— Да что вы! Коли бы он оборачивался, то про это не только в «Красной Руси» знали бы, но и во всем Порховском районе. Люди деревенские не то, что городские: всё видят, всё подмечают. Да и сам не стал бы он всё время среди людей жить, волколаки не любят этого. Просто дрянь-человек, без всякого волшебства. За окном снаружи начинало темнеть. Стараясь не наступить на крутившуюся под ногами собаку, Точкин осторожно пошел к выходу. Когда он оказался в прихожей, взрослые сыновья переместились из маленькой кухоньки в зал, где на тумбочке стоял телевизор покрупней. Хозяйка квартиры заглянула Точкину в лицо перед дверью: — Бог вас ко мне привел, чтоб спасти. — Случайно визитка в кармане оказалась, — пожал плечами Точкин. Наталия невесело почему-то рассмеялась: — Вы мне́ про случайности будете говорить? На прощание он потрепал шелковые собачьи уши и вышел в подъезд. Пока он был в гостях, на лестничной клетке кто-то успел наплевать семечек. Николай с неодобрением посмотрел на мусор. С улицы Народной он вышел на Розы Люксембург и двинулся в направлении областной больницы. По его прикидке, туда должны были доставить пойманную им в церкви непокойницу. Городское пространство вокруг вело себя предсказуемо, но всё равно Точкин на ходу сунул руку за пазуху и проверил деревянный кругляшок с неровными краями, трижды освященный и заговоренный на крови ведьмы. Из школы возвращались старшеклассники с сумками, возле здания суда курили судьи в одинаковых пальто. За магазином «Чайный дом» в торце старой четырехэтажки Точкин свернул на улицу Горького. В эту секунду в городе вспыхнули фонари. Несколько зданий областной больницы были построены в разные годы в широком русле реки Великой. По лестнице с железными перилами он спустился на территорию клиники и направился к главному корпусу. Глубже фойе внутрь здания проникнуть ему не удалось. В СВЯЗИ С ЭПИДЕМИЕЙ ГРИППА ПОСЕЩЕНИЯ МЕДИЦИНСКОГО УЧРЕЖДЕНИЯ КАТЕГОРИЧЕСКИ ЗАПРЕЩЕНЫ — За подписью администрации больницы сообщало объявление на створке закрытого гардероба. Вход охраняла широкоплечая дама в мундире какого-то ЧОПа. На лице у нее была голубая медицинская маска. — У меня племянница. На «скорой» к вам привезли сегодня. — Вы читать не умеете? — Мне только спросить. Женщина демонстративно отвернулась. В это время одна из внутренних дверей открылась и пропустила в фойе немолодого врача в мутно-зеленом халате. Следом за ним Николай вышел на крыльцо. — У вас родственники иногородние есть? Точкин обернулся на ступенях: — В Великом Новгороде. Только мы с ними не общаемся. — Езжайте. Пообщайтесь. Вопрос жизни и смерти, — доктор тяжело привалился спиной к облупленным деревянным перилам, достал из халата пачку и закурил. — Вне города — ни одного случая заражения. Девочка из райцентра умерла у нас, дочка заместителя ихнего мэра. Так тоже из Пскова привезла, мы выяснили. — Вирус? — Вирус?! А почему не бактерию?! Или, может, плазмодий какой?! — Собеседник глядел на Николая взглядом широко раскрытых пьяных глаз. С каждым сказанным словом из его нутра выходили испарения чистейшего спирта. — Да если бы это был вирус, то уже Печоры бы с Островом на карантине были, да и Палкино то же, и Гдов же рядом, и… — Медик замолчал и попытался вспомнить название еще какого-то населенного пункта, но не вспомнил. — В нашей лабола… лаборатории инфекционных следов не обнаружили. А у легких поверхность вся черная, знаете, такая, как бывает от термического ожога, а глубже — все ткани здоровые! Это на излучение больше всего похоже, но излучение, как вы понимаете, контактно не передается, — доктор икнул. — Авто имеется? Точкин ответил, что нет. Медик с сочувствием вздохнул: — В общественный транспорт не суйтесь, самое главное. До трассы — на своих двоих, по трассе — автостопом. Такси, сто процентов, не вызовете, а на «нулях» — вообще автоответчик, — помянул врач старейшую псковскую службу такси. Когда Николай спустился с крыльца, к серому корпусу больницы подъехал полицейский УАЗ. Из автомобиля вышли двое мужчин в форме и следом за ними — долговязый бородач в пальто. Перед тем, как последний напялил на себя причудливый респиратор с красной кнопкой посередине, Точкин узнал в нем доцента Велесова, который на поминках на кладбище взял у него магическую ладанку для научного анализа. — Андрей Валентинович! — Окликнул Николай, но как раз в эту секунду на его глазах за приехавшими захлопнулась входная дверь главного корпуса. Домой Точкин вернулся уже в десятом часу вечера и едва держался на ногах от усталости. Когда он открыл дверь, в прихожую следом за Угольком, потягиваясь, вышел Ворон и с осуждением посмотрел на хозяина: за сутки с лишним, что он отсутствовал, сухой корм в тарелках вышел подчистую, а воды в чашке осталось на самом дне. Книга 3. Глава 2. Крест Накануне вечером доцента Велесова полиция забрала прямо посреди лекции под встревоженные взгляды студентов. — Вы точно уверены, что я нужен? — Пытал Андрей Валентинович полицейского. — Может, все-таки Власов с биофака? В развалинах средневекового храма обнаружили женский труп, и какая помощь может потребоваться от него, специалиста по исторической славистике, Андрей Валентинович не мог даже представить. — Точно вы. Она