— Молодец, — прошептал я, и несколько раз погладил эту часть самолёта. Отойдя в сторону, внимательно посмотрел на масштаб произошедшего. Самолёт был цел. Вот только верхушка киля была срезана, словно лезвием. Обойдя корму самолёта, я обнаружил линии электропередач. В одном из пролётов отсутствовали провода, и оттуда доносилось какое-то гудение. Я вернулся к штурманам, и мы поздравили друг друга с удачной посадкой. — Серёга, и надо же было тебе приехать вот так к нам подлетнуть, — улыбнулся Рома. — Ты, кстати, вполне себе спокойно держишься. — Первый раз что ли, — ответил я. — А ну-ка поподробнее! — воскликнул Саня, и я вкратце рассказал о своём первом опыте вынужденной посадки в училище. Брилёв тоже внимательно слушал, но видно было, что он больше всех переживал за успешную посадку. Стрелок-радист в это время отошёл к рабочему и что-то объяснял ему. Тот возмущался и топал с остервенением. Со стороны кормы к нам спешил командир огневых установок, у которого был небольшой синяк на щеке. — Валентин Иванович, ну вы даёте! Я уже подумал, что каюк. Сгорим и всё! Там столько искр вокруг самолёта, — рассказывал он свои ощущения от такой посадки. — И не говори. Когда Серёга крикнул, что нужно тянуть перед касанием, думал, не вытянем, — покачал головой Брилёв и достал из кармана сигареты. Все собравшиеся переглянулись между собой. Батя был противником курения, и его заначка всех ввела в ступор. — Товарищ полковник, так вы ж не курите? — спросил я. — После такого можно. Ух! Щас бы коньячку, — выдохнул Брилёв и закурил. Через минуту над нами пролетел Су-25. Сделав несколько кругов над нами, он прошёл совсем низко, помахав крыльями. Видимо, руководитель полётами отправил экипаж в район аварии, чтобы проверить нас. Ещё через десять минут на горизонте появились два Ми-8. Подобрав площадку, вертолёты приземлись в полусотне метров от Ту-16. Один начал глушить двигатели, а второй нет. Из работающего вылезли три человека в повседневной форме. Один из них оказался начальником испытательного центра в звании генерал-лейтенанта. Ещё двое были полковниками и как мне объяснили, это были заместитель по инженерно-авиационной службе и лётчик-инспектор службы безопасности полётов центра. — Пойду доложу, мужики, — сказал Брилёв и, затушив об ботинок сигарету, пошёл к генералу. Тот махнул ему и спокойно пожал руку, приобняв за плечо. Один из полковников быстрым шагом пошёл к самолёту. Второй сразу полез внутрь, чтобы что-то там обнаружить. Наверняка сейчас включит аккумуляторы и проверит наличие топлива. Неужели он думает, что мы с двумя штурманами долетались до полной выработки топлива? Мы, вообще-то, только взлетели с неполной заправкой. Рядом с нами уже был солдат с санитарной сумкой и парашютисты из спасательной группы. Как только к нам подошёл генерал, они отошли в сторонку, дав нам возможность выстроиться в линию. — Расслабьтесь, сынки, — сказал генерал-лейтенант и обвёл нас изучающим взглядом. — Все живы? — Так точно, — хором ответил весь экипаж. — Это хорошо. Что там? — повернулся он к самолёту, из которого уже вышел один из полковников. — Топливо есть. Будем разбираться. Возможно, и правда насосы, — сказал он и пошёл к технической команде, которая прилетела на одном из вертолётов. Генерал, молча посмотрел на самолёт и слегка улыбнулся. — На моей памяти такой успешной посадки Ту-16 с выпущенным шасси вне аэродрома не было, — сказал начальник центра, каждому из нас пожал руку и поблагодарил за работу. — Давайте в вертолёт… Генерал не успел договорить, как его перебил рабочий, подошедший со спины. — Товарищ генерал, тут проблема нарисовалась, — сказал он, показывая на оборванную линию электропередач. — Вы нам линию повредили. Что нам делать? Начальник посмотрел на повреждённые провода. Немного подумав, он повернулся к рабочему. — Что делать? Восстанавливайте. Самолёты иногда совершают вынужденные посадки, — ответил генерал и показал нам следовать в запущенный вертолёт. Уже в вертолёте Брилёв сказал, чтобы мы пока не расходились. Возможно, всех потянут на разборки по поводу инцидента. Ми-8 аккуратно взлетел и сделал пару кругов над местом посадки Ту-16. Самолёт мирно стоял в степи, а за ним тянулись следы от колёс шасси и, вытянутые на всю длину, тормозные парашюты. Полёт до аэродрома много времени не занял, поскольку сели мы всего в 11 километрах от полосы. На стоянке нас уже ждал доктор, инженер Фазилович и ещё несколько машин, явно предназначенных не для нашей перевозки. Всё же, с нами были начальник испытательного центра и его заместитель. Брилёв отправил нас в лётную комнату. Сейчас по всем правилам