Друзья медленно и одновременно, с удивлением посмотрели на сидящего сзади, монах. Это уже был не тот монах, который улыбался минуту назад. Теперь от этого человека физически повеяло такой силой, что друзьям показалось, что они увидели даже какое-то свечение вокруг него. — Ну, сейчас мы и посмотрим. Ух, и хочется мне иногда, и местами стать Гулливером… — Проговорил Арсэн, останавливая машину у обочины по требованию одного из «демонов дорог». Машина друзей остановилась за пять метров до полицейской машины, и они стали ждать пока полицейский подойдёт к ним. Но не успели друзья и глазом моргнуть, как отец Джордано уже был снаружи, и, говоря какие-то слова на латыни, направился на встречу к стражу дорог. Арсэн и Леонидович удивлённо переглянулись. — Шо будем делать? — Почему-то прошептал Леонидович. Не отрывая глаз от происходящего, Арсэн задумчиво проговорил: — Очень интересно… Этот отец Джордано, сдается мне, не так прост. Сидим и наблюдаем. А в это время, полицейский, который шёл навстречу, остановился и указывая рукой в сторону машины, с угрозой в голосе и очень грубо, приказал отцу Джордано вернутся назад. Второй полицейский схватился за пистолетную кобуру и стал нервно расстегивать её. Не останавливаясь и продолжая спокойно двигаться вперед, отец Джордано поднял вверх вперед правую ладонь с двумя пальцами и его голос вдруг зазвучал так, что задрожала и завибрировала машина. Это не был громкий звук, скорее он был каким-то тихим, но исходил отовсюду, и казалось, что его можно было увидеть и пощупать — он был материален. Звук голоса пронизывал и заполнял все вокруг — воздух, тело и заполнив все, начинал вибрировать изнутри. И ты становился единым целым со всем мирозданием и ощущал это всей своей клеточкой. Дискомфорта никакого не было, а даже наоборот. Тела друзей стали лёгкими и наполнились непонятной жизненной силой. Казалось, что сейчас они могут все. И если только захотеть, то оттолкнувшись ногами от земли, можно взлететь в небо, как птица. Когда голос отца Джордано умолк, было такое ощущение, что только что прошла гроза, и воздух был чист и полон озона. Арсэн и Леонидович одновременно глубоко на полную грудь вздохнули и улыбнулись. В тоже время, полицейский, который был ближе к ним, рухнул, как подкошенный на колени, да так, что его фуражка покатилась по асфальту. Не обращая на нее ни какого внимания, он прижал ладони рук друг к другу и, опустив голову на грудь, казалось, впал в транс. Второй полицейский, бледный и перепуганный, неистово крестился левой рукой, потому что правую руку, он так и не смог оторвать от пистолетной кобуры и продолжал лихорадочно ей дёргать словно в конвульсиях. Отец Джордано плавно, словно плывя по воздуху, подошел к стоящему на коленях, и, положив свою руку ему на голову, тихо сказал: — Gloria Tibi Trinitas et captivis libertas. Amen! Перекрестив обоих полицейских и потом, перекрестившись сам, отец Джордано, как ни в чём небывало, спокойно вернулся в машину к друзьям. Усевшись поудобнее на заднее сиденье, он перекрестил Арсэна и Леонидовича, и проговорил уставшим голосом, обалдевшим друзьям: — С Богом, господа! Едемте, пожалуйста…. Нам ещё столько много надо проехать. — И посмотрев снисходительно на Арсэна и Леонидовича, которые таращились на него, спросил: — А можно я, тут сзади, немного посплю? Устал, знаете ли. — Да ради Бога, отец Джордано! — Скороговоркой выпалил Леонидович. — А, шо с этими будет? — Кивнул он головой в сторону полицейских. — С ними теперь будут всё хорошо. — Улыбнулся отец Джордано. — На них сошла Божья благодать. — Не на всех. — Заметил Леонидович. — Второго… как-то плющит. А? — Да, да вы правы. — Зевнув, сказал отец Джордано, закрывая глаза. — Просто у второго — грехов поболее. Ничего страшного — через час и на него снизойдёт Божья благодать. Аминь! — Я думаю, шо таки да. — Проговорил Леонидович, всматриваясь в бьющегося в конвульсиях полицейского, поверх своих очков. — Понятно. — Коротко резюмировал Арсэн. — «Кто не работает — тот поломался». На эту реплику, отец Джордано, который уже стал засыпать, только улыбнулся, и снова перекрестив сидящих впереди, мгновенно заснул. Машина тихо тронулась с места. Проезжая мимо полицейских, находящихся в процессе очищения от грехов мирских, Арсэн повернул голову в их сторону и язвительно изрек в открытое окно: — Ну, что!? Взяли нас в плен, «сарацины хреновы»? После этих слов он надавив ногой на газ, заставил машину рвануть во весь табун своих лошадиных сил. Всю дорогу до Варшавы ехали молча. Леонидович и отец Джордано проспали всю дорогу, а Арсэн вёл машину