– Какую именно информацию ты собираешься ему продать? – В ДС не знают про встречу Тодорова-Горуни в Ботевграде на прошлой неделе. Мы сами чуть не прошляпили ее и успели сориентироваться только благодаря тому, что Петров знает такие дороги, про которые остальные и не слышали. Горуня в тот день был особо осторожен. Почему? И кто были те люди, с которыми он встречался в доме на окраине города? – Думаешь, Солаков купится? – задал вопрос Еремин. – Мы ведь сами толком ничего не знаем. Тодоров-Горуня выехал из Софии ранним утром, по официальной версии для проверки деятельности районной партийной ячейки в Пловдиве. Но в Пловдив он не поехал, сменив на полпути машину. В ней сидел Демитр Богомилов и еще один мужчина, опознать которого мы не смогли. В Ботевграде их встретили двое неизвестных, чьи имена также не удалось выяснить. В чем заключалась цель их встречи, мы не знаем. Связана ли она с предстоящим переворотом, тоже неизвестно. Так с чем же мы пойдем к Солакову? – В том и вся прелесть. – Богданов улыбнулся. – Здесь слишком много секретности и слишком много неизвестных. Если правильно преподнести информацию, Солаков занервничает и даст нам время. Мы отправили фотоснимки всех участников той встречи в ПГУ, если среди них есть агенты ЦРУ, их могут опознать. – А если не опознают? – А если не опознают, Дима, обойдемся без опознания. – Скажешь ему, что Горуня встречался с заговорщиками, которых прошляпили агенты ДС? – высказал предположение Александр Дубко. – Не так откровенно, Саша, но суть ты уловил. Я скажу, что, по моему профессиональному мнению, в плане переворота произошли изменения и начинать действовать до того, пока мы не выясним, какова природа изменений, неосмотрительно. – Без этих знаний может сорваться операция, так ты ему скажешь? – на этот раз улыбнулся и Дубко. – Вот именно. И мое высказывание будет недалеко от истины, – заметил Богданов. – Что мы будем делать, если прослушка даст нужные плоды? Если Горуня или кто-то из его людей проговорится о причастности ЦРУ к болгарскому заговору? – вступил в разговор Федор Кульпа. – Тем легче будет убедить Солакова не спешить. Возьмем Тодорова-Горуню, Анева и Крыстева, а также трех друзей из Мало Бучино. Попав в руки госбезопасности, они заговорят, а уж о том, чтобы Болгарское правительство обнародовало факты о вмешательстве ЦРУ во внутренние дела европейского государства, позаботятся главы нашего государства. Мы же с чувством выполненного долга вернемся в Москву. Встреча с председателем госбезопасности Ангелом Солаковым прошла не совсем так, как рассчитывал майор Богданов. Он передал просьбу о личной встрече через Мирчо Спасова. Тот переговорил с Солаковым и пригласил Богданова к шести часам вечера в кабинет председателя ДС. Это было двадцать шестого марта. Богданов пришел на пятнадцать минут раньше и вынужден был ждать около получаса, пока его пригласят. Мирчо Спасов вышел из кабинета в четверть седьмого и пригласил командира спецподразделения в кабинет председателя. Кроме Солакова и Спасова, в кабинете никого не было. Как только майор Богданов сообщил, что его группа вычислила лидеров заговорщиков, Солаков потянулся к телефонной трубке, готовый уже сейчас отдать приказ об аресте изменников. Богданову стоило большого труда убедить его в том, что с арестами следует повременить. – У нас есть уверенность, но нет доказательств того, что Тодоров-Горуня, Цвятко Анев и Цоло Крыстев являются ключевым звеном заговора, – стал убеждать он Солакова. – Дайте нам неделю, и мы предоставим вам доказательства не только того, что члены коммунистической партии планируют свергнуть правительство Тодора Живкова, но и то, что действуют они не в интересах Родины, а повинуясь приказам западных спецслужб. Тогда ни один болгарин не сможет сделать из Горуни, Анева и Крыстева национальных героев. Они навсегда будут заклеймены как изменники Родины. Богданов понимал, что играет с огнем. Он хорошо помнил наставления подполковника Старцева о том, что не следует упоминать о вмешательстве ЦРУ, пока об этом не заговорят начальники ДС. Но ситуация оказалась слишком напряженной, нужно было выиграть время, поэтому Богданов пошел на риск. – Зачем мне это нужно? – Услышав о западных спецслужбах, Солаков напрягся. – Они и так признаются во всем. Как только они попадут в стены тюрьмы, то расскажут обо всех своих связях, в том числе и с иностранными спецслужбами. – А если нет? Если что-то пойдет не так? Члены заговора – видные политические, партийные и военные деятели. За ними идут сотни тысяч людей. Общественное мнение может оказаться не на вашей стороне, – стал настаивать Богданов. – Но ведь правительство СССР встанет на нашу сторону, верно? – Это