После того как Евгений Савельевич назвал сопровождающего, врио командира эскадрильи несколько секунд находился в прострации. Что тут сказать… Я чуть не умер от сдерживания смеха. Находиться в кабинете мы больше не стали. Поскольку нам позвонили из автопарка и сообщили, где предположительно сейчас могут находиться кубинцы. Оказывается, старшим микроавтобуса РАФ, на котором и забрали гостей, был именно наш Марик. Как он договорился с автослужбой о выделении этого автомобиля, понятия не имею. Его выгоняют из боксов только для очень высоких гостей, либо когда тыловик едет по важным делам в Ташкент. — Просто скажи мне, почему из всех людей в нашей эскадрилье, ты выбрал именно Барсова? Чем он тебя подкупил? — спросил Гнётов у Гусько, когда мы шли к УАЗику модели «таблетка». — Командир, ну он сам вызвался. Да и других под рукой не было, — ответил Савельевич. — Григорий Максимович, ну ведь нашли. На аэродроме. Главное, что все живы, — сказал я. — Как раз я им наглядно на технике проведу занятие. — Конечно, проведёшь, Родин. И будешь проводить так, чтобы все выкрутасы Марка не остались у кубинцев в памяти, — сказал Гнётов, присаживаясь на переднее сиденье. Мы с Гусько заняли свои места и «таблетка» рванула в сторону аэродрома. — Не факт, что он им что-то плохое учинил. Может, действительно показывал нашу часть. Рассказывал о войне в Афганистане. Про Томина рассказал… — Ты вот это всё точно про Барсова говоришь? — перебил меня Гнётов. — Если бы это сказали про тебя, я бы ещё поверил. А этот разгильдяй мог только перед лейтенантом-девушкой крутить хвостом. — Вот же павлин! А я-то думал, чего он так рвался с кубинцами работать, — картинно изобразил удивление Гусько. — Максимыч, вот чтоб я неделю без самогона был, не знал, что Марик способен на такие выкрутасы. Ох, и лукавит Гусько! Как будто вчера не видел повышенное слюновыделение Барсова при виде девушки в чёрной форме ВМФ. — Главное, чтоб он их не повёл на стоянку. Там же МиГ-29. Как начнёт про них что-нибудь рассказывать, а эти товарищи запомнят. Потом нам предъявят… компетентные органы за такую скрытность новых образцов вооружения, — продолжал переживать Гнётов. — Хах, да ты не бойся, командир. Марик особо ничего не расскажет про новые МиГи. Он же сам про них знает только поверхностно. Так что тут можешь за советские секреты быть спокоен, — подмигнул мне Савельевич. — Не самый надёжный способ сохранности секретов, Евгений Савельевич, — улыбнулся я. Въехав на аэродром, Гнётов тут же поинтересовался у наряда на КПП, проезжал ли микроавтобус РАФ и куда. — Да, товарищ майор. Поехали на «высотку». Я их там видел где-то полчаса назад, когда в столовую ходил. С ними старший лейтенант Барсов был, — объяснил Гнётову сержант. — Хорошо. А потом, куда поехали, не видел? — спросил Григорий Максимович. — Они вышли из здания «высотки» и поехали к ангарам в ТЭЧ. Я точно помню, что старший лейтенант у старшего инженера спрашивал, к какому ангару лучше подъехать. Ангар? Что-то странное задумал Марик. Может и правда решил с ними занятие провести? На аэродроме Осмон как таковых ангаров не было. Но имелись арочные укрытия — конструкции, сооружённые из полуарок с рёбрами, обсыпанные снаружи землёй и покрытые дёрном. Разумеется, покрытие землёй необходимо для маскировки. — Поехали к зданию ТЭЧ, — сказал Гнётов и УАЗик рванул по длинной дороге к большим арочным укрытиям недалеко от центральной заправочной топливом. — В укрытие 3-А поехали. Однозначно, — сказал я. — С чего ты так решил? — поинтересовался Григорий Максимович, утиравший пот со лба. В такой солнечный день можно было и запариться в кожаной куртке, которую Гнётов не оставил в штабе. «Погорячился» наш врио командира эскадрильи с одёжкой. — Командир, в 3-А на бетонке большая схема района полётов нарисована. Плюс стенды для комиссии. Да и там МиГ-21 стоит. Отмытый и покрашенный. — Для комиссии? А мы что, не убрали ничего оттуда? — удивился Гусько. — Так для комиссии же. Она же в любой момент приедет, а у нас такое красивое место для занятий, — ответил я. — Вообще, не похоже на Марика. Нелогично действует, засранец, — задумчиво почесал подбородок Евгений Савельевич. — Логика и старший лейтенант Барсов — несовместимые понятия, — сделал вывод Гнётов, когда мы подъехали к выводной рулёжной дорожке из укрытия. Микроавтобус РАФ стоял здесь. Огромные створки откатных ворот были разведены в стороны. Сверху был домик дежурного по стоянке нашей эскадрильи, который, увидев Гнётова, поспешил спуститься. — Можешь не торопиться, — крикнул ему Григорий Максимович. — Послезавтра ещё раз заступишь, — грубо сказал врио командира эскадрильи. — Есть, — расстроено ответил ему дежурный и ушёл обратно в домик. — Бардак! А всё из-за этого индюка, — поправил фуражку Гнётов. — Он меня достал. Я ему устрою