. Меня не нужно было упрашивать дважды. Я просто развернулась и быстро зашагала к подвесному мосту. – Джейн… – Раздалось через несколько секунд в спину. И мне стало холодно. Сейчас он скажет, что я забыла разминировать его автомобиль? Вдруг он все видел? С ним постоянно было страшно, каждую минуту. Развернулась я, силясь не паниковать. Равнодушно вскинула бровь – мол, что еще? – Не недооценивай трассу. Осторожнее на склонах. И не стой под деревьями во время ударов молнии. «Это и дураку ясно». Вместо ответа и коротко кивнула и продолжила путь к мосту. * * * Гром гремел еще неблизко, но почти постоянно. И я психовала. Потому что за раскатами я могла пропустить звук взрыва. Грохот наползал на грохот, и не было ясно, рванул автомобиль или нет. Через мост с половиной отсутствовавших ступеней я перебралась быстро, после пробежала около километра, остановилась, когда с неба опять полетела морось. Оперлась рукой на сырую скалу, на автомате отметила, что могла бы не брать воду: здесь хватало родников, образующих ручейки. Чего я не ожидала, так это того, что мне вдруг станет плохо – плохо не физически, но душевно. Он, возможно, уже лежит, окровавленный. Невероятно ярко представилась красная струйка, стекающая по виску, по щеке… Не надо было закладывать бомбу… Я смогла выжить сегодня, смогла бы и завтра. Да что со мной такое? Что?! Он казался мне не чужим, вот что. Он казался мне кем-то близким, кем-то нужным, родным… Иллюзия! – бичевала я себя! Не покупайся на неё! Но вспоминались его волосы, которые трепал ветер. И фраза: «Я приготовлю нам ужин…» Я не могла с собой совладать, со своим нутром. Отмотай я время назад, не стала бы закладывать «ДРП»… И пусть я дура. Слишком сложный клубок внутри, слишком много сожаления. Я никогда не встречу больше такого, как он… «Сожалей о нем живая, а не мертвая». Меня мутило от противоречий. «Совсем не осталось свободных слотов? Даже для меня?» «Хочешь, чтобы я влюбилась в тебя?» «Я плохой кандидат?» Он отличный кандидат, наверное, лучший из всех. Внешне точно. «Не тупи! – орал внутренний голос. – Может быть, для него ты никто, пустое место». Может быть. И это всё – не более чем мастерская игра. Я много раз в этой жизни бывала пустым местом, мне не привыкать. Не так страшно чужое равнодушие, как собственное неравнодушие. «Нельзя жалеть…». Я не хотела, чтобы в светлых глазах застыла жизнь. Арид готов умереть, он всегда готов и потому свободен, он давно потерял то, что держало его здесь. Но не потерял внутреннюю теплоту. Честность. Контроль над собой. Под нейроксином меня изнасиловали бы сто мужиков из ста. А его удержал мой ответ про «капрала». Наверное, если бы не начал колоть запястье разрядами тока браслет, я бы не вспомнила о том, что у меня на руке «подгонялка». Не увидела бы, что синяя точка почти поглотила желтую. «Не стой под деревьями, когда бьет молния» – что это было? Забота? Или мое очередное искаженное восприятие реальности? Попытка увидеть ласковость там, где её не было? Одно было ясно, мне нужно бежать вперед. Свою и его судьбу я выясню, когда завершу круг. (UNSECRET feat. Sam Tinnesz, Tedashii – Adrenaline) Я умела отключать голову, это часто меня спасало. Только собственные пружинистые шаги, только ощущение касания кроссовок почвы, только размеренные удары сердца. Там, где можно было разогнаться, я разгонялась до предела. Пока дождь не припустил на полную, стоило торопиться. Тропа вихляла, как хвост счастливого пса. Вниз, вверх, вниз, опять вдоль скалы – этот кросс мог порадовать глаз ценителей живописных пейзажей. Густо, свежо пах лес; гроза наползала все ближе. Я успела заползти на скалу до момента, когда хлынул ливень, повезло. Взбираться по скользким камням задача не из простых. А тропа здесь часто упиралась в отвесы – Арид был прав, предупреждая о сложности. Не думать о нём, не думать… Спустя несколько минут я уже хлюпала по лужам. Плевать, что майка насквозь, – я бегала в непогоду так же часто, как и под солнцем. В прохладу всегда проще, чем в жару, к тому же дождь теплый. Трусцой через луг, снова в чащу, опять под откос. Бег всегда вышибал мысли. Попадались места, где приходилось лезть по корням, как по лианам, или съезжать вниз на заднице. По завершении я буду чумазой, как чушка. Вперед, вперед, вперед… Когда над головой начали бить молнии, я не затормозила. Почему-то молний я боялась меньше всего. И спустя какое-то время, взглянув на браслет, я заметила, что синий кружок настолько отстал от желтого, что скрылся за пределами экрана. Кросс я прошла за полтора часа вместо двух.