— Ань, да ладно тебе… — развёл руками Брилёв, но его супруга не отступала. — Нет, мальчики. Мы же всё через себя пропускаем. Думаете, у вас на лице не написано, что вы в поле сели на вынужденную? А когда ты в Египте или над каким ты там полуостровом летал, что ты мне сказал? — На Дальнем Востоке был, — улыбнулся Батя. — Ага, а потом ему орден Красного Знамени на 9 мая вручают и медаль в главкомате египетскую передают, — сказала Анна Васильевна, опустив голову, чтобы оттряхнуть свой фартук. — Ладно, мальчики. Поздно уже. Всего вам хорошего, Серёжа. И обязательно берегите себя. Я попрощался с Брилёвыми и вышел из квартиры. По пути к Вере, я решил сорвать полевых цветов на одной из клумб рядом с домом. Чуть было меня не поймали хозяйки этого цветника, завидев из окна, как я краду у них цветочки. Постучавшись в квартиру, я услышал быстро приближающиеся шаги. Вера резко распахнула дверь, и на её лице уже всё было написано. — Почему так долго? Я уже переживаю! Бабе Наде не звонила, но всю школу испытателей на уши поставила… — начала быстро говорить моя девушка. — Мы немного задержались… — Не ври. Я всё знаю, — тихо сказала Вера. Резко прижимаю к себе и целую, чтобы она немного успокоилась. — Цветы, где взял? — Купил. — Не ври мне! Это цветы с маминой клумбы. Она тебя прибьёт! Глава 26 После нескольких опросов и пары написанных бумаг по поводу произошедшего инцидента, меня не стали задерживать во Владимирске и отпустили с Морозовым обратно. Как мне и обещал Брилёв. Полёты на Ту-16 было решено приостановить, а в школе занялись восстановлением пробелов в организационно-методической работе. Любая комиссия по безопасности полётов найдёт достаточное количество недостатков, чтобы потом кого-то наказать. По словам Бати и других должностных лиц школы испытателей во Владимирске, наши действия признаны правильными. Но это всё предварительно. Возвратившись в Циолковск, я не смог избежать вопросов по поводу инцидента. Гурцевич долго со мной беседовал и, даже попросил изобразить схему посадки. Видимо, хочет какие-то предложения внести в методику действий в подобных случаях. Рашид Маратович и вовсе откликнулся на просьбу лётчиков из фирмы «Туполева» организовать встречу со мной. Рассказал им то же самое, и он был в восторге, как мы с Батей вышли из подобного положения. В течение пары дней я снова и снова вспоминал все этапы этой посадки в Астраханских степях. И, честно, слегка надоело. Впереди заключительный лётный экзамен, а я ещё не знаю его содержания. Швабрин уже отлетал его и, довольный как слон, рассказывал мне в общежитии свои впечатления от полёта на спарке Су-15, когда мы сидели на кухне. — Кабина удобная и относительно просторная. Свободнее, чем в МиГ-21, — сказал Ваня, запив привезённую мной рыбу, разливным пивом из стеклянной банки. — И каково было задание? — спросил я, очищая рыбину. — Полёт на потолок. Разгон до нереальных значений и торможение. Короче, быстрее-выше-сильнее! — улыбнулся Фёдорович. На кухню зашёл Боря Чумаков, который был в своём обычном образе «печального рыцаря». — Мне кажется, что… — начал он причитать. — Борян, стоп. Перестань, — сказал я и протянул ему рыбку, а Ваня налил стакан пива. Поскольку я не пил, то пустой стакан был отдан Боре. — Вы не поняли. Мне кажется, что нас в космонавты готовят. Всех прогоняют через такие скорости, что глаза из орбит едва не вылитают, — предположил Чумаков. — Новый отряд космонавтов? Я не против, — улыбнулся я и продолжил обсуждать с мужиками их полёты. На следующий день, мне и Морозову выдали задание, которое необходимо выполнить в заключительном полёте. Как и у других, нужно будет на истребителе-перехватчике выполнить задание в стратосфере на скоростях больше чем две скорости звука или числа Маха. Ознакомиться со своим воздушным судном, нас отправили в секретку. Именно на такой случай нам и был оформлен в частях допуск по более высокой степени секретности. Морозов решил повременить и пошёл обедать, прежде чем сядет за изучение. Я же решил налечь на материал сразу. В секретной библиотеке мне принесли несколько книг с различными руководствами по лётной эксплуатации, но на обложке не было написано, что именно это за самолёт. — Изделие 83, — прочитал я на