Арсен Люпен не пожалел получаса на то, чтобы справиться с замком второй двери, застекленной, которая вела в спальню. Он работал с такой осторожностью, что графиня, даже если бы мучилась бессонницей, не встревожилась бы ни единым звуком. Затем, следуя плану, ему предстояло обогнуть шезлонг, потом кресло и добраться до столика рядом с кроватью. На этом столике стояла шкатулка для почтовой бумаги, а в шкатулке покоилась черная жемчужина. Арсен Люпен лег на ковер и пополз вдоль шезлонга. Вдруг он замер: невыносимо расходилось сердце. Нет, это был не страх, а что-то вроде щемящего беспокойства из-за мертвой, какой-то давящей тишины. Люпен удивился сам себе: в самые ответственные минуты своей жизни он обходился без эмоций. Сейчас ему не грозила никакая опасность. С чего вдруг у него так бешено заколотилось сердце? Что особенного было в этой спящей женщине, в этой жизни, оказавшейся рядом с его собственной? Люпен прислушался. Ему показалось, что он различил дыхание спящей – и успокоился, словно рядом друг. Вот и кресло. Еще одно движение, и он, протянув руки, стал нащупывать ножки столика. Правая рука отыскала ножку. Наконец-то! Теперь он встанет, возьмет жемчужину и уйдет. Какое счастье! Потому что сердце снова заметалось, забилось у него в груди с такой силой, что напоминало ему колокол, который вот-вот разбудит графиню. Усилием воли Люпен постарался с ним справиться, но тут его левая рука наткнулась на предмет, в котором он сразу угадал подсвечник, а следом попалось нечто и вовсе неожиданное – кожаный футляр с дорожными часами. Они не тикали. Почему вдруг на ковре – подсвечник? Часы? Почему не на положенном им месте? Что произошло в этих мрачных потемках? И тут он невольно вскрикнул. Он притронулся… Господи! Не может быть… Нет, нет… Страх сковал его холодом. Двадцать секунд, тридцать он лежал неподвижно, чувствуя на висках пот. Ощущая в пальцах то самое прикосновение… Совершив над собой невероятное усилие, Люпен снова протянул руку. И снова прикоснулся к чему-то… к чему-то… немыслимому. Он приказал себе не отступать – узнать, отдать себе отчет. У него под рукой были волосы, лицо – лицо холодное, застывшее. Какой бы ужас ни приготовила действительность, человек с характером Арсена Люпена, осознав, в чем дело, постарается с ним справиться. Он торопливо зажег фонарь. И увидел на полу женщину, залитую кровью. На шее, на плечах зияли страшные раны. Люпен наклонился над ней и внимательно всмотрелся. Женщина была мертва. – Убита, убита, – с каким-то недоумением прошептал он. Он смотрел на ее остановившиеся глаза, искривленный рот, белое лицо и кровь, черную густую лужу крови на ковре. Люпен распрямился и зажег электричество. Свет залил комнату, стало видно, что в ней шла отчаянная борьба. С постели сорваны простыни, одеяло. На полу подсвечник и часы – стрелки показывают одиннадцать часов двадцать минут, а дальше перевернутый стул. И всюду кровь, лужи крови. – А черная жемчужина? – прошептал он. Шкатулка для почтовой бумаги стояла на столике. Он открыл ее. В ней лежал маленький ларчик. Совершенно пустой. – Зря ты хвастался своей удачей, дружок Арсен Люпен! Графиня убита, жемчужина украдена. Вряд ли можно назвать это везением. Пора бежать, и как можно скорее, а то расплачиваться придется тебе. Но он не двинулся с места. – Бежать? Другой бы сбежал. Но Арсен Люпен? У него найдется занятие получше. Сообразим все по порядку. Совесть у тебя чиста. Представь себе, что ты комиссар полиции и должен вести расследование. Хотя для этого нужны мозги посвежее. А мои сейчас не в лучшем состоянии! Он упал в кресло и прижал ладони к пылающему лбу. Преступление на улице Ош всех нас волновало в последнее время своей загадочностью. Но я бы не стал его касаться, если бы Арсен Люпен не оказался к нему причастен самым необычным образом. Никто и не подозревал о его причастности. Собственно, никто и не знал истинной подоплеки этого дела. Кто из нас не встречал на прогулке в Булонском лесу Леонтину Зальти, певицу в молодости, а потом жену и вдову графа Андийо? Двадцать лет назад она ослепляла Париж роскошными нарядами, а графиней Андийо носила жемчуга и бриллианты, которые были известны всей Европе. Говорили, что на ней сияют банк, золотые прииски и несколько австралийских компаний. Великие ювелиры трудились для Зальти, как некогда трудились для королев и королей. И все мы помним катастрофу, уничтожившую все ее богатства. Ни банков, ни золотых приисков, ни австралийских компаний. Великолепная коллекция драгоценностей пошла с молотка. Осталась только знаменитая черная жемчужина. Черная жемчужина! Она одна стоила целое состояние, если бы графиня с ней рассталась. Но она не рассталась. Она предпочла скромную жизнь в небольшой квартирке с компаньонкой, поварихой и лакеем, но не продала редчайшую драгоценность. На это была особая причина, и графиня ее не скрывала: жемчужину ей подарил сам император. И разорившись, живя как нельзя более скромно, она берегла свидетельницу своих счастливых дней. – Пока я жива, я с ней не расстанусь, – говорила графиня. Днем она всегда надевала ее, а вечером прятала в известное только ей место. Газеты публиковали все эти факты и разжигали любопытство публики. Как ни странно – хотя тем, у кого был ключ к разгадке, странным это не казалось, – арест убийцы только еще больше все запутал и усилил недоумение. Словом, через день в газетах появилась следующая заметка: Нам