– Не скучай, я быстро! – Он исчез из комнаты вместе с другом и звероморфом Кием. – И не думала… в смысле скучать, – фыркнула Аська. Прихватив со стола вазочку с чем-то похожим на мороженое, взбитые сливки и нежный крем с ягодами одновременно, девушка отправилась в любимую беседку. Раз уж удалось спровадить буйного Лихаэля на прогулку, Ася рассчитывала банально отдохнуть в одиночестве, которого ей жуть как не хватало. Вкусняшки на лоне природы в умиротворенном одиночестве – порой именно этого недостает человеку для достижения релакса! Покрышкина довольно вздохнула, отправляя в рот ложку лакомства. Прикрыла глаза, смакуя вкус и слушая мелодичный пересвист птиц. Нет, правда, здорово, почти так же хорошо, как мясные чипсы под сладкую газировку. И на это даже дядька не стал бы неодобрительно хмыкать. Нет, он не запрещал, просто не понимал. Хотя, когда Аська поминала ему обожаемые помидоры с сахаром, делал непонимающую физиономию. «Дескать, а в этом чего такого? Вкусный и здоровый продукт! Овощи опять же!» Кхм, – даже этот кашляющий звук звучал как музыка, однозначно указывая на расу нарушителя состояния незамутненного кайфа – эльф! «Блин-оладья, чего этому опять упало?» – Ася лениво приоткрыла один глаз и вопросительно глянула на Визардэля, не вставая с мягкого мха скамьи. – Светлых дорог, айя! Смею ли я надеяться, что Лес угадал, Лихаэля Аэрдана ныне в пределах мира не числится? – вежливо уточнил эльфик, занавесив лицо длинными волосами и розовея ушами и скулами от волнения. – Ушел по делам, – сварливо пояснила девушка, понимая, что отдых в одиночестве накрылся медным тазом. – Передать чего? – О нет, айя, речи мои лишь тебе назначены и лишь тебе решать, как ими распорядиться, – взволнованно подергивая ушами, выдал Визардэль. «Вот как. И чего приперся?» – озадачилась Аська, машинально подчищая содержимое вазочки под взглядом все сильнее розовеющего ланитами юноши. – Помнится, высказывала ты сожаления о докучливой компании эй-ороля Лихаэля, – выпалил эльф. Ася промолчала, ожидая продолжения речи. Говорить она такое, понятное дело, говорила. Но ведь это все было только пустым трепом. Ритуал ее крепко к древнейшему привязал и дороги домой отрезал. – Светозарная в великой милости своей нашла способ, – торопливо выпалил Визардэль. – Не все камни дрёмы были уложены на той поляне, где сновидениями наслаждался первопредок. «Вот ведь сучка хитропопая! Быстро прознала, что Лихо Шеардина к другой бабе знакомиться повел, и решила хоть как-то его укусить. Эльмиавера поручением грузить не стала. У дедушки есть мозги, а вот мальчика подрядила», – даже не удивилась Аська, но все же решила выслушать предложение полностью. Интересно же, чего богинька задумала и какую роль во всем этом ей отвела. – И? – сыграла под дурочку Покрышкина. – Какое мне-то дело до ее заначки? – Я в силах передать тебе драгоценные камни, дабы ты принесла их в жилище древнейшего. Этого достанет. Когда Аэрдан вознамерится преклонить голову для отдохновения, его одолеет неминучий сон, скрепленный великой силой камней, что дарованы были Светозарной силами высокими… – Нет, – оборвала девушка витиеватое кружево речей сопливого эльфика. Выходит, и лиловые камешки для сна, пусть даже подбрасывал их ныне покойный мститель Сандэвар, тоже Равновесные готовили для пущей надежности и через Гальку исполнителю подбрасывали. Привычно взлохматив свою прическу, Аська закончила: – И иди-ка ты со своими предложениями подальше и больше сюда не суйся. Здесь тебе, мальчик, не рады. Совсем! – Но ты же сама… – попытался было что-то вякнуть в спину Аськи юноша, но голос его был почти сразу заглушен стеной колюче-цветущего высокого кустарника, как-то вдруг проросшего во владениях первопредка. И стенка эта, судя по болезненному ойканью, не только кололась, а еще и имела функцию передвижения вкупе с самонаведением. Остроухого парня, не разобравшегося в мотивах и подводных течениях отношений, банально выпирали за границу разрешенной территории. А Ася шла к древо-дворцу, особо по сторонам не глазея, и думала, что причудливая парочка – Шеар и Лихо – точно мозги набекрень своим обществом свернула даже ей. Она теперь на их выходки по-другому смотрит. Не как на глупое сумасбродство сильных, а как на деяния тех, кто походя делает то, что считает правильным и нужным не для себя, а для тех, кого встречает на своем пути. И пусть это выглядит со стороны дико, странно, неправильно, но в итоге оказывается именно тем, что нужнее всего. – Ты странная. Почему отказалась? – с любопытством шепнул вездесущий и уже успевший вернуться Лихо, пристраиваясь рядом с девушкой. – Неужто пожалела? – Жалость? – искренне удивилась Аська такому предположению. – К тебе?!! Нет, конечно. Просто… неправильно