– Думаю, Гэбриэл хочет сказать Сету пару ласковых по поводу меня, – сказала Анджи и добавила, очень смешно пародируя голос Гэбриэла: – Только попробуй залезть к ней в трусы, говнюк, и я тебя вздерну вот на этой яблоньке. Я расхохоталась до слез, потом ответила, пародируя голос Сета: – И это говорит мне подлец, похитивший мою сестру и увезший ее на свой таинственный остров! Я бы бросил перчатку тебе в лицо и объявил войну, да у меня нет перчатки. Парни разговаривали довольно-таки спокойно, но с нашей озвучкой картина была просто уморительной. – Тебе придется сильно постараться, дорогуша, чтобы получить мое благословение, – сказала басом Анджи. – Справка о доходах, о несудимости, заключение психолога, сертификат о высшем образовании, отсутствие аварий и действующие водительские права, характеристика из полицейского участка по месту жительства, все профайлы на социальных платформах, политические и религиозные убеждения и автобиография, заверенная родителями. – Может, тебе еще член линейкой померять? – сказала я голосом Сета, уперев руки в бока. – Член линейкой померять входит в предсвадебный пакет, – пророкотала Анджи, дико смешно копируя Гэбриэла, – пока можешь жить спокойно. Мы просто чуть не померли со смеху прямо посреди кухни. Потом устали пародировать их и просто взялись за завтрак. – Я рада за вас, – сказала она. – Гэбриэл без ума от тебя. Я поняла это с той первой минуты, когда увидела вас вместе. Смотри не разбей ему сердце. Он никогда не соберет осколков, если ты сделаешь это. – Я буду держать его сердце очень осторожно, – заверила ее я. – И надеюсь, что Сет не разобьет твое. – О, обо мне не переживай. Я больше не затеваю серьезные отношения, – сказала Анджи. – То есть? – спросила я, не слишком понимая. – Мужчины – большие собственники и часто делают женщину своей вещью. Начинают указывать ей, как жить, куда ходить и что делать. И слетают с тормозов, стоит напомнить им, что ты не их собственность. С меня хватит этого дерьма. Я не против интимных отношений по взаимному согласию, но я скорее отдам свое сердце на трансплантацию, чем вручу кому-либо. Сет, если что, уже в курсе. Я сразу обозначила свои правила. – И он согласился? – Что ему оставалось? – усмехнулась Анджи. Парни вернулись из сада как раз в тот момент, когда на кухне что-то испеклось и на всю гостиную пропищал сигнал. Сет схватил варежки и побежал к духовке. – Готов мой шедевр! – гаркнул он из кухни. – Киш-лорен с сыром бри, руколой и клюквенным соусом! Всем мыть руки! – Он меня пугает, – шепнул мне Гэбриэл, усаживаясь рядом со мной за барную стойку, и я рассмеялась. – Ты тоже выглядел весьма устрашающе, когда вышел с Сетом на улицу. О чем вы говорили? – О девчонках, о ком же еще, – усмехнулся он. – О девчо-о-онках, – протянула я. – И как? Разговор вышел интересным? – Очень. Мы сошлись на том, что с девчонками нужно вести себя хорошо. А не то можно получить в чердак и потом долго лечиться. – О боже, ты что, угрожал Сету? – Совсем чуть-чуть. А он в свою очередь поугрожал мне, так что мы квиты. – Я говорила, что мне безумно нравится в тебе одна черта? – Какая? – То, как яростно ты готов защищать то, что тебе дорого. Меня, например, или сестру. Обычно парни много говорят, но, когда дело доходит до поступков, сворачивают удочки. Ты другой… Я поцеловала его, и он ответил мне. Я тихонько сунула руку под его футболку, а Гэбриэл шепнул мне, что не стоит, а не то ему придется есть киш-лорен Сета со стояком в штанах, а Сет может понять это по-своему… – Думаешь, слишком возгордится? – хихикнула я и добавила, пародируя голос Сета и растопырив пальцы веером: – У людей встает на мою стряпню! Гэбриэл расхохотался. Потом посмотрел на меня и просто сказал: – Меня заводят ваши грязные шуточки, мисс МакАлистер. – А я знаешь, что заводит меня? – Что? Я прошептала ему пару слов, касаясь губами его уха. Он слушал, закрыв глаза и блаженно улыбаясь, потом взял меня за руку. – Идем-ка помоем руки перед едой, – сказал он и повел меня за руку в ванную. Закрыл за нами дверь и повернул в ней ключ. – Кое-кто очень сильно напрашивается все утро, – усмехнулся он, припирая меня к стенке и ласково касаясь губами моих губ. – Мне нужно запастить гормонами удовольствия впрок. Можно? – Тебе все можно, – ответил он. – Прямо все? – прошептала я, расстегивая его ремень. – Абсолютно. Я запрещаю тебе только две вещи: умирать и рожать преждевременно. – Обожаю твое чувство юмора, – улыбнулась я. – Это не юмор, я серьезен, – сказал он и развернул меня к себе спиной, впиваясь губами в мою шею. Я опиралась руками о раковину и видела себя в зеркале, когда он завладел мной. Мне нравилось смотреть на свое