Пока я рассказывал свою историю и делился мечтой об испытателях, маршал продолжал оставаться суровым. Прохладный воздух с улицы не мешал ему быть багровым. Всё же, от самого факта столь дерзкого поступка в моём исполнении, отойти маршал никак не мог. — И что ты мне предлагаешь, старлей? Чтобы я решил твой вопрос? Думаешь, что лучше своих командиров знаешь, что тебе делать? — Товарищ главный маршал, меня не пропускает только начальник Центра. Говорит, что ему самому люди нужны… — Значит, нужны! Люди везде сейчас нужны! — громко сказал Кутахов и положил мой рапорт к себе на стол. — Хотите на тёплое место. В тылу отсидеться! А поработать в войсках? Чего молчишь⁈ — Товарищ главный маршал, а если бы у вас был такой шанс… — Ты меня к себе не приписывай! — погрозил мне кулаком Павел Степанович. — И не собирался. Но своего шанса вы бы не упустили. Иначе бы, сейчас передо мной стоял другой главком. Кутаховым едва сдержался от моей дерзкой прямолинейности. Охрана и вовсе уже стояла около двери, уходя из эпицентра гнева начальника. — Целеустремлённый, значит? И шанса своего не упустишь? — Никогда, товарищ главный маршал, — ответил я. — Тут на рапорте стоит резолюция твоего начальника Центра — обратиться через три года. Чего же не подождать? — Ждать плохо, а догонять ещё хуже! — громко ответил я. — Да не кричи ты, — махнул рукой Кутахов и пошёл к кувшину с водой. — Как ты сказал до этого, сможешь научить летать самолёты? — Новые самолёты, товарищ главный маршал, — ответил я, но главком иронично улыбнулся, как бы намекая, что это всё лирика. — Не вы ли говорили, что советские соколы должны быть вооружены лучшим оружием в мире. — О, как! Подготовился! — посмеялся главком. — Мне лицо твоё почему-то знакомо. Виделись уже? — Так точно. Вы были с проверкой в Белогорском училище. При вас выполнял полёт на тренажёре МиГ-21, — ответил я. Я в подробностях пересказал ему нашу предыдущую встречу. Тогда Павел Степанович лично давал мне вводные на отработку отказов и предельных режимов полёта. Даже похвалил после задания. — Много вас таких по всему Союзу. Всех не запомню, — ответил Кутахов, подойдя к столику с кувшином, и налил в стакан воды. — Но то, что задачу выполнил мою — хорошо. Я простые задачки не задаю. Ладони вспотели тогда? — Ещё как! — Во! Это хорошо. Вот что значит лётная работа. Она трудная, — сказал Павел Степанович, отпил воды и подошёл со стаканом к открытой двери балкона. — А испытательная работа ещё труднее, товарищ главный маршал. — Знаю, — произнёс Кутахов, допил воду и вернулся к столу. — Вот что, сынок. Забери это с собой, — протянул он мне мой рапорт. В горле пересохло, а по коже побежали мурашки. Неужели, не получилось достучаться до главного маршала⁈ Я медленно поднял руку и потянулся к жёлтой бумаге, которая так и не увидела спасительной подписи знаменитого военачальника. — Я тебе так скажу, сынок. Ты отдавал себе отчёт, что, придя сюда, поставил на карту всё? Понимал, что выйдя из этого дома, ты можешь вообще больше не увидеть ни одного самолёта в своей жизни? — Понимал, товарищ главный маршал. — И стоит оно того, чтобы идти к…этой своей мечте? — Стоит, товарищ главный маршал, — ответил я и забрал рапорт. — Стоит, когда ты голодаешь, когда сидишь на гауптвахте, когда работаешь в поте лица, когда воюешь… — Довольно, — перебил меня Кутахов. — Как человек, я тебя понимаю и вот также бы стоял на этом самом месте, зубами цепляясь за свой шанс. И не ждал бы другого момента, — выдохнул Павел Сергеевич. Похоже, что есть надежда. По лицу главкома видно, как он напряжён. — А вот как главкома ВВС, меня желания и мечты не интересуют. Есть задачи, которые должны выполняться. Тобой — в своём полку. Мной — в больших кабинетах и на учениях, — сказал главный маршал и пошёл к большому лакированному шкафу с книгами. — У человека должна быть мечта, сынок. Увести его. И как серпом по одному месту. Вот теперь, кажется, ты Сергей приплыл окончательно. В некой прострации я спускался по лестнице, не обращая внимания на шептание за своей спиной. Выйдя на улицу, я погрузился в некое уныние. Мир какой-то стал тусклый после этого разговора. И даже пролетевший высоко в небе реактивный самолёт не заставил меня посмотреть вверх. Что ж, теперь мне предстоит возвращение и дальнейшая служба в Осмоне. Не так всё плохо, но хотелось бы попасть туда, где всё неизведанное. Где ты в авангарде и на том самом острие реактивной авиации. Где летают дальше, летают выше и будут лететь быстрее всех. А ведь есть желание сейчас взять, вернуться в дом и попробовать ещё раз уговорить. Но