— Вы знаете, когда. Вчера. Я расписалась у стойки. У вас это есть, прямо перед вами. Он перевел взгляд на бумаги на столе. — Хотите рассказать нам, о чем вы говорили? — Он был расстроен. Я пыталась поднять ему настроение. — Вам нравится мистер Фаулер? — Это не ваше дело. Я не арестована, и мне не предъявляют обвинений. Так? — Да, — сказал он терпеливо. — Мы просто пытаемся понять ситуацию. Я уверен, что вы цените это, учитывая обстоятельства. — Он остановился, когда другой полицейский наклонился к нему и пробормотал что-то неразборчивое. Китана посмотрел на меня. — Я полагаю, вы присутствовали в зале суда, когда мистер Фаулер бежал. Вы контактировали с ним в то время? — Нет. — Когда вы разговаривали с мистером Фаулером по телефону, он говорил, откуда звонит? — Нет. — Было у вас впечатление, что он до сих пор поблизости? — Не знаю. Он мог звонить откуда угодно. — Что он вам говорил о побеге? — Ничего. Мы не говорили об этом. — Вы знаете, кто мог его подобрать? — Я даже не знаю, в каком направлении он отправился. Я еще была в зале суда, когда поднялась стрельба. — Как насчет Тэпа Грэнджера? — Я ничего не знаю о Тэпе. — Вы провели с ним достаточно времени предыдущим вечером. — Да, но он ничего не рассказывал. — Вы не знаете, кто мог ему заплатить? — Кто-то заплатил Тэпу? Китана был непроницаем, просто ждал моего ответа. — Он ничего такого не упоминал. Я была поражена, когда узнала, что это был он. — Давайте вернемся к звонку Бэйли. — Я почти все рассказала. — О чем еще вы говорили? — Я говорила ему связаться с Джеком Клемсоном и сдаться. — Он сказал, что сделает это? — М-м, нет. Он, кажется, не в восторге от идеи, но, может, еще передумает. — Нам трудно поверить, что он исчез без следа. Ему кто-то должен помогать. — Ну, во всяком случае, не я. — Вы думаете, кто-то его прячет? — Откуда я знаю? — Почему он вам позвонил? — Понятия не имею. Звонок прервался до того, как он объяснил. Мы продолжали двигаться этими монотонными кругами, пока я не подумала, что сейчас упаду. Китана был неизменно вежлив, неулыбчив, упорен, неумолим и, в конце концов, согласился отпустить меня обратно в мотель, только после того, как выдоил всю возможную информацию. — Мисс Миллоун, разрешите мне прояснить одну вещь. Это дело полиции. Мы хотим вернуть Бэйли Фаулера обратно в тюрьму. И лучше, чтобы я не обнаружил, что вы ему помогаете, любым способом. Вам понятно? — Совершенно. Китана подарил мне взгляд, говоривший, что он сомневается в моей искренности. Я заползла обратно в постель в 6.22 и проспала до девяти, когда Энн постучала в мою дверь. 14 Энн собиралась в больницу к отцу. Уборщица, Максин, задерживалась, но клялась, что придет к десяти. В настоящее время Энн чувствовала, что Ори слишком взволнована, чтобы оставлять ее одну. — Я звонила миссис Мод. Они с миссис Эммой согласились посидеть с мамой, но ни одна из них не может прийти раньше двенадцати. Мне очень неудобно просить вас… — Ничего. Я сейчас спущусь. — Спасибо. Я заснула одетая, так что мне не нужно было тратить время на одевание. Почистила зубы и поплескала воды на лицо, игнорируя темные круги вокруг глаз. В моей юности были времена, когда провести ночь без сна считалось приключением. Под действием радостного возбуждения казалось, что ресурсы организма неисчерпаемы и подчиняются тебе. Теперь недосып создавал странное возбуждение, которое временно перекрывало спад. Я все еще была на подъеме, используя момент, чтобы перетащить куда-то свое тело. Кофе мог помочь, но это только бы отложило неминуемый крах. Мне придется за это заплатить. Ори сидела в кровати, теребя завязки своей ночной рубашки. Принадлежности на ночном столике и слабый запах спирта указывали на то, что Энн сделала Ори тест на глюкозу и уже ввела ей утреннюю дозу инсулина. След от крови на полоске для теста высох до ржаво-коричневого цвета. Старый пластырь лежал на подносе, как кусок жевательной резинки. К нему пристал клочок ваты с пятном крови. И это все до завтрака. Несмотря на отвращение, я засуетилась, изображая приходящую медсестру. Я привыкла, в результате долгого опыта, абстрагироваться от сцен насильственной смерти, но эти остатки диабетических мелочей, заставляли мой желудок вздыматься. Я решительно смела все в пластиковую корзинку для мусора и убрала с глаз долой. Навела порядок среди бутылочек с лекарствами, стаканов воды, графина и перевязочных материалов. Обычно ноги Ори завернуты во что-то растягивающееся, ярко-розового цвета, но сегодня она, видимо, решила их проветрить. Я избегала смотреть на ее пятнистые икры, холодные, как лед, ступни, в которых почти не циркулировала кровь, голубовато-серые пальцы, сухие и потрескавшиеся. — Думаю, я присяду на минутку, — пробормотала я. — Да, милая. Вы бледная, как привидение. Сходите на кухню и выпейте стакан сока. Апельсиновый сок помог, я съела кусок тоста и навела порядок на кухне, чтобы держаться подальше от женщины в соседней комнате. Три тысячи часов практики работы частного детектива не подготовили меня к такому. Я чувствовала, что половину времени работы над этим делом провожу за мытьем грязной посуды. В двадцать минут одиннадцатого появилась Максин, с принадлежностями для уборки в пластмассовом ведре. Она была одной из тех женщин, с лишними пятьюдесятью килограммами, раскачивающимися вокруг ее тела, как бочка, сделанная из плоти. Один из ее клыков был размером и цветом, как ржавый гвоздь. Без всякой паузы она достала пыльную тряпку и принялась за работу. — Извините за опоздание, но я никак не могла завести эту старую машину. В конце концов я позвонила и попросила Джона Роберта приехать с инструментами, но это заняло полчаса. Я слышала про Ройса. Господи, благослови его. — Я собираюсь попросить Энн отвезти меня к нему сегодня вечером. Слава Богу, я чувствую себя достаточно хорошо. Максин только кудахтнула и покачала головой. — Я вам говорю. Могу поспорить, вы не слышали ничего от Бэйли. Неизвестно, где он. — О, я так переживаю. Я так и не повидалась с ним после всего этого времени. И вот его снова нет.