отражение, на мое тело и раскрасневшееся лицо. На то, как он заставлял меня выгибать спину, сжав в руке мои волосы и оттягивая их назад. Как полосы света, просочившегося сквозь жалюзи, ложились на нашу кожу… Пожалуй, я была грехом, трижды помноженным на грех: женщина, занимающаяся сексом вне брака, будучи беременной. Родись я на пару поколений раньше, и меня бы точно отправили в приют Магдалины – в воспитательно-исправительный монастырь для падших женщин. Монашки забрали бы у меня ребенка и продали его богатой бездетной семье, меня бы заставляли работать до кровавых мозолей, молиться и избивали бы за малейшие провинности. Родись я на пару столетий раньше – и меня сожгли бы на костре. Родись я в эпоху Христа – и меня забили бы камнями. В какой момент истории не ткнись – каждый сказал бы мне, что я порок и я грязь. Но здесь и сейчас, в руках этого мужчины, я чувствовала себя верховным божеством. Прекрасным, всесильным, священным. Он поклонялся мне, боготворил меня, признавал мою власть над ним. Я была способна унести его в небеса, как Исида. Я любила его так сильно, что была готова умереть ради него, как Иисус. И еще я была способна создать новую жизнь, как это делают только боги. – Я люблю тебя, – сказал Харт, роняя поцелуи на мои плечи. – Ты не представляешь, как сильно. Его руки обхватили мое тело, он был вокруг меня, надо мной, внутри меня. Я была объята им, как здание бывает объято пламенем, только это пламя не разрушало, а создавало меня заново, делало меня прочнее и сильнее. – И я люблю тебя, – ответила я, выгибая спину и откидывая голову. – Есть ли что-то лучше, чем это? – Да, – прошептал он мне на ухо. Его жадные пальцы обхватили мой подбородок. – Все то же самое, но когда ты уже не будешь беременна. – Почему? – Потому что мне не придется так осторожничать с тобой, – ответил он хрипло. Секс с Хартом не казался мне осторожным, скорее, наоборот, неистовым – поэтому я не сразу поняла, к чему он клонит. – Хочешь сказать, что еще не… не начинал со мной по-настоящему? Он только рассмеялся, опуская голову и касаясь горячим лбом моего плеча. – Не знаю, почему, но это страшно возбуждает, – прошептала я ему. – Что ты собираешься сделать со мной потом, а? – Боже, лучше тебе не знать, – ответил он. * * * Я нашла врача в Корке и отправилась вместе с Анджи к нему на прием. Как я и предполагала: срок – примерно четыре недели. Все анализы были в норме, а что творится у меня в голове, слава богу, никто не спрашивал. Врач сообщил мне, что ребенок уже дорос до размера перчинки, и почему-то это показалось мне до ужаса милым. Потом он показал мне плакат, на котором были изображены стадии развития ребенка. Мой ребенок, если верить картинкам, сейчас был похож на микроскопическую оранжевую дольку мандарина с маленькими черными глазками. Сложно было поверить, что эта долька скоро превратится в младенца. До чего же невероятна и сложна природа, если способна на такие превращения. Домой мы вернулись только вечером. Парни были вовсю заняты домашними делами. Гэбриэл опиливал бензопилой живую изгородь, которая сильно разрослась в последние месяцы. А Сет ждал нас с ужином и уже разведенным в камине огнем. Анджи это понравилось. С кухни тянуло просто божественным ароматом. – Не делай так больше, – улыбнулась Анджи Сету, снимая плащ. – А не то мне придется сделать тебя своим заложником и больше никогда отсюда не отпускать. – Что, если это именно то, чего я хочу? – усмехнулся Сет, выставляя на стол блюдо с фаршированными яйцами, украшенными зеленью. Гэбриэл вернулся из сада, с изумлением глядя на стол. – Ты видел, что тут устроил Сет? – рассмеялась Анджи. – Не просто видел. Я был соучастником. Добыл розмарин в саду. Мы подумали, что вы проголодаетесь. Это был очень душевный и спокойный вечер, в котором смешались тепло камина, аромат горячей еды, смех Анджи, шутки Гэбриэла и красноречивые взгляды Сета, которые он бросал на Анджи, когда она смотрела в сторону. Один из таких вечеров, какие потом часто вспоминаешь с мечтательной улыбкой и странной грустью на душе. Когда не хочется думать ни о каком завтра и ни о том, что было вчера, а просто быть в настоящем моменте и чувствовать, как время впервые никуда не бежит и не торопится – только медленно колышется и сияет, как море в штиль. – Это блюдо еще называют «Осатаневшие яйца», – сказала я. – Когда-то давно в начинку обязательно добавляли кайенский перец, и оно было реально острым. Потом рецепт поменялся, а имечко осталось. – Должно быть, по этой самой причине его никогда не готовили у нас дома, – хохотнул Сет и тут же стащил у меня с тарелки последний кусочек. – Сет, ей нужен белок, пусть она ест, – сказала Анджи.