— Угу. Ну, почему бы мне не подняться и не посмотреть? Думаю, что могу оставить стойку на минутку. Может быть, мы что-нибудь придумаем. — Берт. Черт побери, я хочу другую комнату! — Ну, я понимаю вашу позицию. Но тут еще вопрос ответственности, тоже. Не знаю, думали ли вы об этом. Дело в том, что у нас никогда не было взломов за все время, что я здесь работаю, это…о, почти восемнадцать лет… — Я…хочу…другую…комнату, — сказала я, четко выговаривая каждый слог. — О. Ладно. — Пауза. — Давайте я проверю и посмотрю, что можно сделать. Не вешайте трубку. Он поставил меня в режим ожидания, давая мне несколько минут отдыха, чтобы успокоиться. Лучше чувствовать себя раздраженной, чем испуганной. Берт вернулся на линию. Мне было слышно, как он перебирает регистрационные карты, возможно, поплевывая на палец. Он прочистил горло. — Можете попробовать соседнюю комнату. Номер двадцать четыре. Я могу принести вам ключ. Соединяющая дверь может быть открыта, можете попробовать, если только у вас нет понятий, которые мешают… Я повесила трубку, что казалось предпочтительней, чем сойти с ума. Я не обратила особого внимания на факт, что моя комната соединена с соседней. Дорога в комнату 24 пролегала даже через две двери, с пространством между ними. Я отперла дверь со своей стороны. Другая дверь была приоткрыта, комната темна. Я посветила кругом фонариком. Комната была пуста, прибрана, со слабым запахом плесени от ковра, по которому летом слишком часто ходили мокрыми ногами. Я нашла выключатель и включила свет, потом проверила раздвижную дверь, которая открывалась на балкон, смежный с моим. Когда я определила, что комната может быть защищена, то сложила вещи в мешок и перенесла их туда. Забрала пишущую машинку, бумаги и вино. Переезд занял несколько минут. Я оделась, взяла ключи и спустилась к машине. Мой пистолет был заперт в портфеле на заднем сиденье. Я зашла в офис и взяла ключ от новой комнаты, резко отказавшись вступать с Бертом в очередной из его бессвязных диалогов. Он не особенно возражал. Его манеры были толерантными. Некоторые женщины волнуются больше других, отметил он. Я отнесла портфель в комнату, заперла дверь и закрыла ее на цепочку. Потом уселась за кухонный стол и зарядила пистолет. Это был мой новый пистолет, Дэвис 32. Старый взорвался вместе с бомбой в моей квартире. Этот весил аккуратных шестьсот граммов и уже ощущался как старый друг. Был час ночи. Я чувствовала, что здорово разозлилась, и мне было не до сна. Я выключила свет и задернула шторы на балконной двери, которую предпочла держать запертой. Выглянула наружу, на пустынную улицу. Прибой монотонно шумел, стекло приглушало звук. Маяк-ревун посылал гулкие предупреждения всем судам в море. Небо покрылось облаками, луны и звезд не было видно. Без притока свежего воздуха комната ощущалась как тюрьма, душная и сырая. Я, не раздеваясь, забралась в постель и уселась, прямая, как стрела, не сводя взгляда с балконной двери, наполовину ожидая увидеть темную фигуру, перелезающую через перила. Натриевые уличные фонари заливали балкон рыжеватым сиянием. Надвигающийся свет смягчался шторами. Неоновая вывеска «Сдаются комнаты» начала мигать, озаряя комнату красными сполохами. Кто-то знал, где я была. Я говорила многим, что остановилась в мотеле Оушен стрит, но не называла номер комнаты. Я встала, подошла к столу, собрала все бумаги и засунула в портфель. С этого момента я буду носить их с собой. И пистолет — тоже. Я вернулась в постель. В 2.47 зазвонил телефон, и я подпрыгнула на полметра, не заметив, что заснула. Удар адреналина заставил мое сердце колотиться о ребра, как кусок жести о каменный пол. Страх и резкий звонок телефона слились в одно ощущение. Я подняла трубку. — Да? Его тон был приглушенным. — Это я. — Бэйли? — Вы одна? — Конечно. Где вы? — Не волнуйтесь об этом. У меня мало времени. Берт знает, что это я, и я не хочу ждать, пока он