механично, любуясь местными красотами, сёлами и городами. Пару раз он останавливался попить кофе и вернувшись в машину, находил пассажиров в таком же состоянии. «Хорошо хоть не храпят. — Думал Арсэн. — А то, если бы Леонидович включили бы свою носоглотку, то в таком малом пространстве у меня заложило бы уши. А этот, отец Джордано, и того похлеще. И если он своим голосом, полицейских в бараний рог скрутил, то я могу себе только представить, что было бы с нами и как нас «покорчило» бы, от его храпа. Вот так, открыл бы он потом свои глазки, а в салоне вместо меня и Леонидовича, две восковые фигуры сидят. И как он стал бы нас потом раскодировать?» И бурная фантазия Арсэна, начала рисовать всевозможные жизненные варианты и комбинации, связанные с паронормальными способностями отца Джордано. Вдоволь нафантазировавшись, Арсэн сделал для себя короткий вывод — «Ему то и загранпаспорт не нужен. Этот монах — страшный тип! И какой я молодец, что взял с нами этого святого человека!» И Арсэн тихо засмеялся, чтобы не разбудить спящих. Уже только при въезде в Варшаву, Леонидович и отец Джордано одновременно зевнули, потянулись и открыли глаза. Было очень странно, но они спросили Арсэна так же одновременно: — Мы уже приехали? — Опппа! Пробуждение «атлантов»! Как спалось, братья? — Улыбнувшись, спросил Арсэн. — Спасибо! Очень хорошо спалось. — Перекрестившись и пробубнив какую-то молитву себе под нос, ответил отец Джордано. Улыбаясь и озираясь в разные стороны, он, по-видимому, пытался сориентироваться на местности. — А вы, куда сейчас едете Арсэн? — По знакам, едем в центр города, а там поглядим. — Очень хорошо. В центре мы и расстанемся друзья мои. — Сказал отец Джордано. — А, шо вы тут в Варшаве будете делать, отец Джордано? — Спросил Леонидович. — Тут есть ваш орден? — Тут есть наша церковь, друг мой, и мне нужно зайти к братьям. — Уклончиво ответил отец Джордано. — Понятно. — Сказал Арсэн. — Отец Джордано, а… — начал было свой вопрос Леонидович, но монах не дослушав до конца и оборвав его на полуслове тут же ответил. — Я не знаю откуда у меня эти способности, господи Яков. Это всё от Бога и во славу его. А проявились они у меня во времена, когда я был ещё послушником. А потом они мне часто помогали в совершении миссии нашего ордена…. У всех у нас есть способности и у всех у нас есть своя миссия в жизни. Беда в том, что люди часто путают главенство желаний и миссий. Вот и получается, что материальное очень часто тормозит духовное. Хотя по идеи, материальное богатство должно помогать развивать духовного богатства. Вы меня понимаете? — Конечно. — Сказал Арсэн, петляя в потоке машин. — «В гробу карманов нет». — Хм. Коротко и практически емко. Но я бы добавил ещё — «Чем больше человек богатеет только ради денег, тем больше он беднеет умом и душой». Деньги — это очень большое испытание, друзья мои. Я бы сказал — самое большое испытание. — И ткнув вдруг пальцем вперед, он попросил. — Арсэн, будьте так любезны, остановитесь пожалуйста у того универмага под названием «У Смыка». Арсэн кивнул головой и включив поворот, мягко припарковал машину к бордюру тротуара. Друзья развернулись к отцу Джордано, который все так же, сидел и улыбался на заднем сидении их автомобиля. — Прощаться не будем. — Сказал отец Джордано. — Пути Господни неисповедимы, и вы это знаете. И что я вам еще хотел сказать. Путь у вас будет легкий, но выбор будет тяжелый. Распорядитесь вашей манной небесной по уму, а собачку я бы на вашем месте не продавал. Она не памятник, а память. Память — не продают — ею живут и берут из нее силы. Помните, что по делам нас судят и по делам нам воздастся. Да хранит вас Господь! Аминь! — И не успели Арсэн и Леонидович, что-либо сказать, как отец Джордано словно телепортировался из машины на тротуар, и перекрестив их, растворился в толпе прохожих. Только минуты через две, друзья пришли в себя. Первым нарушил молчание Арсэн: — Praestat otiosum esse quam male agree — «Лучше не делать, чем делать плохо». Вот что он хотел нам сказать. — Но откуда…? Как он узнал? — Выпалил вдруг Леонидович. — «Шпион-ватиканский»! Сто процентов — шпион! — Если это так, Леонидович, то Джеймс Бонд, по сравнению с ним, — «мальчишка для мелких поручений». Да и не шпион он, а настоящий монах. — Уже очень серьезно сказал Арсэн. — Настоящих людей осталось мало, очень мало. В мире, в основном, все кругом, это так себе — «заготовки» и «болванки». И очень редко что-либо достойное из этих «болванок» получается…. Знаешь, как гласит второе правило термодинамики? «Фарш невозможно провернуть назад»… Так и с нашими