Отец Данте громко рассмеялся после этих слов. — Ты еще многого не знаешь о работе. — Сейчас лето, пап. Я не хочу слушать о работе. — Ты никогда не хочешь слушать о работе. Данте не понравилось, что разговор принял такой оборот, и он решил сменить тему. — Ты собираешься отращивать бороду? — Нет, — рассмеялся он. — Слишком жарко. Кроме того, твоя мама не хочет меня целовать, если я хотя бы один день не побреюсь. — Ух ты, она строгая. — Ага. — А что ты будешь делать без её поцелуев? Он ухмыльнулся и посмотрел на меня. — Как ты терпишь этого парня? Ты должно быть Ари. — Да, сэр. Я нервничал. Я еще никогда не знакомился с родителями своих друзей. Большинство родителей, которых я встречал, не были заинтересованы в общении со мной. Он встал со своего кресла и отложил книгу. Он подошел ко мне и протянул мне руку. — Я Сэм, — сказал он. — Сэм Кинтана. — Приятно познакомиться, Мистер Кинтана. Я слышал эту фразу «Приятно познакомиться», тысячу раз. Когда мне это сказал Данте, это звучало искренне. Но когда ее произнес я, то почувствовал себя глупо и неоригинально. Мне захотелось где-нибудь спрятаться. — Ты можешь называть меня Сэм, — сказал он. — Я не могу, — ответил я. Боже, я хотел провалиться сквозь землю. Он кивнул. — Это мило, — сказал он. — И уважительно. Мой отец никогда не произносил слова «мило». Он посмотрел на Данте. — У молодого джентльмена есть уважение. Данте, ты мог бы поучиться у него. — То есть ты хочешь, чтобы я называл тебя Мистер Кинтана? Они оба едва сдержали смех. Потом он снова обратился ко мне: — Как дела с плаванием? — Данте хороший учитель, — ответил я. — Данте хорош во многом. Но он никогда не был хорош в уборке своей комнаты. Ведь уборка — синоним слову работа. Данте посмотрел на него. — Это намек? — Ты сообразительный, Данте. Должно быть, унаследовал это от мамы. — Не будь нахалом, пап. — Что за слово ты сейчас употребил? — Это слово тебя обидело? — Не слово. Возможно это отношение. Данте закатил глаза и уселся в отцовское кресло. Он снял свои кроссовки. — Не устраивайся слишком удобно. Наверху тебя ждет твой собственный свинарник, — сказал ему отец. Мне понравилось то, как они общаются друг с другом, они разговаривали так просто и с нежностью, как будто любовь между отцом и сыном это что-то естественное. Иногда мы так же просто общаемся с мамой. Иногда. Но между мной и отцом такого никогда не было. Интересно, что было бы, если бы я зашел в комнату и поцеловал своего отца. Мы поднялись на второй этаж, и Данте показал мне свою комнату. Это была просторная комната с высокими потолками, деревянным полом и большими окнами. Повсюду валялись вещи. Одежда, разбросанная по всему полу, куча старых альбомов, книги, исписанные блокноты, фотографии, пара камер, гитара без струн, ноты и пробковая доска с прикрепленными к ней записками и картинками. Он включил музыку. У него был проигрыватель. Настоящий проигрыватель из 60-х годов. — Это мамин, — сказал он. — Она хотела его выбросить. Представляешь? Он поставил свой любимый альбом The Beatles «Abbey Road». — Пластинки. Настоящие пластинки. Не то, что эти кассеты. — А что не так с кассетами? — спросил я. — Я им не доверяю. Я подумал, что это действительно странная фраза. Забавная и странная. — Пластинки легко поцарапать. — Нет, если за ними ухаживать. Я осмотрел его комнату. — Я вижу, тебе действительно нравится заботиться о своих вещах. Он не разозлился. Он рассмеялся. Он протянул мне книгу. — Вот, — сказал он. — Ты можешь немного почитать, пока я буду убираться. — Может быть мне просто уйти, — я остановился и осмотрел комнату, — здесь немного страшновато. Он улыбнулся. — Нет. Не надо. Не уходи. Я ненавижу убираться. — Возможно, если бы у тебя не было так много вещей. — Это просто хлам, — сказал он. Я ничего не ответил. У меня не было хлама. — Будет не так плохо, если ты останешься. Почему-то я чувствовал себя неуютно… но остался. — Хорошо, — сказал я. — Тебе помочь? — Нет. Это моя работа, — он сказал это так покорно. — Как бы сказала моя мама: «Это твоя ответственность, Данте». Ответственность — это любимое слово моей мамы. Она считает, что отец недостаточно на меня давит. Конечно нет. А чего она ожидала? Отец совсем не напористый человек. Она вышла за него замуж. Разве она не знала, какой он? — Ты всегда анализируешь своих родителей? — А они анализируют нас, разве нет? — Это их работа, Данте. — Хочешь сказать, что ты не пытаешься понять своих родителей? — Я пытаюсь, но у меня это не получается. Я никак не могу их разгадать.