обложке. Ознакомление с первыми страницами, ясности не добавило. В документе написано, что самолёт называется Е-155МП. Совсем ничего не понять. И только раскрыв геометрические характеристики и проекции, я узнал профиль этого перехватчика. Красавец МиГ-31 собственной персоной. Только вот времени на изучение очень мало. Да и сам самолёт гораздо сложнее, чем Су-15 и МиГ-25, на котором летали другие. В помещение секретной библиотеки вошёл человек, которого я уже встречал однажды. Тот самый, штурман-испытатель Зайкин, который помог мне в Москве, когда я искал Кутахова. — Молодой человек, я вас рад видеть! — поздоровался он со мной. — Гляжу, поход к маршалу удался? — Ещё бы, Валерий Сергеевич, — ответил я ему. — Вот, неизвестный мне самолёт изучаю. Зайкин подошёл к столу и слегка рассмеялся. — Вам снова везёт, молодой человек. Могу вам помочь в изучении. Кратко расскажу особенности, — сказал Зайкин и присел рядом. — Я, конечно, и сам бы мог справиться. Однако от консультации не откажусь. — Да, нет вопросов, Сергей. Поехали! — хлопнул в ладоши Валерий Сергеевич. За пару часов объяснений Зайкина и собственных изучений, я понял, что передо мной не просто самолёт. Это ракета! В руководстве по лётной эксплуатации кругом скорости, о которых на МиГ-21 и на МиГ-29 можно только мечтать. — Как только пройдёте отметку в 13 000 метров, уже можно переходить на «вторую» скорость, — сказал Валерий Сергеевич, показывая мне различные графики. — Звучит, как будто в машине передачу переключил, — улыбнулся я. — Это точно, — в ответ посмеялся Зайкин и указал в графике значение числа Маха 2.0, что означало скорость примерно 2000 км/ч. Из всего прочитанного, я отметил для себя, что этот самолёт не для бомбо-штурмовых ударов. Он вообще ни разу не бомбардировщик и не штурмовик. Что на земле, что на средних высотах он будет «чувствовать» себя не в своей тарелке. — Судя по всему, его стихия начинается с высот даже не 10 000 метров, — сказал я Зайкину, когда сдавал секретную литературу. — Я бы даже сказал, что с 20 000 метров. Там он будет, как у себя дома, — ответил Валерий Сергеевич. — Кто у тебя инструктор завтра? — Геннадий Лоскутов, — ответил я, выходя из библиотеки. — Хороший инструктор. Его наш ведущий лётчик всё хочет забрать к нам на фирму, но как-то пока не получается. Я вновь поблагодарил Зайкина за помощь и пошёл на выход с территории аэродрома. Над полосой стал нарастать гул. Будто ко мне приближается поезд, и несётся он в воздухе. Подняв глаза вверх, я увидел несущегося на всех парах с выпущенными тормозными щитками МиГ-31. Ещё секунда и он, буквально разорвал воздух, проскочив на малой высоте над моей головой. Во время такого прохода жизнь замирает вокруг. Не чувствуешь даже биение сердца. Гул двигателей настолько громкий, что перестаёшь дышать. И ведь это не предел самолёта. Утром, после указаний и прохождения доктора, мы отправились с Геной облачаться в противоперегрузочные костюмы и гермошлемы. Давно я не облачался в такое снаряжение! — Морально готов увидеть наш земной шарик? — улыбнулся Гена, когда я закончил с экипировкой. — Надо же удостовериться, действительно ли он круглый или нет, — ответил я, и дверь в комнату высотного снаряжения открылась. — Гена, привет! Не видел своего начальника? Разговор есть к Гурцевичу, — сказал серьёзного вида человек, переступивший порог и направившийся к моему инструктору. — Доброго дня, Александр Васильевич, — быстро ответил Гена, но в его движениях читалась некая нервозность при виде этого человека с большой залысиной и ямочкой на подбородке. — Не могу знать. Возможно, решил с кем-то из слушателей слетать. Чувствовалось, что вошедший в комнату человек властный, сильный, волевой и не признающий авторитетов. Он сам и есть авторитет для всех. — Когда мы давали добро на использование наших самолётов, я не думал, что это встанет на поток. Можешь так ему и передать, когда увидишь, — сказал этот суровый мужчина и повернулся ко мне. — Чего молчим? — Так вы и не спрашивали у меня ещё ничего, — ответил я. — Согласен. Откуда? — спросил «суровый». — Осмон. Теперь уже 137й Центр боевого применения, — ответил я. — Да, слышал. Такой полк разогнали! Настоящий, боевой, — произнёс он и вышел из комнаты.