разговаривает, — тихо, как будто стесняясь, сообщил полноватый блондин лет тридцати с погонами капитана. Когда тело, доставленное на «скорой», заговорило в палате реанимации на чужом языке, врачи вызвали переводчика из УВД. Тот, в свою очередь, посоветовал обратиться к Велесову, которого знал по учебе в пединституте. В салоне «Козла» доценту вручили респиратор с красной кнопкой посередине, похожей на клоунский нос. — Это клапан. Как наденете, держите открытым, — объяснил капитан, представившийся Александром. Доследственные процедуры ему помогал вести прапорщик по фамилии Захаров, он же был за рулем. Велесова посвятили в суть странного дела, где, кроме живого трупа и священника с ожогом пищевода четвертой степени, фигурировал мужчина-инвалид в парадной форме офицера ВС РФ. По приметам доцент догадался, о ком идет речь: — Кочкин — фамилия? — Точкин, — удивленно поправил капитан. — Знаете его? — На поминках студента встречались. По дороге нужно было захватить еще какого-то майора Коваленко из отделения на Инженерной. Было это, конечно, не по дороге, а в другом конце Пскова. К тому часу, когда полицейский УАЗ по мосту Александра Невского въехал на Завеличье, в городе уже зажгли освещение. Пахнущий водкой майор Коваленко остался в машине. В клинику пошли втроем. В фойе Александр небрежно махнул стражнице своим полицейским удостоверением и провел компанию в коридор, где две санитарки в годах чуть не переехали каталками прапорщика Захарова. На каталках лежали трупы под простынями. Доцент застыл, провожая взглядом короткий траурный поезд. — Не останавливаемся, — обернулся к нему капитан в респираторе. Через панорамные окна на лестнице открывался вид на реку Великую. Набережную дальнего берега от жилых домов за ней отделяла древняя крепостная стена. Желтые огни подсветки стены роняли на черную воду зловещий отблеск. На третьем этаже сразу за входом в «хирургию» располагалась нужная им ординаторская. Доктор без маски, который вышел к капитану навстречу, носил аристократическую фамилию «Трубецкой» и усы с аккуратной бородкой. Без единого слова он провел посетителей в какой-то нехоженый коридорный аппендикс и отпер замок. Консилиум из хирурга, двух реаниматологов и главврача удостоверил у пациентки полный перечень признаков смерти и разошелся ни с чем. Лечить было нечего. Образцы тканей в контейнерах собирались отправить в два московских НИИ, а само тело пока что переместили в больничную подсобку. Интуитивно находку в церкви связывали с бушевавшей в городе эпидемией неизвестной болезни. Любые контакты, кроме завизированных главврачом, были под строжайшим запретом. — В респиратор лучше не блевать, — с заботой предостерег Александр, капитан полиции. Шагнув в безымянную дверь, доцент сделал вдох, но сдержался и только сразу поднял глаза на серый с трещинами потолок, потом перевел взгляд на стену. Окон в помещении не оказалось. Площади едва хватило на то, чтобы втиснуть койку и трехногий табурет в потеках белой краски. В углу стоял огнетушитель. — Хочеши мя, Андреи Валентиновиц? Услышав свое имя, Велесов вздрогнул и опасливо глянул на источник звука. Обгорелый девичий труп, укрытый простыней до подбородка, улыбался доценту с больничной койки коричневыми и сморщенными, как сушеные финики, губами. Капитан дождался, пока к лингвоэксперту вернется дар речи, и подсказал: — Вы тоже ее имя спросите. Выяснив, что пострадавшую зовут Варварой, Александр раскрыл блокнот, который уже держал наготове. С остальными сведениями было труднее. Что такое фамилия, Варвара не знала, замужем не была, детей не рожала, а все известные ей родственники на момент допроса были давно мертвы. Даже года рождения, не говоря уж о точной дате, она назвать не смогла, а на вопрос о возрасте ответила: — До зела. Доценту удалось установить, что пациентка разговаривает на псковском диалекте древнерусского языка: на это указывало характерное цоканье, и еще целый ряд маркеров. — Этого не может быть просто, — пробормотал капитан, хотя на первом допросе сам предположил что-то подобное. — Отвити крест. Тяжкыи вельми. — Про крест какой-то говорит, — перевел доцент, — жалуется, что тяжелый очень. — У нее на шее крест деревянный. С ним доставили. Если надо, можем и снять, наверное, — все трое обернулись к Трубецкому. Доктор не возражал. Вниз по изуродованному огнем телу пополз белый покров простыни. Велесов не стерпел и зажмурился, а, когда заставил себя открыть глаза, то обнаружил троих мужчин, стоящих над пустой койкой. Прапорщик Захаров с совершенно потерянным видом крутил головой по сторонам. У хирурга Трубецкого лицо обмякло как под местной анестезией и даже рот был приоткрыт. На вопрос доцента о том, что случилось, капитан пробормотал что-то в свой респиратор и не глядя протянул ему вещь, которую сжимал в кулаке. На ощупь она оказалась неожиданно холодной, но в остальном представляла собой ничем не примечательное наперсное распятие, изготовленное из мягкой древесины и покрытое прозрачным лаком. Велесов покрутил предмет перед глазами и машинально сунул в карман. Капитан отряхнул руки. В салоне «Козла» стоял запах перегара. Майор Коваленко крепко спал и открыл глаза, только когда Велесов забрался на заднее сиденье рядом с ним.