позвонит в полицию. — Забудьте. Они не смогут так быстро определить, откуда звонят. Вы в порядке? — Нормально. Как там дела, плохо? Я кратко рассказала, что произошло. Не стала останавливаться на приступе Ройса, потому что не хотела волновать его, но сообщила о взломе. — Это, случайно, были не вы? — Конечно, нет. Я сейчас первый раз вышел. Слышал про Тэпа. Боже, вот бедняга. — Ну и балбес же он был. Похоже, у него ружье даже не было нормально заряжено. Он стрелял крупной солью. — Солью? — Да. Я видела соль в зале суда. Не знаю, понимал он, что это, или нет. — Боже, — выдохнул Бэйли, — у него не было никаких шансов. — Почему вы убежали? Это самое плохое, что вы могли сделать. Вас теперь ищет вся полиция штата. Это вы все устроили? — Конечно, нет! Сначала я даже не понял, кто это, а потом мог думать только о том, как унести ноги оттуда. — Кто мог подговорить его сделать это? — Понятия не имею, но кто-то подговорил. — Джолин может знать. Я попробую с ней встретиться завтра. А сейчас вы не можете оставаться в бегах. Вы числитесь вооруженным и опасным. — Я понимаю, но что мне делать? В ту минуту, как я появлюсь, меня сотрут с лица земли, как Тэпа. — Позвоните Джеку Клемсону. Сдайтесь ему. — Откуда мы знаем, что это не он меня подставил? — Ваш собственный адвокат? — Эй, если я умру, все кончится. Все соскользнут с крючка. В любом случае, мне надо убраться отсюда до того… — Он прервался. — Подождите. Последовало молчание. Было слышно гулкое эхо телефонной будки, потом скрип двери. — Все в порядке, я вернулся. Мне показалось, что кто-то там есть, но непохоже. — Послушайте, Бэйли. Я делаю, что могу, но мне не помешала бы помощь. — Какая? — Ну, например, что случилось с деньгами от банковской работы, которую вы проделали? Пауза. — Кто вам рассказал об этом? — Тэп, в последний вечер, в биллиардной. Он сказал, что вы оставили их Джин, но последнее, что он слышал, все сорок две тысячи исчезли. Могла она забрать их себе? — Только не Джин. Она бы нам такого не сделала. — Что она рассказала? Она должна была что-то сказать. — Все, что я знаю, что она пошла их забрать, а их не было. — Или она так сказала. Я слышала, как он пожал плечами. — Даже если она и взяла их, что мне было делать, сообщить в полицию? — Она сказала, где их прятала? — Нет, но у меня сложилось впечатление, что это было где-то на горячих источниках, где она работала. — О, прекрасно. Огромная территория. Кто еще знал о деньгах? — Это все, что мне известно. — Он свистнул в телефон. Я почувствовала, как мое сердце шевельнулось. — Что случилось? Молчание. — Бэйли? Связь прервалась. Почти сразу телефон зазвонил снова. Помощник шерифа рекомендовал мне оставаться на месте, пока за мной не приедет машина. Старый добрый Берт. Я провела остаток ночи в окружном отделении шерифа, подвергаясь допросам, обвинениям, оскорблениям и угрозам, довольно вежливым, конечно. Все это исходило от следователя по убийствам, по имени Сэл Китана, который пребывал в настроении, не лучшем, чем мое. Другой полицейский стоял у стены, ковыряясь в зубах спичкой. Уверена, что его зубной гигиенист будет аплодироапть его усилиям, когда они увидятся в следующий раз. Китане было за сорок, коротко подстриженные черные волосы, большие темные глаза и лицо, замечательное по своей невозмутимости. У Дуайта Шейлса лицо имеет такой же бесстрастный вид: упрямый, неотзывчивый, агрессивно-неопределенный. Этот человек имел килограммов десять лишнего веса, с размером рубашки, не признающим этот факт. Лишний вес на спине поднимал рукава на пару сантиметров и на торчащих запястьях были видны седые волоски, вперемешку с черными. У него были хорошие зубы и моя оценка его внешности могла бы повыситься, если бы он улыбнулся. Но с этим мне не повезло. Кажется, он оперировал теорией, что мы с Бэйли были соучастниками. — Вы с ума сошли, — сказала я. — Я его видела только один раз. — Когда это было?