Я открыла дверь сама, «затормозила» его на пороге, в проёме. И припечатала вердиктом. – Я выздоровела. Арид – пыльный, чуть усталый после сложных разговоров, пышущий остатком адреналина и остатками пороха – приподнял брови. Мол, вот оно как? – Да, – я кивнула, – я могу сама передвигаться, принимать душ и готовить себе еду. «Ты ведь этого момента ждал?» Если я думала, что он развернется и свалит, то ошиблась. Мимо меня протиснулись-шагнули. Пришлось убрать руку. Спросили коротко: – Накормишь? (Andrew Lambrou – Lemonade) Он ел как не в себя. Со смаком, с наслаждением. Отламывал вилкой большие куски, жевал с удовольствием, макал хлеб в соус. Я знала это состояние бойца – расслабление после огромного количества потраченных сил. Арид, однако, не выглядел слишком усталым, скорее «чуть усталым и довольным». Видимо, разговоры приносили нужные ему результаты, пули попадали в цель, тот, кто должен быть получить, получал по заслугам. Отсюда и удовлетворение, ощутимое в молчании. – Прости, с утра не ел. Мне было приятно на него смотреть. Просто я пыталась пока ничего не чувствовать, чтобы не начинать заранее страдать. «Не вовлекаться» – есть такое выражение. Все сложнее становилось это делать – на этого мужчину реагировала моя душа. И моё тело тоже. Я до сих пор любовалась накачанными мышцами, будто с глянцевого мужского журнала. Только Арид был лучше моделей, брутальнее, гораздо мужественнее. Он был истинным наёмником, охотником, и сложно было этого не замечать. Пусть ест, мне не жалко. Мне самой хватило двух «драников», больше не вошло. Настало время чая, и я не сумела не спросить: – Сколько тысяч ты вложил в мое лечение? Где достал эти странные… лекарства? «Они же безумно дорогие». Командир отложил вилку уже сытый, на меня взглянул тепло и холодно, он так умел. Ответил со смешком. – На здоровье, капрал Джейн. Кольнуло от «капрала» внутри острием невидимой пики. Начинает увеличивать дистанцию? Что ж, мне пора заняться этим тоже. Но не успела я напомнить о том, что генерал-майору, наверное, пора на выход, как прозвучала фраза. – Позволишь взглянуть на рану? Что ж, это его право как лечащего врача. Взгляд Арида нечитаемый, совершенно непрозрачный. Я качнула плечами – мол, дерзай. (Izzamuzzic, Troshin – Raindrop) Он отлепил края пластыря, и я глазам не поверила: на месте глубокой болезненной борозды от пули осталась розовая полоска. Регенераты сработали. – Отлично. «Отлично, да» – все ближе расставание. Главное, не расклеиться. Я переживала многие неприятные вещи, переживу и эту. Когда-нибудь, как-нибудь. Правда, не хотелось даже начинать. Арид отошел выбросить ненужный более пластырь в урну на кухню, когда вернулся, я уже поднялась с постели, стояла посреди комнаты. Хорошо, что дождик по стеклам, что тусклый теплый свет только от гарнитура – от тонкой диодной ленты под кухонными шкафами. Не тот это момент, чтобы светить выражения лиц и глаз в свете беспощадных хирургических ламп. Даже солнечный дневной был бы слишком. – Что мне делать с этой кроватью? – Придумаешь. Он стоял напротив. Всё такой же нечитаемый, непредсказуемый. Ощущающийся по непонятной причине очень мужественным, даже настойчивым. В чем? Как будто за Арида говорил сейчас невидимый флюидный флер. Этот флер действовал на меня сложным, почти болезненным образом – размягчал мое нутро, напоминал мне о том, что я девочка. Заставлял чувствовать, что рядом некто очень сильный, горячий, желанный. «Пусть у меня получится выдержать прощание без лишних эмоций и слез. Пусть я буду бойцом». Наверное, не из всех комбинаций выходит «флеш-рояль», иные карты приходится просто скидывать. С ними даже блефовать не выйдет. Я молчала, не знала, что сказать, и Арид заговорил сам. Прищурил глаза – я знала этот серьезный, чуть насмешливый взгляд. Который насквозь. Видела его с самого начала нашего знакомства. – Меня всегда удивляла в тебе эта стойкость, Джейн. А вот и «прощальное письмо». На него надо просто кивнуть, просто переждать, как пережидают бурю, непогоду, грозу. – …ты всегда находишь силы идти дальше, хотя я не всегда знаю, где ты их берешь. Ты храбрая, дерзкая, ты никогда не сдаешься… «Я сдаюсь». На самом деле, я делала это прямо сейчас – просто свидетели ни к чему. Я отпускала того, кого отпускать не хотела. – «Я могу сама сходить в туалет, помыться, приготовить еду» – всё сама, всегда сама… Он цитировал меня для издевки? Чем дальше речь, тем муторнее, чувствительнее на душе. – Только знаешь, – продолжил Арид, – наряду с твоей этой «бронёй» я