Но я уже предвкушал проблемы, которые могут у меня возникнуть на службе. Перепрыгивать через голову начальства — весьма не хорошо. А уж через генеральскую голову вдвойне плохо. В отпуске я решил долго не отсиживаться. Выйдя на службу, на меня тут же налетели мои товарищи с расспросами. — Серый, ты в президиум что ли, звонил? — удивился Марик, когда мы сидели в нашем классе. — Тут такое было! Кадровик Центра лично пришёл к Трефилычу и стал делать на тебя документы. Гнётов был в курсе, что я собираюсь пойти на такие крайние меры. Но то, что у меня получится, в это он не верил. — Иванова и меня вызывал Просвирнов на разговор, — качал головой врио командира эскадрильи. — Что говорил? — спросил я. — Крепкие выражения и сравнение с врагами убрать? — уточнил Гнётов. — Само собой, — улыбнулся я. — Тогда он нам ничего не сказал. Я потом долго от слюней утирался, — улыбнулся Григорий Максимович. — А вообще, теперь Родин, ты на одном уровне с западным капитализмом. — Да. На крайних полётах Просвирнов на командно-диспетчерском пункте был. Отстранил от полётов половину лётного состава, — рассказал Марик. — Кроме меня, конечно, — выпятил он грудь вперёд. — Естественно! Потому, что тебя отстранил я. Так, что давай-ка ты Барсов пошли ко мне. Зачёт по МиГ-29 сдавать заново будешь. — Командир, ну давайте послушаем, как Серый в гости съездил к Кутахову. Это ж история покруче наших Афганских приключений будет, — начал упрашивать Григория Максимовича Марк, но тот был непреклонен. Командиру полка Иванову я тоже доложился по прибытии из отпуска. В кабинете я застал Павла Егоровича за его «любимым» занятием — осмотром прилегающей территории через окно кабинета за папиросой «Казбека». — Разрешите войти, товарищ полковник? — спросил я и командир махнул мне, приглашая в кабинет. — Съездил? — спокойно спросил Иванов, на что я дал быстрый утвердительный ответ. — Прекрасно. На этом командир закончил свою первую часть разговора. Далее он решил меня слегка взбодрить. Сравнивал он меня не только с крупнорогатым скотом, но и с другими млекопитающими. — Вух! Выговорился, — сказал Иванов, закончив свою последнюю реплику. — Теперь садись и слушай внимательно, — указал командир на стул за совещательным столом. — Есть задание? — спросил я. — Хм, задание! — усмехнулся Иванов. — Геморрой, размером с кулак, а не задание. Причём, если невыполним, нас отправят всех далеко и безвозвратно. — Опять комиссия? Сколько уже можно⁈ — удивился я. — Нет, не комиссия. Но лучше бы она. Там хоть знаешь, чего ожидать. А тут — полная неизвестность. И она очень многочисленна. — Я слушаю. Что за задание? — спросил я. А всё оказалось не таким уж и страшным! Просто через несколько дней, а именно после 1го мая, пребывает большая группа иностранных лётчиков. Кубинских подданных, если быть точным. Их программа подготовки включает в себя не только практику, но и теорию. Куда они готовятся, я понятия не имел. — Прекрасно. Ну мы же не преподаватели. Мы будем только инструкторами, верно? — сказал я. — Не только. Кубинцы затребовали, чтобы их учили только те, у кого реальный боевой опыт. На МиГ-23 есть кому учить. А в первой эскадрилье на стареньких МиГ-21 таких только трое, — сказал командир и снова отправился к окну. — Павел Егорович, так меня же могут вызвать на вступительные испытания в любой момент? — удивился я. — Пока ты здесь, будешь делать свою работу. Просвирнов вообще сказал тебя на аэродром переселить, но иностранцы приедут. Вопрос у маршала Ефимова на контроле, — ответил Иванов. — Задача ясна? — Так точно. Майор Гнётов, старший лейтенант Барсов и я. Мы все будем их готовить. — Не-а, ты не понял, — посмеялся командир. — Барсов отстранён от полётов. И преподаватель из него, как из меня нянечка в детском садике. Гнётов занят административными делами и ему не до лекций. Кто у нас остаётся? А действительно, как это я сразу не догадался⁈ Глава 15 Поставленная задача была несколько удивительной. Кто додумался поручить старлею, пускай и такому боевому, как я, взять шефство над лётчиками с Родины самого Фиделя Кастро? В своё время на Кубу были поставлены советские истребители в количестве целого полка. Наши лётчики учили кубинцев прямо на острове Свободы. По достижению должного уровня им оставили всю авиационную технику. Использовали они её по «прямому назначению» — жёстко отвечали на