сопровождение делегации, — грозился Григорий Максимович. Внутри укрытия находились Барсов, переводчица и кубинцы. Пропитка пафосом здесь чувствуется за километр. Барсов был одет в новый лётный комбинезон, камуфлированной расцветки «Бутан». За его спиной стояли красивые стенды по конструкции МиГ-21, карта района полётов, стенд со схемами тактических приёмов воздушного боя и, куда ж без них, карта СССР и Мира. Но самое, что даже меня впечатлило, где Барсов смог достать такие большие флаги Советского Союза и Кубы? Они были растянуты за его спиной прямо по центру между стендами и смотрелись очень красиво. Я заметил в этот момент на лице Гусько некую радость. — Как всё организовал! — шепнул Савельевич мне на ухо, когда мы остановились в нескольких шагах от переводчицы. Кубинцы сидели перед Мариком. Каждый за отдельным столом в своих лётных комбинезонах пыльно-зелёного цвета и внимательно слушали Марика. А тот продолжал вещать с трибуны, словно выступал на Генеральной ассамблее ООН. — Итак, товарищи лётчики! Вы приступаете к обучению в нашем 137 м Центре боевой подготовки, — громко выступал Марк за красной напольной трибуной с гербом Советского Союза. Гнётов решил вмешаться, но я поспешил остановить врио командира эскадрильи. Гусько же изначально не вмешивался в процесс. — Родин, сдурел? — сказал Гнётов, и его фраза была услышана переводчицей. Девушка приложила указательный палец к губам и вернулась к переводу выступления. — Видите, они не против такого занятия. Тем более, он ничего плохого ещё не сказал, — прошептал я, и Гнётов решил остановиться. Марик заметил, что появились ещё зрители, но не остановился и решил ускорить выступление. — Все вы окончили училище, где вас обучали опытные инструкторы, — продолжил он, растягивая слова. Ох, что-то это мне очень напоминает! — Каждый из вас находится здесь, потому что лучший в своём деле. Элита! — сделал акцент на крайнем слове Барсов. Я сегодня уже столько раз должен был рассмеяться, но сейчас мне труднее всего. — А как сказал — элита! — шептал Гнётову Гусько, отмечая ораторские данные Марика. Переводчица только и успевала переводить хвалебные слова кубинцам, а те, в свою очередь, утвердительно кивали. Мол, согласны с тем, что крутые лётчики. — Вроде бы ничего пока, — сказал Гнётов и слегка расслабился. — Но, это было вчера, товарищи! — отмахнулся Марик, и настроение публики слегка ухудшилось, когда переводчица перевела им крайние слова. — Рано порадовался, — произнёс Григорий Максимович, приложив ладонь к своей щеке. — У вас новый враг. И у него лучшие самолёты, из тех, что производит загнивающий Запад. И в этом противостоянии ваши навыки и умения выходят на первый план. Вы должны быть на шаг впереди, и этому мы вас научим, — произнёс Марик и посмотрел в нашу сторону. Пока что он был спокоен и всё так же привержен своей риторике. Только как у него родился подобный план, я не могу даже предположить. Американских фильмов он насмотреться не мог. Это в них уровень пафоса выше крыши. — За время этого курса вы научитесь драться в воздухе с превосходящим по силам противником, предугадывать его шаги и побеждать, — сказал Барсов, и кубинцы ему поаплодировали стоя. У Гнётова челюсть отвисла. — Помните, вы само олицетворение духа свободного кубинского народа. Как и ваш национальный символ — эль токороро вы не можете быть в неволе и под гнётом западного империализма, — буквально прокричал эту фразу Барсов и кубинцы зааплодировали ещё сильнее. Переводчица, наверняка, была поражена харизмой Марика. Пора бы ему уже заканчивать, а то он так рекорды Фиделя Кастро побьёт. Правда свою самую длинную речь лидеру кубинского народа предстоит ещё произнести. — А теперь о главном. О том, кому предстоит вас учить, — начал Марик и подмигнул мне. Вот сейчас начнётся! — Ваш инструктор обладает необходимым боевым опытом и навыками, — произнёс Марик и показал мне, чтобы я подошёл. — Родин, а ну, делай, как он говорит. Видишь, кубинцы ждут выхода, — шепнул Гусько и подтолкнул меня. Если уж играть, то играть до конца. Шёл я к трибуне медленно, будто мы и, правда, снимаем один из известнейших фильмов про авиацию. — Он один из лучших лётчиков советских ВВС. О его подвигах слагают легенды, — продолжил Барсов. Ох, и переигрывает Марик! Переводчица сама уже начала верить в его слова. А кубинцы смотрят, как я иду к трибуне, буквально затаив дыхание. — То, чему он вас научит, позволит вам победить, — продолжил Марк. — Среди его наград орден Красного Знамени, два ордена Красной Звезды, медаль «За боевые заслуги». А самое почётная — золотая медаль Министерства обороны. Кубинцы были просто поражены. Завидев, как я приближаюсь к трибуне, они резко поднялись со своих мест и выпрямились. — Представляю вам старшего лейтенанта Родина, — сказал Марик и сделал шаг назад.