сообщили об аресте Виктора Данегра, лакея графини Андийо. Против него свидетельствуют серьезные улики. На рукаве ливреи, которую префект полиции господин Дюдуи обнаружил у него в мансарде под матрасом, видны пятна крови. На этой же ливрее не хватает обтянутой материей пуговицы. Точно такая же была обнаружена в день осмотра спальни под кроватью жертвы. Вполне вероятно, что после ужина Данегр не поднялся к себе в мансарду, а спрятался в гардеробной и через застекленную дверь увидел, куда графиня прячет черную жемчужину. Должны сказать, что пока эта версия не нашла других подтверждений. Непонятным остается следующий факт: в семь часов утра Данегр заходил в табачную лавочку на бульваре Курсель. То, что он выходил, засвидетельствовали консьержка и владелец табачной лавки. Кухарка графини и ее компаньонка, которые спят в одной комнате в конце коридора, утверждают, что в восемь часов, когда обе они встали, входная дверь в квартиру и дверь черного хода были заперты. Обе женщины служат у графини вот уже двадцать лет, обе вне всяких подозрений. Каким образом Данегр мог выйти из квартиры? Он заказал себе особый ключ? Следствие ответит на все вопросы. Следствие не ответило на вопросы. Напротив, их стало еще больше. Выяснилось, что Виктор Данегр – опасный рецидивист, пьяница и дебошир, который вполне мог воспользоваться ножом. Но само дело, по мере того как его расследовали, становилось все более загадочным. Так, мадемуазель де Сенклев, кузина и единственная наследница графини, сообщила, что месяц тому назад получила от графини письмо, в котором та писала, где прячет жемчужину. На следующий день это письмо пропало. Кто его мог украсть? Консьержка в доме графини сообщила, что в ту ночь она открывала дверь мужчине, который шел к доктору Арелю. А доктор Арель показал, что в эту ночь никто его не вызывал. Так кто был этот человек? Сообщник? Версией сообщника воодушевились газеты и публика. Главный комиссар Ганимар, старый и опытный полицейский, ее не принял. И не без причины. – Тут не обошлось без Арсена Люпена, – заявил он следственному судье. – Вам повсюду мерещится ваш Люпен, – усмехнулся судья. – Повсюду мерещится, потому что он повсюду и есть. – Скажите лучше, что вы вспоминаете о нем, как только у вас нет полной ясности. Впрочем, в данном случае заметьте следующее: преступление было совершено ночью в одиннадцать часов двадцать минут, как зафиксировали остановившиеся часы. А ночной визит, о котором сообщила консьержка, был около трех часов ночи. Правосудие часто следует проторенными тропами и заставляет факты повиноваться первому правдоподобному объяснению. Темное прошлое Виктора Данегра – рецидивист, пьяница, дебошир – стало главным для следственного судьи. Никакие новые сведения уже не могли сдвинуть с места те две-три улики, которые сразу бросились ему в глаза. Он закрыл дело. Прошло несколько недель, и начался суд. Разбирательство шло медленно и скучно. Судья вел его без всякого интереса. Прокурор вяло выдвигал обвинения. Адвокат Данегра счел это хорошим знаком для своего подзащитного. Он объявил обвинение несостоятельным, ссылаясь на несовпадение фактов, на недостаток улик. Куда делся ключ, тот самый ключ, без которого Данегр не мог запереть квартиру после своего ухода? Кто видел этот ключ? Что с ним стало? Кто видел нож убийцы? Куда делся этот нож? – Итак, – заключил адвокат, – докажите, что мой подзащитный – убийца! Докажите, что убийца и вор – не тот неизвестный, что вошел в квартиру в три часа ночи! Вы скажете, часы показывали одиннадцать двадцать? Но что мешало настоящему убийце перевести стрелки? Виктору Данегру вынесли оправдательный приговор. Данегр вышел из тюрьмы в пятницу вечером – осунувшийся, угнетенный полугодовым заключением. Дознание, одиночество, судебное разбирательство и, наконец, оправдание – все вместе смертельно его напугало. Ночью ему снились кошмары, он видел во сне эшафот, дрожал от лихорадки и страха. Под именем Анатоля Дюфура он снял крошечную комнатку на холме Монмартр и хватался за любую работу, кое-как перебиваясь случайными заработками. Жалкое существование! Трижды он устраивался к разным хозяевам, но его узнавали и прогоняли без всякого милосердия. Часто он замечал – или ему так казалось, – что за ним кто-то следит. Он не сомневался, что это полиция, что ему готовят ловушку, и уже ощущал у себя на запястьях холод наручников. Как-то Данегр ужинал в заведении неподалеку от дома, и к нему за столик подсел еще один посетитель, человек лет сорока в черном, сомнительной чистоты рединготе. Он заказал суп, овощи и литр вина. Съев суп, уставился на Данегра и долго его рассматривал. Данегр побледнел. Он понял, что это один из тех, кто следит за ним уже не первую неделю. Чего этому незнакомцу надо? Данегр решил встать. И не смог. У него подкосились ноги. Незнакомец налил себе вина и наполнил стакан Данегра. – Чокнемся, приятель? – Да… конечно… за ваше здоровье, приятель, – промямлил Данегр. – За ваше, Виктор Данегр! Несчастный задрожал. – Я… да я… Нет, нет… клянусь… – В чем клянетесь? Что вы – не вы? Не лакей графини? – Какой еще лакей? Меня зовут Дюфур. Спросите хозяина. – Дюфур Анатоль, для хозяина это так, несомненно. Но для правосудия вы Виктор Данегр. Да, Виктор Данегр. – Вот уж вранье так вранье! Вам наврали! Сосед вытащил из кармана визитную карточку и протянул Виктору. Тот прочитал: Гримодан, бывший инспектор полиции. Частный детектив.