должен состояться предварительный разбор инцидента. Нам нужно изложить свои показания на бумаге, а затем ответить на кучу вопросов, вплоть до того, сколько спал и что ел. Стоя под душем в спортивном зале школы-испытателей, я ещё раз прокрутил в голове все свои действия на посадке. Когда будут задавать вопросы в ходе расследования, я должен буду всё точно изложить. Когда я смог расслабиться, то почувствовал небольшую дрожь в руках. Затяжелели плечи и забились трицепсы. Всё это последствие очень больших усилий, которые я прилагал, чтобы отклонить штурвал. В течение получаса привели себя в порядок и разместились кто в креслах, кто на диване в лётной комнате. Саня спокойно смотрел какой-то концерт по телевизору, а другие пролистывали газеты и продолжали делиться впечатлениями. — Серый, ты как? — спросил Роман, заметив, что я буквально растёкся по дивану. — Руки устали. Тянул так, что жилы чуть не надорвал, — сказал я, сгибая и разгибая пальцы. — Как ты только увидел этот бугор! Я твой должник, — поблагодарил он меня. — Вместе же с Батей тянули, — ответил я. — Так это ж Батя. Он ас! Но заметил же ты. — У нас экипаж, разве не так? Общее дело выполняли, — улыбнулся я. Брилев пришёл через пару минут. Он уже переоделся в повседневную форму и позвал нас в машину. — Все разборки завтра. Сейчас ко мне. Только ни слова Васильевне, — пригрозил он нам, когда мы уселись в УАЗик «таблетку». Жил Брилёв в том же районе, что Костя и Верочка. Если Бардин увидит мою девушку первым, то не станет доводить до неё информацию о сегодняшнем инциденте. — Проходите мужики, — сказал Брилёв, открыв дверь своей квартиры. Из комнаты к нам вышла невысокого роста женщина в очках для чтения и лёгком платье. Кажется, она пришла откуда-то совсем недавно и ещё не успела переодеться в домашнее. — Анна Васильевна, — улыбнулся Брилёв, представляя нам свою супругу. — Здравствуйте, мальчики, — поздоровалась она с нами, и мы ей хором ответили тем же. — Мы… посидим, — сказал Брилёв, но видно было, как он пытается скрыть от супруги своё волнение. — Посидите. Я вам пока пельменей наварю и сальца порежу, — спокойно сказала Анна Васильевна и пошла на кухню. — Валентин Иванович, по-моему… — прошептал я, но Батя меня остановил. — Конечно, знает. Уже донесли, — сказал он, и мы зашли на просторную кухню, где нас уже ждала бутылка коньяка «Абхазия», стопочки, а также нарезка Докторской, Краковской и какого-то сыра. Очень быстро, Анна Васильевна успела нам накрыть на стол. Будто у полковника Брилёва в холодильнике всегда есть дежурная тарелочка с колбасой и сыром. Мы заняли свои места, и Батя стал разливать светло-золотистый напиток. Можно было следовать своему принципу «не пью», но слишком был серьёзный повод. — Ну, за день рождения! — громко сказал Валентин Иванович. Через час, когда уже и пельмени были съедены, да и пару ребят были немного «кривые», празднование успешной посадки было окончено. — Задержись, Сергей, — сказал Брилёв, когда я собирался выйти на лестничную площадку. Батя закрыл дверь и взял свой рабочий портфель. — Завтра придёшь в часть и напишешь рапорт о произошедшем. После выходных улетите с Морозовым в Циолковск. Ваш этап полётов во Владимирске завершён, — сказал полковник и протянул мне папку с различными документами. Тут были снимки с экранов локаторов по каждому полёту, выписки из плановой таблицы полётов и журнала хронометража и ещё какие-то бумаги. Среди этих документов был и рапорт на имя начальника школы испытателей в Циолковске. Быстро пробежав глазами по нему, я обнаружил вывод с оценкой «отлично». — Спасибо. Правда, сомневаюсь, что я на отлично освоил Ту-16, — сказал я, пожав руку полковнику. — Это всё формальности. Основное, что указано в этом рапорте это твоя способность осваивать быстро и с должным качеством незнакомый для тебя вид авиационной техники. Эта цель и преследуется на данном этапе вступительных испытаний… При этих словах в коридор с кухни вышла Анна Васильевна, вытирая руки о полотенце. — Может, хотите поужинать, Сергей? А то совсем ничего не съели, — спросила супруга Брилёва. — Нет, спасибо. Всё было очень вкусно. Меня сейчас дома накормят, — сказал я. — Вы звонили своим родным, что с вами всё в порядке? — поинтересовалась женщина, и я только сейчас понял, что столь важное дело я забыл сделать. Ни баб Наде, ни Вере я не сообщил, что задержусь после работы. И не подумал, что мои близкие будут переживать. — Что ж вы так, Серёжа? — с укором посмотрела на меня Анна Васильевна, а потом перевела взгляд на Валентина Ивановича. — Хотя, мой муж тоже никогда не скажет о том, что у него случается на работе.