разные провокации американцев и постоянно совершенствовали свою лётную выучку. И вот теперь мне предстоит их обучать. Этот вопрос я поднял у себя в эскадрилье на очередном разговоре с Гнётовым. Из всех наших лётчиков пока только у меня хватало наглости сомневаться в правильности указания начальства 137го Центра. — Григорий Максимович, как они это себе представляют? Моя должность называется старший лётчик, а не преподаватель. — Чего стесняешься полностью произнести? — довольно улыбнулся Барсов. — Там в должности и исследователь, и инструктор… — А про ударные навыки там ничего не сказано? — спросил я. — Эм… нет вроде. А почему у него есть такие слова в должности, а у меня нет, Григорий Максимович? — возмутился Марк. В классе все иронично вздохнули и замахали в сторону Барсова. — Марк, читай между строк. Ударные навыки — это значит, что если не замолчишь, получишь от старшего лётчика… всеми его ударными навыками, — сказал Гнётов и Барсов тут же замолчал, надувшись от обиды. — Продолжим с тобой, Родин. Посмотри назад, — тихо сказал Гнётов и я повернулся. Кого я там должен увидеть? Лётчиков, пришедших из авиации ПВО и не имеющих должного опыта воздушных боёв, бомбоштурмовых ударов и других, привычных нам, задач? — Всё понял, командир, — ответил я. А ведь другие лётчики из нашей эскадрильи так могут и обидеться. Они все старше меня. Тоже хотят нормально работать. Вот только пока что им ставят основную задачу — освоение МиГ-29. Кайфуют, ребята! — Я сейчас не про лётную практику вам хотел намекнуть. Теорию дают в самом Центре преподаватели. Зачем мне туда лезть? — Вот нужно пойти и уточнить у них, — указал мне Гнётов. — Так это их работа! — удивился я. — Родин, а ну, успокойся. Я сам не в восторге. Тут своих не успеваешь готовить лётчиков, так ещё и кубинцев присылают, — сказал врио командира эскадрильи. — Давай, пока там конспект какой-нибудь составь для себя в тетради… Договорить Гнётов не успел. Дверь в кабинет открылась и на пороге появился довольный Гусько. — Политинформирование! — громко объявил Евгений Савельевич и тут же остановился, заметив Гнётова за центральным столом. — Виноват, командир! — Бывает. Долго будешь проводить? — спросил Григорий Максимович. — Можно сказать, что уже провели. Журнал заполнил. Там ничего интересного, — отмахнулся Гусько. — Я тебе устрою, ничего интересного! — возмутился Гнётов. — Проводи как положено. И всем конспектировать. Выборочно проверю. Какие там темы, Евгений Савельевич? — Ничего нового — Южная Америка, Юго-Восточная Азия, — пролистнул большую тетрадь Гусько. — Афганистан есть, само собой. О! Есть режим апартеида в ЮАР. — На Южно-Африканской республике остановиться поподробнее, — указал Гнётов. — Так, я в штаб. Команды не подавать. Занимайтесь, — сказал Григорий Максимович и медленно встал из-за стола. Пока Гнётов на минуту остановился переговорить с Гусько, Марик уже изложил мне одну из своих озабоченных мыслей. — Серый, а я слышал, что на Кубе девчата загорелые, спелые, сочные! — замечтался Марик. — Может, с их лётчиками приедет какая-нибудь красивая переводчица… — Даже не думай, Барсов. Иначе я тебя принудительно стерилизую, — пригрозил ему Гнётов, услышавший мечтания Марика. — Есть, — расстроено сказал Марк. В этот же день я был вызван в штаб Центра, где мне предстоял разговор с теми инденерами, которые и будут преподавать теорию кубинским товарищам. Отыскав преподавательскую, я не встретил в ней хоть кого-то, кто был мне нужен. Я там вообще никого не нашёл. В одной из пепельниц только дымилась незатушенная сигарета. На экране телевизора шла программа по изучению испанского языка. Актуально в свете приезда кубинской делегации! В этот же момент за моей спиной открылась дверь и в кабинет вошли три майора. Они весело беседовали о планах на первое мая. Ни один из них даже внимание на меня не обратил. Как будто в кабинете у преподавателей конструкции летательного аппарата всегда в кабинете стоит парень в лётном комбинезоне. Ещё через секунду вошёл подполковник. Молодцеватый, с густыми тёмными волосами и «округлой» формой тела. Такое ощущение, что он не ходит, а прыгает, как баскетбольный мяч. — Вы к кому? Почему в такой форме? — сделал мне замечание «круглый» подполковник. — Старший лейтенант Родин, старший лётчик-инструктор 632го полка. Буду учить кубинских лётчиков, — представился я.