зависит от вас, – произнес Богданов. – Не думаю, что лидеру Советского Союза, Леониду Ильичу, безразлично мнение мировой общественности. Если большинство европейских стран осудит ваши действия относительно видных деятелей страны и причислит их к разряду репрессивных, товарищ Брежнев вряд ли пойдет против общественного мнения. Без веских доказательств, разумеется. – Вы уполномочены делать такие заявления от лица главы Советского Союза? – сощурившись, спросил Ангел Солаков. – Разумеется, нет. Но вы можете проверить их обоснованность, приказав начать аресты. – После этого заявления майор развернулся и пошел к двери. – У вас есть пять дней, – услышал он за спиной голос Солакова. – Первого апреля я отдам приказ об аресте. – Благодарю, – не поворачиваясь, коротко бросил Богданов. Майор ушел, Мирчо Спасов так и не произнес ни слова, но взгляд его не предвещал для Богданова ничего хорошего. Вернувшись к команде, Богданов обрисовал ситуацию. – Пять дней на то, чтобы разоблачить планы Центрального разведывательного управления США? Шикарная перспектива. – Капитан Дубко нервно усмехнулся. – С чего начнем, командир? – Прослушку в явочной квартире Тодорова-Горуни установят не раньше завтрашнего дня. Первые данные прослушки мы получим через сутки. До этого времени все, что нам остается, это установить наблюдение за домом в Мало Бучино и ждать. Больше мы ничего не можем сделать. – Ты им доверяешь, командир? – задал вопрос Дмитрий Еремин. – Солакову? – уточнил Богданов. – Ему и сотрудникам его ведомства, – подтвердил догадку майора Еремин. – Ты уверен в том, что мы получим данные прослушки, если в них действительно будет что-то стоящее? – Нет, Дима, не уверен, но другого пути у нас нет. В этот момент в комнату ворвался Федор Кульпа. С тех пор как бойцы спецподразделения попали в потайную комнату, Федор корпел над расшифровкой записей из блокнота, найденного в комнате. Записи в блокноте шли строго по графику с указанием даты и времени, когда были получены или отправлены. Кульпа надеялся понять, каким шифром пользовалась группа Богомилова, и тем самым получить представление о задании, с которым она прибыла в Болгарию. Влетев в комнату, Федор закричал: – Командир, получилось! – Не ори, Федор. – Богданов поморщился. – Докладывай по существу. – Я по существу и докладываю, товарищ командир. – Кульпа сбавил тон. – Мне удалось расшифровать большую часть записей, в них нет ни слова о цели задания, но есть кое-что более интересное. – Что именно, гений? – Андрей Солодовников заставил Федора сесть. – Рассказывай. – Эта троица, Богомилов, Методиев и Герасимов, не знают, что работают на ЦРУ, – выдал Кульпа. – Они считают, что имеют дело с организацией эмигрантского движения «Свободная и независимая Болгария» и думают, что эта организация сложилась из таких же, как они, энтузиастов! – Ситуация, конечно, странная, но что она дает нам? – вклинился в разговор Степан Терко. – А то, что, если раскрыть им глаза на реальное положение вещей, можно надеяться на то, что они перейдут на нашу сторону, – закончил за Федора старлей Иван Петров. – С какой стати? – Еремин недоверчиво нахмурил брови. – С такой, Дима, что Богомилов и его друзья ждут, что к власти в Болгарии придут болгары. Они посвятили себя восстановлению Народной Республики, а не продвижению западных идей, – с нажимом произнес Петров. – Это ты так считаешь, – не согласился Еремин. – Что у этих фанатиков в головах, не может знать никто. – По приказу командира я общался с теми, кто входил в состав партизанского отряда, в котором воевали Богомилов, Герасимов и Методиев, – напомнил Петров. – Так вот, все они в один голос утверждают, что эти трое готовы отдать за Болгарию жизнь. Но только за Болгарию, а не за западные идеи. По воспоминаниям очевидцев, именно за этот патриотизм политкомиссар Тодоров-Горуня как-то сказал, что если бы ему пришлось выбирать, кому доверить свою жизнь, он бы без сомнений доверил ее Демитру Богомилову и его друзьям. Его слова о чем-то тебе говорят? Станет такой человек, как Демитр Богомилов, продаваться американским властям? Нет, Дима, эти трое борются за независимость Болгарии от любого вмешательства извне. В этом я уверен. – Может, ты и прав, но если ошибаешься, твоя ошибка будет дорого нам стоить. – Еремин покачал головой. – Очень дорого, старлей. – Как ты собираешься завербовать их, командир? – Капитан Дубко перевел разговор в практическое русло. – Мы поедем в Мало Бучино, дождемся, пока в доме останется только один из группы, войдем и побеседуем, – подумав, сообщил майор. – Ближайшие сутки мы все равно не получим никакой информации от Солакова, так почему бы не попытаться встретиться с