это все. Ты, конечно, пакость еще та, но так поступать нельзя. Подло это! – Хм… – приподнял бровь первопредок, озадаченный поступком человечки. – Не понимаешь? А и не надо, спишем на загадочную русскую душу и женскую логику по совокупности, – махнула рукой Покрышкина. – Отвел любителя зверушек к любительнице причудливой травы? – Отвел, – с невольным смешком над формулировкой согласился Лихаэль. – Они схожи в любви к тишине, манере решений и тяге к экспериментам. Думаю, в скором времени стоит ждать несколько очень интересных миров. Обязательно схожу посмотреть! – Даже не удивлена, – согласилась девушка с решением первопредка и потребовала ответа на другой вопрос, который потянулся от размышлений о правильности, тысячелетнем сне и словах, сказанных в Равновесном Храме. – Скажи, что эти незримые про безумие талдычили. Лихо неопределенно повел плечами. Покосился на упрямо нахмурившуюся девушку и пояснил без смущения или обиды: – Безумие пляшет в крови древнейших, оно было изначальной присущей нам чертой с мига сотворения. Думаю, только благодаря толике безумия мы получили способность жить долго, не сходя с ума окончательно. Оно, изменяя нас, помогает принимать изменения, неизбежно затрагивающие мироздание. Но порой поднимается приливная волна и сносит разум, превращая нас в слепые орудия разрушения. Приходит срок, она отступает, и через некоторое время, века ли, тысячи лет, все повторяется. Можно бороться, можно сдаться манящей песне сумасшествия. Я поступал по-всякому, так, как мне хотелось и нравилось. Но Равновесные правы. Сходить с ума тогда, когда мне того воистину хочется – это одно, а ощущать надвигающееся безумие против воли – совсем иное. Если узы, связавшие нас с тобой, станут залогом сохранения рассудка – я буду, пожалуй, рад. «Если сейчас он в здравом уме и твердой памяти, то видеть его рехнувшимся мне совершенно не хочется! – твердо решила для себя Покрышкина, прибавив: – И, кажется, этим Равновесным тоже неохота. Потому они так и вцепились в наш тандем. Хоть какой-то контроль за состоянием этого бесконтрольного отморозка». Все впереди казалось пока смутным, но, кажется, ощущение безнадежной загнанности начало отступать. Рядом с Лихо почему-то вообще не получалось долго дуться, грустить и тосковать. Слишком буйно била ключом и бурлила вокруг него жизнь. А что попадала по головам окружающим, так такова была суть древнейшего, которая Аську равно бесила и, чего уж греха таить, восхищала. – Что делать-то теперь будем? Гиаль же не отстанет, пока не отыграется, – нахмурилась девушка, совсем не горевшая желанием получить удар в спину или подножку. – О, – сине-зеленые с фиолетовыми искрами глаза древнейшего загорелись предвкушением: – У меня есть превосходная идея! – Что-то я напрягаюсь, – поморщилась от столь рьяного энтузиазма девушка. – Ну излагай! – Мы пойдем к Равновесным в Храм! Сами! – торжественно объявил свою сума… то есть гениальную идею первопредок. – Зачем? – враз насторожилась Ася. – Я предложу им открытый контракт! – провозгласил Лихаэль, наслаждаясь звучанием своей идеи. Глава 39 Равновесное уравнение с неизвестным Девушка остановилась, развернулась к первопредку и вздохнула, соображая, не ослышалась ли и не возникли ли трудности с переводом: – Я ни фига не поняла. Чего ты предложишь и какая тебе с того польза? – Равновесным порой требуется всякое. Руки в мирах для работы им всегда надобны. Пусть они и практически всеохватны, но мало все видеть, надо еще и правильно и своевременно использовать эти знания. – И ты хочешь время от времени этими самыми руками подрабатывать ради развлечения? – угадала Ася. – И какой тебе с этого профит, кроме забавы? Геморроя-то тоже изрядно будет? – Ну, забава – это важно! Кроме того, – Лихаэль проказливо ухмыльнулся, – ворчать и придираться по мелочам к моим деяниям точно перестанут. И Гиаль поутихнет. Тем, кто под эгидой Равновесных действует, открыто вредить опасно. Высшие покарать могут даже без предупреждения. Богиня трусовата, она проглотит свою злобу. Если и станет гадить, то лишь исподтишка и по-мелкому. – Ага, ясно. Весело и полезно. А почему мы пойдем, а не ты? – девушка выделила первое местоимение голосом. – Как это почему? – изумился Лихо, даже ногой притопнул. – Потому что ты со мной, и вообще, кого Равновесные звали из-за дара к крошению негодного мусора в мирах? Теперь ты им ничего не должна, условия можешь себе выторговать занятные. Дядьке твоему новую плоть они не сделают, это как нарушение пойдет, а вот оболочку из чистой энергии долговременную – вполне. – Чистая энергия, грязная энергия. Думаешь, мне из этого что-то понятно? – Плоть будет не мясо и кости, а свет и сила. Но с виду и на ощупь, если