А я не хочу работать. Я хочу быть богатой, когда вырасту». Глава вторая Армстронг — паршивый район. Как не стыдно было назвать такую поганую часть города именем такого потрясающего человека. Я осторожно вела «Триггер» по узким старым коридорам и чувствовала, как стены дрожат от скрежета и гула огромных механизмов. Индустриальные цеха находились на пятнадцать уровней ниже, но звук передавался даже сюда. Я подъехала ко входу в Центр жизнеобеспечения и припарковала карт у массивной двери. Центр жизнеобеспечения — одно из немногих мест в городе, где строго соблюдаются инструкции по доступу на объект. Не пускать же туда каждого встречного. Авторизованный персонал может пройти, приложив свой Гизмо к специальной панели на двери, но меня, разумеется, в этом списке не было. Так что пришлось ждать у двери. В заказе было указано «около ста килограммов». Мне это не сложно, я могу поднять в два раза больше без особых усилий. Сколько девушек на Земле могут сказать про себя такое? Ах да, конечно, у них там сила тяжести в шесть раз больше, но это уже их проблема. Кроме массы груза, больше никаких сведений не было: ни что в посылке, ни адреса доставки. Придется уточнить у клиента. Система жизнеобеспечения Артемиды уникальна во всей истории космических путешествий. Здесь не перерабатывают углекислый газ обратно в кислород. У них есть для этого оборудование и аккумуляторы, запаса энергии которых при необходимости хватит на месяцы. Но зачем, если имеется куда более дешевый и практически неисчерпаемый источник кислорода: алюминиевая промышленность. Алюминиевый завод «Санчез», который находится рядом с городом, производит кислород при выплавке алюминия. Собственно, процесс плавки в этом и состоит: нужно удалить кислород, чтобы получить чистый металл. Мало кто знает, но на Луне дофига кислорода, просто, чтобы добыть его, нужна чертова уйма энергии. Плавильни «Санчез» производят кислород как побочный продукт, причем столько, что хватает и на создание ракетного топлива, и на снабжение города воздухом, и ещё остается, так что приходится выпускать излишки на поверхность. В результате у нас кислорода столько, что мы не знаем, что с ним делать. Отдел жизнеобеспечения регулирует поступление кислорода в город, следит, чтобы не было опасных примесей, и отделяет углекислый газ от использованного воздуха. Они также следят за температурой, давлением и прочим в том же роде. Углекислый газ они продают на фермы, производящие «месиво», он нужен для выращивания водорослей, которые потом едят бедняки. Все всегда упирается в экономику, что, разве я не права? — Привет, Башара, — послышался сзади знакомый голос. Вот чёрт. Я нацепила фальшивую улыбочку и обернулась: — Руди! А мне и не сказали, что заказ от тебя. Если бы я знала, я бы не приехала! Врать не буду: Руди Дюбуа исключительно хорош собой. Двухметровый блондин, таких, наверное, Гитлер видел в сладких снах. Десять лет назад Руди уволился из Королевской конной полиции Канады, чтобы стать начальником службы безопасности Артемиды, но он по–прежнему носит полицейскую форму. Которая смотрится на нем очень хорошо. Просто шикарно смотрится. Не то чтобы он мне нравился… но сами понимаете… если бы выдался удачный момент и без последствий… На территории Артемиды Руди представляет закон. Понятно, каждому обществу нужны законы и кто–то, кто обеспечивает их выполнение. Но Руди имеет тенденцию перебарщивать с этим. — Не пугайся так, — Руди вытащил свой Гизмо. — У меня нет доказательств, что ты занимаешься контрабандой. Пока нет. — Контрабандой? Я? Обалдеть, какие странные идеи приходят вам в голову, мистер Как–Надо. Этот Руди просто заноза в заднице. Он ко мне прицепился ещё со времен одного неприятного случая, когда мне было семнадцать. К счастью, у него нет права выслать кого–либо из города. Только у Главного Администратора Артемиды есть такие полномочия, а она этого не сделает, если Руди не предоставит убедительные доказательства. Кое–какие элементы системы сдержек и противовесов у нас здесь существуют, хоть их и немного. Я оглянулась вокруг: — А где груз? Руди провел своим Гизмо над считывателем, и огнестойкая дверь откатилась в сторону. Его Гизмо вроде волшебной палочки, открывает практически любые двери в Артемиде. — Иди за мной. Мы вошли в производственный цех. Технический персонал работал с различным оборудованием, а у одной стены инженеры следили за показаниями на огромном табло. Кроме меня и Руди, в помещении были одни вьетнамцы. В Артемиде все потихоньку складывается само собой: несколько знакомых эмигрируют, приезжают сюда, открывают какой–нибудь сервисный бизнес, нанимают своих друзей и знакомых. Которые, в свою очередь, нанимают своих знакомых. История старая, как мир. Рабочие не обращали на нас никакого внимания, пока мы шли по лабиринту механизмов и труб под высоким давлением. Мистер Доань следил за нами из своего рабочего кресла в центре под табло. Они с Руди переглянулись, и Доань медленно кивнул. Руди подошел к рабочему, чистившему кислородный баллон, и постучал его по плечу: — Фам Бин? Бин обернулся и утвердительно хмыкнул. Лицо у него было обветренное и хмурое. — Мистер Бин, сегодня утром ваша жена Там была у доктора Рассел. — Ну да, — ответил тот. — Она такая