постоянно чувствую в тебе безмерно привлекательную мягкость. Твою женственную сердцевину. Броня моя, увы, рядом с ним превращалась в желе. А Арид сделал шаг вперед, после еще один. Он приблизился слишком, он сократил дистанцию так, как не должен был. Почти настолько же, как тогда, когда вынудил меня вдыхать его запах. В тот день, кажется, я начала от него фанатеть. Но, что еще хуже, он дождался, пока я подниму голову, пока зацеплюсь об его взгляд, как рыбка хвостом за сеть, он наклонился. От него хотелось бежать и ему же хотелось податься навстречу. Не надо мне прощальных поцелуев, не надо подачек. Обойдусь. – Ты этого не сделаешь… «Ой ли?» – вопрошал взгляд светлых глаз. У Арида опять отсутствовали перегородки в голове, сейчас он ощущался текучим, свободным, хищным. Намеревающимся сделать «что-то». Он сломает мои барьеры в угоду своим желаниям, я за это платить буду долго. – Ты сам сказал, мне лучше остаться… «…капралом». Предложение я не закончила, он перебил. – Эта фраза больше не спасёт. У неё истек срок годности. Вот, значит, как… Теперь я знала, как ощущается Арид, решивший сломать твои заслоны. О нет, он не делал это жестко, он втекал в твое пространство, он завораживал, как удав; что-то в его голосе, в движениях лишало тебя возможности двигаться. И я понимала, что у меня еще есть шанс его затормозить. Когда-то ведь получилось. – Я буду сопротивляться. Я должна. Себе во благо. Но я не буду – я знала это, – я не смогу, я не захочу. Губы Арида непозволительно близко, до прикосновения наномикрон. Вот же упертый черт – у меня от этой близости уже сплавились все нейронные сети. Если он хочет, он берет. Он командир, он умеет. А я слишком долго хотела этого тоже. Но не сейчас, пожалуйста, не накануне ухода. – Сломаешь моё сопротивление? – ответила я за него. Вышло печально и едко. – Тогда получишь только тело, но не душу. Он смотрел в эту самую душу сейчас, смотрел очень серьезно, очень глубоко. Скользили по моей щеке пальцы – к ладони Арида хотелось прижаться щекой, но я держалась. Нет, я ошиблась, когда думала, что его еще можно остановить, – уже нельзя было. Его желание взять меня ощущалось столь явно, что я оплавилась внутри до первого прикосновения. – Не сопротивляйся, Дэйзи. Пожалуйста. Очень мягкое «пожалуйста». Меня, Цветочка, крайне осторожно подрубили под стебель и аккуратно, ласково уложили спиной на невидимый пол до того, как уложить на кровать. И стало все равно, кто из нас первым качнется вперед. (Fluxx & Lola – Romance (Max Moroldo Vs Paul & Luke Reloaded Edit)) Он поцеловал. И сошлись две вселенные в одну. Возникло ощущение, что я очень давно куда-то шла и наконец вернулась домой. Так просто, так правильно, так хорошо. Он не закрывал глаза, я не закрывала их тоже, поцелуй прервался на секунду, а взгляд остался. Намертво завязавшийся. Есть мужчины, которые хотят твое тело. Арид хотел меня целиком. Он вел себя так, как будто очень долго ждал, очень долго меня хотел, но не торопился теперь, не шел на поводу у инстинктов – глубинная связь ему была важнее. Это чувствовалось по прикосновениям, по нежности. По той же самой неторопливости. Он мог быть грубым, но он им не был. И мне это было ценно. Можно, дорвавшись до воды, глотать её литрами, а можно смаковать каждый глоток – понимать, что именно ты обрел, ощущать важность этого, ощущать смесь благодарности, удовольствия. Поцелуи Арида были именно такими – транслировавшими ценность. Моя получавшая нектар настоящего внимания душа балдела, но не меньше балдело моё тело. Наконец опупел от счастья мой внутренний фанатик – я слишком долго смотрела на этого мужчину издали, я слишком давно хотела коснуться этих мышц. И теперь я их ощущала. Арид был очень последователен, очень напорист и очень нежен – это подкашивало. Я не могла остановить себя от созерцания потока ощущений: «Неужели я глажу его затылок, чувствую его щетину под своими пальцами, могу коснуться литых плеч?» Сейчас я завидовала самой себе. Мы должны были сделать это раньше, мы должны были поцеловаться в первый день нашей встречи – плевать на приличия. Почему мы потеряли так много времени? Моя спальня, прекрасная широкая кровать – не эта медицинская гондола. Прохладные простыни и вес. Его вес. Мне нравилось, как Арид позволял себе меня, как он, голодный до того, что видел перед собой, не потреблял то, чего желал, жадно, но вкушал, смаковал. Покрывал поцелуями мои щеки, мою шею, мои ключицы. Ему было плевать на мои шрамы – я это понимала, – он принимал меня целиком.