людьми получается… Понимаешь? — Все это я понимаю…. я только не понимаю…. имея такой талант, шо он делает в монахах? Хотя, наверное, он таки прав — с таким даром надо служить людям. — Задумчиво сказал Леонидович. — Дааа, жаль, шо я проспал всю дорогу. Я бы многое, шо хотел у него спросить. — Потому, наверное, ты и проспал всю дорогу, что он знал, что мы будем его мучить вопросами…. Но может, мы ещё не готовы, услышать ответы? Как ты думаешь? — Сказав это, Арсэн подмигнул, растерявшемуся Леонидовичу. — Почему-то мне кажется, что это не последняя наша с ним встреча. Может тебе все-таки надо покреститься? А? Леонидович? — Съязвил Арсэн. — И, шо? При этом у меня отрастет то, шо мене отрезали, и я от этого стану не евреем? А вэйхэр балкон дир ин коп! — Выругался Леонидович. — Чтоб мне свалился на голову мягкий балкон? Очень интересно. — Улыбнувшись, мотнул головой Арсэн. — О! Мы уже таки понимаем идиш?! — Засиял Леонидович улыбкой во все уцелевшие за годы жизни зубы, включая пломбированные и с золотыми коронками. — Ладно! Ладно! Всё! — Проговорил Арсэн, петляя машиной по улочкам. — Едем, пока не стемнело, искать какой-то отель поблизости. Селимся, кушаем и пойдём искать одного человека. — Какого человека? — Заерзал на своем месте Леонидович. — Немного странного, но очень хорошего человека…. Всему свое время. Увидишь. И шустро нырнув на улицу с односторонним движением, их машина остановилась около старого, красивого, четырёхэтажного здания, над входом которого висела вывеска «Отель». — Все. Приехали…. Жить будем здесь. Поселившись в отеле и покушав «по-походному» в ресторане, друзья словили такси и отправились на поиски таинственного знакомого Арсэна. Заехав в самое сердце города, Арсэн попросил водителя остановиться у пешеходной зоны. И расплатившись за проезд, дальше они пошли пешком. — Пройдемся, Леонидович. Зачем нам лишние свидетели. Да и машины тут не ездят, только кареты, как экзотика для туристов. — И свернув в одну из старых улиц, Арсэн не спеша зашагал по мостовой. — Арсэн, ну все-таки, а как зовут вашего друга. — Спросил Леонидович. — Его зовут — Эзра Лейбович. — Да!? Слушайте, а шо я еще хотел вас спросить. — Шагая по старой мостовой с руками за спиной и рассматривая старинные дома, поинтересовался Леонидович. — А, шо этот Эзра Лейбович — он шо, еврей? — Нет, дорогой мой Иван Иванович, он — еврей. Люблю я эту часть города. — Обронил Арсэн. — Ты посмотри только какая красота! Красота! — Да, очень красиво… — Не унимаясь, Леонидович продолжал попытки побольше расспросить у Арсэна об этом человеке. — А, этот Эзра Лейбович, вы его давно знаете? — Слушай, Леонидович, а почему ты мне все время «выкаешь»? — Это потому, Арсэн, шо мой внутренний культурный мир, не позволяет мне с вами в общении вести себя словно какой-то «босяк»… Воспитание не позволяет. — Та ты шо! А, я значит — «босяк»? — Нет, вы — «кишкимот»! Вот вы кто!.. И слушайте меня сюда. Вы мне эти халеймесы для киндероу не рассказывайте! Не хотите говорить, так и скажите, а то нервы он мне только расстраивает. — Начал заводиться Леонидович. — Ладно, не злись. — Улыбаясь и продолжая ровным шагом двигаться вперед, сказал парень. — У Эзра Лейбовича тут свой маленький антикварный магазинчик, и он еврей, или как вы там говорите: «таки да — а ид». — Слушайте, вы не перестаете меня поражать Арсэн…. Теперь оказывается, шо вы еще и идиш знаете. Может вы тоже еврей, но почему-то это скрываете? — И повернув к Арсэну свой мясистый нос, Леонидович стал очень пристально вглядываться в него, словно видит его в первый раз. — Нет, я не еврей. — Улыбнувшись, сказал Арсэн. — В прошлой жизни, я скорее всего был японцем. — Да, да… Скорее всего — «японским евреем», судя по вашим повадкам… И поймите, только меня правильно. Само собой, шо тот, кто не а ид, тот — а гой. Надо сказать, шо в этом слове нет ничего ни обидного, ни оскорбительного…. Не виноват же, в конце концов, человек, что он не еврей! Арсэн громко засмеялся, а Леонидович только ехидно ухмыльнулся. Друзья, все дальше и дальше уходили вглубь старинных улочек, а на город вместе с сумраком лег туман. Он становился все гуще, и зажегшиеся уличные фонари казались маленькими маячками в этом сказочном мире теней и полутонов. Было тихо и спокойно, и только где-то впереди в тумане, слышно было звуки шагов одиноких прохожих и монотонный цокот копыт лошади, везущей карету. Потом и эти звуки затихли, и друзья продолжали двигаться в тумане, в абсолютной завораживающей тишине. — А этот Эзра Лейбович…. - снова начал Леонидович, — вы давно его знаете? — Кого? Зихертухиса?