неловкая. Руди повернул к нему экран своего Гизмо. Лицо женщины на экране было покрыто синяками. — Но словам доктора, у неё подбит глаз, гематома от удара на щеке, синяки на двух ребрах и сотрясение мозга. — Я же говорю, неловкая она. Руди передал мне свой Гизмо и врезал Бину кулаком прямо в лицо. Во времена моей хулиганской юности мне пару раз приходилось сталкиваться с Руди. Я знала, что сукин сын очень силён, хотя он ни разу не ударил меня и никогда не вел себя грубо. Но я помню, как однажды он легко удерживал меня одной рукой, другой продолжая печатать что–то на своём Гизмо. Я выворачивалась изо всех сил, но меня словно зажали в стальных тисках. Иногда по ночам я вспоминаю этот момент. Бин свалился как подкошенный. Он попытался было встать на колени, но руки и ноги его не слушались. Если ты не можешь подняться с пола при лунном тяготении, плохи у тебя дела. Руди опустился на колено, взял Бина за волосы и приподнял его голову: — Ну–ка поглядим… ага, синяк на щеке получился неплохо. Перейдем к подбитому глазу… Он коротко двинул лежащему в глаз и дал голове упасть на пол. Бин улиткой свернулся на полу и промычал «не надо…». Руди встал, забрал у меня Гизмо и повернул экран так, чтобы нам обоим было видно: — Там ещё отбитые ребра, не так ли? Вроде четвертое и пятое с левой стороны? — Похоже, что так, — подтвердила я. Руди пнул рабочего в бок. Тот попытался было вскрикнуть, но не смог выдавить ни звука. — Что касается сотрясения мозга, будем считать, что он его уже получил от одного из ударов в голову, — заметил Руди. — Не хотелось бы переборщить. Остальные рабочие молча наблюдали за происходящим, некоторые улыбались. На лице Доаня, не двинувшегося из своего кресла, застыло еле заметное выражение одобрения. — С сегодняшнего дня все так и будет, Бин, — сказал Руди. — Все, что случится с твоей женой, случится и с тобой. Понятно? Бин что–то невнятно просипел. — Понятно?! — Руди повысил голос. Бин нервно кивнул. — Вот и хорошо, — Руди улыбнулся и повернулся ко мне. — Это и есть твой груз, Джаз. Примерно сто килограммов, доставить доктору Рассел. Запиши на счёт Службы Безопасности. — Будет сделано, — ответила я. Вот такое у нас здесь правосудие. У нас нет штрафов и тюрем. Тех, кто совершил серьёзное преступление, высылают на Землю. Для всего остального у нас есть Руди. Покончив с этой «спецдоставкой», я развезла ещё несколько обычных грузов. В основном посылки из Порта по домашним адресам, но мне также удалось ухватить контракт на перевозку коробок из дома в Порт. Я люблю людей, которые куда–то переезжают — обычно они дают хорошие чаевые. Сегодня переезд был довольно скромных масштабов, просто молодая семья перебиралась обратно на Землю. Перезжали они из–за беременности женщины. Выносить ребенка при лунной гравитации невозможно — это ведет ко всевозможным врожденным дефектам. Да и в любом случае, маленькому ребенку не место на Луне, костно–мышечная система здесь не развивается, как положено. Когда меня привезли сюда, мне было шесть лет — в те годы это был нижний возрастной порог для переселения на Луну. С тех пор его повысили до двенадцати. Интересно, мне стоит беспокоиться по этому поводу или нет? Я как раз направлялась за следующим заказом, когда мой Гизмо внезапно заверещал. Но это было не сообщение и не телефонный звонок, а самая настоящая сирена — сигнал тревоги. Я вытащила Гизмо из кармана. ПОЖАР ПО АДРЕСУ CU12–3270 — ОБЪЕКТ БЛОКИРОВАН. ВСЕМ НАХОДЯЩИМСЯ ПОБЛИЗОСТИ ВОЛОНТЁРАМ НЕМЕДЛЕННО ПРИБЫТЬ НА МЕСТО. — Вот дерьмо, — пробормотала я. Я включила «Триггер» и дала задний ход, чтобы добраться до свободного пятачка, где я могла бы развернуться. Повернув карт в нужном направлении, я помчалась к съезду с этого уровня. — Джаз Башара, еду по тревоге, — произнесла я в Гизмо. — В настоящий момент нахожусь на уровне Верхний Конрад 4. Отвечающий за вопросы безопасности компьютер отметил моё сообщение и прислал карту Конрада. На карте множество маленьких точек, одной из которых была я, быстро двигались по направлению к СU12–3270. В Артемиде нет пожарной службы. Эту работу исполняют волонтёры. Но огонь и дым настолько опасны в наших условиях, что волонтёры обязаны знать, как правильно использовать дыхательные баллоны. Поэтому все тренеры и обучающиеся РБП автоматически становятся волонтёрами. Есть в этом некая ирония. Пожар случился на уровне Верхний Конрад 12 — восемью этажами выше. Я на полной скорости влетела на пандус, ведущий на верхний этаж, и понеслась по коридорам к третьему кольцу. Место, которое мне нужно было найти, находилось примерно на 270 градусе от северного направления. Долго искать не пришлось — толпа специалистов РБП уже прибыла по указанному адресу, где над дверью мигал красный сигнал опасности. Табличка на двери гласила «Квинслендская фабрика по производству стекла». Боб уже был на месте и быстро кивнул мне вместо приветствия. Как старший член гильдии из присутствующих, именно он отвечал за ликвидацию пожара. — Слушайте внимательно! — обратился Боб к собравшимся волонтёрам. — На фабрике начался серьёзный пожар, весь имеющийся в помещении кислород выгорел. Внутри четырнадцать человек, им всем удалось вовремя укрыться в убежище. Никто не пострадал, воздушное убежище работает как положено.