кем-нибудь из группы? – Я согласен с командиром. – Степан Терко вышел вперед. – Идея стоящая. Если выгорит, они сдадут нам Тодорова-Горуню и остальных, и тогда уже мы будем диктовать условия Ангелу Солакову и Мирчо Спасову. – Но как вы убедите их, что они работают на ЦРУ, если у вас нет никаких доказательств? – продолжал настаивать Еремин. – Что вы им предъявите? Шифры и коды? Если бы они хоть что-то соображали в кодах и шифрах, сами бы догадались, что работают на ЦРУ. – У нас есть фотоснимки тех, с кем встречался Тодоров-Горуня. Сегодня пришел ответ из Москвы. Третий человек, который сопровождал Тодорова в Ботевград, опознан как американский шпион Линкольн Маунти, работающий под псевдонимом «Крумп». Десять лет назад он прокололся на спецоперации в Югославии, его снимки попали в югославские газеты, но Крумпу удалось сбежать. С тех пор о нем ничего не было слышно, и вот теперь он здесь, в Болгарии, – выдал информацию Федор Кульпа. – И все равно не понимаю, как фотографии нам помогут. – Еремин устало откинулся на спинку стула. – Федор, принеси снимки, – попросил майор. Кульпа ушел в соседнюю комнату и через минуту вернулся с папкой. Богданов забрал папку из его рук. – Данные пришли с особой почтой на бульвар Брюксел, пока я был у Солакова, – сообщил Богданов. – Я еще не успел ознакомиться с материалами более детально, но попросил Федора просмотреть их. Думаю, будет лучше, если мы посмотрим их вместе. В папке лежали не только снимки, но и вырезки из разных газет с датами и названиями. Статьи из югославских газет о разоблачении некоего Крумпа, с фотографиями и пояснениями. Одна статья из германской газеты, где означенный господин был представлен, как «дипломатическая персона» из США, в обнимку с канцлером ФРГ Конрадом Аденауэром. И целая серия статей и более ранних фотоснимков Крумпа в американских городах, где он был запечатлен с видными политическими деятелями, как Ричард Бентон, представитель американской национальной гильдии «Свобода». – Где они откопали этот материал? – высказал общее удивление Дмитрий Еремин. – Такое впечатление, что этот Крумп не шпион, а публичная персона. – В какой-то степени так и есть, – согласился Богданов. – Я слышал о нем, когда еще учился в военной академии. Снимков не видел, но истории передавали из уст в уста. Говорили, что Крумп сумел объединить невозможное: будучи узнаваемым человеком, стал неподражаемым шпионом. Нам это на руку, с такими доказательствами трудно спорить. – Когда поедем в Мало Бучино, командир? – сдался Еремин. – Завтра к шести утра первая группа должна быть у дома. Первыми едут Петров и Еремин. В двенадцать их сменят Дубко и Терко. Солодовников и я придем на смену в шесть часов вечера. – А я, командир? – Кульпа подался вперед. – А ты будешь сидеть здесь и заниматься расшифровкой текстов. Быть может, наткнешься на что-то, что поможет нам сломить сопротивление Богомилова и его людей. Утром Петров и Еремин уехали в Мало Бучино. К двенадцати на смену приехали Дубко и Терко. Утренняя смена доложила: Демитр Богомилов уехал в город, в доме остались Иван и Никола. К шестичасовой смене Богомилов вернулся обратно. Об этом и доложили приехавшим на смену. В доме снова собралась вся группа, что никак не входило в планы майора Богданова. Не успели они заступить на смену, как из дома вышел Иван Методиев, сел в машину и поехал по направлению к городу. Прошел час, надежда на то, что Богомилов, или Герасимов уедут, таяла с каждой минутой. – Почему Богомилов вернулся так рано? – недоумевал капитан Солодовников. – Он ведь торчит на конспиративной квартире до полуночи. – Не знаю, быть может, ему устроили выходной. Или Тодоров-Горуня уехал по делам, а без него Богомилову там делать нечего. Теперь ведь ясно, что Богомилова в группу заговорщиков подтянул именно Горуня. Вряд ли остальные заговорщики разделяют с Горуней уверенность в том, что Богомилов заслуживает доверия. Он появился из ниоткуда и сразу пролез на самый верх. Такое никому не нравится. – Как думаешь, стоит рискнуть и поговорить сразу и с Демитром, и с Николой? – спросил Солодовников. – Время уходит. Что, если они решили не разделяться? – Иван же уехал, – напомнил Богданов. – Мне кажется, что Иван в этой тройке не самая значительная фигура, – заметил Солодовников. – Если нам удастся убедить Богомилова, что его товарищ по партизанскому отряду Тодоров-Горуня продался американской разведке, тогда и остальные поверят. Он их убедит. – Идти в дом, когда их двое – рискованно, Андрей. Подождем пару дней, а там видно будет. – Как скажешь. Ты командир, – смирился с доводами Богданова Солодовников. – Правильно. Командир здесь я, так что и ответственность лежит на мне.