мастер творил, не отличишь, – пояснил древнейший. – Пошли, – мигом решилась девушка, сама ухватив собеседника за руку. Лихо подмигнул Аське и шагнул, будто раздвинул занавес в театре, сразу в горы, на каменную площадку со множественными каменьями-балансирами. После этого обратился не к обитателям места, а к спутнице: – Зачем мы пришли, они уже знают, можно не повторяться. Удобно! Ну так что, Равновесные, пойдет вам такое соглашение, или я еще пару местечек знаю, куда можно заглянуть, – нахально провозгласил древнейший, давая понять, что благоговение, а тем паче уничижительные просьбы – это не по его части. – Услышали мы тебя, Лихаэль Аэрдан! Твою роль проводника на пути мы зачислим как наше поручение. Отныне Шеардин, обретший спутницу по душе и сердцу, с холодным разумом его идеи оценить способную, для баланса миров не угроза. Информацию о том мы до Гиаль Сильтель донесем, – авансом объявили Равновесные. Аська мысленно потерла ладошки, представляя физиономию Гальки, лишившейся не только замороченного мужика, но и повода для козней Лихаэлю. Все по закону, все по воле тех самых Высших, которой она свои делишки прикрывала, и, кажется, Высшим это не понравилось. Хотя вообще-то Гиаль следовало бы еще и наказать хорошенько за все ее выкрутасы. – Мы не вмешиваемся в личные дела богов, – кажется, считав мысли, объявили Равновесные. – Так это ж ваши дела были, когда она врученные и заныканные камешки сегодня в ход пустить собиралась, – удивилась Покрышкина и в сердцах, выплескивая накопленную обиду, выпалила: – Я б эту слишком умную вообще услала куда-нибудь ручками поработать. Шахты и каменоломни это, конечно, не ее, больше вреда, чем пользы, а вот какие-нибудь пустыни озеленять – в самый раз будет! Работа по профилю! – Быть посему, коль Лихаэль Аэрдан за Лесом, Кхель-ли-вааалэ сотворенным, присмотреть возьмется! – провозгласили незримые судии. – Почему нет, я им напомню об истинной сути эльфов, – согласился Лихо, пожалуй, даже удивленный вспышкой Аськи, ее предложением, но более всего тем, что его приняли Равновесные. А Покрышкина в свою очередь удивилась тому, что Лихаэль добровольно согласился опекать Лес. Но, с другой стороны, он, можно спорить на что угодно, собирался делать это в соответствии со своим представлением о присмотре. Если древнейший захочет снова сделать эльфов носителями истинного света, сделает. Пожелания ничьи слушать не будет. Так что, пожалуй, эльфам уже можно было начинать немножко сочувствовать. Особенно законнику Эльмиаверу и лесному Владыке. Подводя итог, незримые и могущественные создания продолжили: – Волю нашу Гиаль Сильтель о миссии новой немедленно огласим мы и проследим, дабы исполнена она была в точности. Посему, Лихаэль Аэрдан, коль условия вы принять готовы, которые мы вам со спутницей-парой огласили… – Кха, ч-чего? К-к-акой парой? – вытаращилась Аська, отшатнувшись от первопредка, как от зачумленного. – Связаны вы нерушимо обменом крови и силы! Древней ритуальной песнью о зове спутника узы скреплены, – с некоторым недоумением пояснили собеседники, совершенно не понимая, чего они такого «не такого» сказали. – А? Что? – девушка ждала хоть каких-то более здравых объяснений от первопредка. – Что, правда? – вроде как искренне удивился и сам Лихаэль, хотя потрясенным до глубины души или шокированным он не выглядел. Задумался на миг-другой, третий, заглядывая куда-то в глубь себя, почесал острое ухо и прищелкнул пальцами, являя разноцветную сеть, плотно оплетшую его и Аську. Пожалуй, теперь Покрышкина поверила, что Лихо мог «слона-то и не приметить». В таком ярком плотном клубке мудрено было с ходу отделить одну нить от другой и истолковать смысл. А уж если в таких узорах смысл столь же прихотлив, как в иероглифах, где при повороте узелка не справа налево, а слева направо, все следует толковать совершенно иным образом, то даже злиться по-настоящему не получалось. Кто она для Лихо? Забавная, хорошо еще не игрушка и зверушка, а компаньонка. С чего его должны беспокоить дотошно условия их связи? Древнейший, кажется, вообще таким правилам, как и вообще правилам, значения не придавал. – Да, занятно, – быстрая улыбка мелькнула на ярких губах первопредка, легко считавшего шок девушки, ее сомнения и весь букет переживаний. – А и ладно. Проще в мирах гулять будет, если узы, пусть даже случайно скрепленные, ныне нерушимы. – Как у тебя все просто, – пробормотала Ася. – А если я влюблюсь в кого-нибудь? – Влюбляйся, – щедро разрешил ей древнейший и тут же пояснил свою мысль, не оставляя камня на камне от глупой идеи о прекраснодушии первопредка. – Если избранник будет достоин тебя, возражать не буду, а если нет, я его убью. Ты же член моей семьи, я должен блюсти твою честь!