это неправильно. По отношению к главному маршалу, Герою Советского Союза и главкому ВВС это будет проявлением неуважения. Лучше я спокойно попытаю счастья в следующем году. Скорее всего, получу ту же самую резолюцию на рапорте, что и сейчас. Вот только к главкому я уже не поеду. Он тогда точно меня вышвырнет на какое-нибудь побережье. Наверное, Карского моря. Сделав пару шагов за ворота, я остановился, чтобы посмотреть ещё раз на балкон главного маршала. В доме раздался какой-то крик и послышался топот по деревянному полу. Очередная срочная задача, видимо, прилетела для подчинённых Кутахова. Я повернулся и зашагал прочь. А из дома донёсся знакомый громогласный голос. — Я сказал, назад его! Живо! — донеслось до меня. Из дома выбежал один из охранников, спотыкаясь на ходу. — Задержи его! — кричал он, указывая на меня. Блин, может кто-то, что-то украл и на меня повесить хотят? Бежать-то, конечно, нельзя. — Стоять! — громко крикнул мне охранник у ворот. — Стою, — спокойно сказал я и повернулся к этому толстяку, что трусцой бежал ко мне. — Что там случилось? — Пошли. Вернуть тебя сказали, — ответил он мне и, подхватив за локоть, повёл к дому. На зелёной лужайке меня перехватил выбегавший охранник и повёл дальше. — Может объясните, что происходит? Главком меня отпустил. — Не знаю. Сказали вернуть, — ответил охранник. Совсем непонятная ситуация. О чём же со мной хочет поговорить Кутахов? Неужели решение своё поменял? Вернувшись к Павлу Степановичу, он скомандовал всем выйти, оставшись со мной один на один. После этого главком продолжил смотреть на меня сердито и засеменил по кабинету, держа руки за спиной. — Товарищ главный маршал… — начал я представляться, но Кутахов взмахом руки прервал меня. — Просто главком. Так проще звучит, — сказал Павел Степанович и подошёл к чёрно-белой фотографии, где он на фоне «Аэрокобры». А на другой фотографии тоже Кутахов. Только рядом с ним парень в звании лейтенанта. Взглянув на эту фотографию, главком улыбнулся и повернулся ко мне. — Фима Кривошеев, — кивнул он на лейтенанта. — Он командир звена был в моей эскадрилье. В войну в Карелии воевали вместе. — Это он вас прикрыл, протаранив самолёт немцев? — спросил я. Павел Степанович несколько удивился тому факту, что мне известен этот случай. В одном из воздушных боёв с превосходящими силами в хвост Кутахову зашёл вражеский истребитель Ме-109. Кривошеев устремился на выручку, но боеприпасы у него кончились. Своим тараном он сбил самолёт противника, но и сам погиб. Чуть позже Ефима Кривошеева за этот подвиг удостоят звания Герой Советского Союза посмертно. — Не думал, что этот факт настолько известен. Откуда знаешь? «Читал про вас книгу, Павел Степанович», — надо бы именно так ответить на этот вопрос. Вот только книг ещё не выходило про знаменитого главкома. — Интересовался боями на Карельском фронте. В училище от преподавателя по военной истории услышал об этом эпизоде, — ответил я. Не лучшее объяснение, но и Кутахов не особо собирался вдаваться в подробности моих знаний. — Ты мне чем-то его напомнил. Тот, как и ты, целеустремлённый, резкий. Да и я такой же. Иначе бы не дошёл до главкома, — сказал Кутахов и надел очки для чтения. — Давай сюда свой рапорт. Сработало? Похоже, что так и есть. Отдав бумагу главкому, он тут же на свободном месте размашистым почерком вывел свою положительную резолюцию. — Циолковск, значит. В этом году набор экспериментальный. Поступить будет очень непросто. Я сам выходил с предложением к ЛИИ, и давал команду во Владимирск, чтобы отбор был жёстче. Готовься, Родин. Там тебя никто не пожалеет, — сказал Кутахов и протянул мне рапорт. На нём большими буквами было выведено «Отправить установленным порядком. Ручаюсь, как за себя». И под этой фразой традиционное напутствие легендарного главкома — «Верю. Надеюсь. Кутахов.». — Спасибо, товарищ главком! — обрадовался я и аккуратно стал убирать рапорт в портфель. — Мигом в свой Осмон. Все документы на тебя там оформят, и в назначенное время получишь вызов на собеседование и вступительные испытания, — сказал Павел Степанович и подошёл ко мне ближе, сняв очки. — Есть, товарищ главком. — И больше под моим окном не лазить! Второй раз подобное тебе с рук не сойдёт, старлей, — сказал Кутахов и дважды стукнул меня в грудь. — Желаю удачи! Стоит ли говорить, что в Осмон я летел буквально на крыльях… И не только пассажирского Ил-86, на который я сел, чтобы долететь до Ташкента. С такой резолюцией от главкома нашему начальнику Центра просто не хватит никакой политической воли, чтобы меня завернуть.