«Что?» — осведомился Рон. «Ничего. Русский фольклор.» Пока Гюнтер занимался тем, что сначала разматывал, а затем сматывал обратно длиннющую веревку, Каттнер открыл грузовой отсек антиграва и один за другим запихал в него оба контейнера, после чего вдруг выудил откуда-то из груды рассыпавшихся коробок еще один и отправил его туда же. «Интересно,» — сказал Рон, задумчиво наблюдая за деловито суетящимися черными фигурами, — «куда они собираются грузить все остальное? Насколько мне известно, свободного места в машине уже практически нет.» «А вот мне гораздо интереснее другое,» — ответила Катерина. — «Как ты думаешь, чем наполнены эти контейнеры?» «Понятия не имею. А содержимое коробок тебя что, совсем не интересует?» «Интересует. Но не в такой степени. Мне кажется, я знаю, что там может находиться. Правда, очень хотелось бы ошибиться.» «И что же, по-твоему?» Катерина многозначительно промолчала. «Смотри,» — вместо ответа вдруг сказала она. — «Возвращаются.» Каттнер тем временем захлопнул дверь машины и, действительно, направился обратно, сопровождаемый бодро семенящим по пятам Гюнтером. Ни тот, ни другой не произнесли больше ни слова. Когда обе черные фигуры беззвучно растворились в проеме разбитого окна, Рон мгновенно вскочил на ноги и метнулся в сторону покинутого антиграва, не обращая никакого внимания на протестный окрик Катерины. Открыв лапой грузовой отсек, он долго рассматривал его содержимое, после чего захлопнул дверцу и вернулся назад к своему убежищу, попутно ухватив зубами одну из картонных коробок. «Ты что творишь?!» — тут же зашипела на него Катерина. — «Не подумал, что им может быть доподлинно известно количество принесенных коробок? Что произойдет, если они одной недосчитаются?» «Ничего,» — беспечно ответил Рон. — «Подумаешь, одной больше или меньше… Решат, что ошиблись или потеряли где-нибудь по дороге…» «А следы? Твои следы рядом с машиной? Или ты считаешь, что они не способны вызвать у Каттнера ни малейших подозрений?» Рон рассмеялся. «Да они вдвоем наследили вокруг словно стадо бешеных слонов у водопоя. Так что на эту тему совершенно определенно можешь не волноваться. Давай-ка лучше посмотрим, что там внутри.» «Я и так знаю.» «Вот как?.. Хм… Что ж, думаю, самое время узнать и мне.» С этими словами Рон полоснул лапой по картонному боку, разорвав его чуть ли не напополам. Оттуда мгновенно в большом количестве посыпались в снег небольшие по размеру запечатанные коробочки с хорошо знакомой яркой надписью поперек — «Celestial Food». «Сигареты…» — растерянно произнес Рон. «Торн,» — уточнила Катерина. — «Что и требовалось доказать.» «Как ты догадалась?» «По твоему, это трудно?» «Ну, я-то не сумел.» «Просто-напросто на Лорелее больше не существует ничего такого, что потребовало бы специально организованной — заметь, явно нелегальной! — экспедиции для доставки этого чего-то на Землю. Чего-то такого, что абсолютно невозможно оказалось вывезти отсюда обычным способом. Единственным кандидатом на роль подобной „драгоценности“, пусть даже насквозь фальшивой, может быть только торн. Мне неизвестно ничего другого, что могло бы оправдать затраченные усилия. Однако, сигареты с торном — это еще полбеды. Куда больше меня беспокоит содержимое контейнеров. Что ты увидел?» «Ничего. Металлические ящики закрыты наглухо, на крышке каждого мигает красная лампочка. Вскрывать я не рискнул, во-первых, потому что любая попытка взлома сразу же обозначила бы наше с тобой присутствие… а во-вторых… во-вторых, просто потому что не рискнул. Это тебе не картонная коробка, мало ли что…» «Понятно,» — задумчиво произнесла Катерина. — «Что ж, думаю, ты поступил разумно. Похоже, мы с тобой узнали все, что могли. И вряд ли узнаем больше. Поэтому, как мне кажется, нам пора возвращаться.» Катерина выбралась из сугроба, отряхнулась и вопросительно взглянула на Рона. Тот некоторое время в раздумье рассматривал разбросанные вокруг сигаретные пачки, а потом вдруг, словно спохватившись, начал торопливо запихивать их обратно в коробку. «Чтобы никто ничего не заметил,» — пояснил он и сунул ее куда-то под камень в глубокую черную щель. Катерина с сомнением наблюдала за его действиями, а потом развернулась и пошла обратно по своим следам. «Идем,» — сказала она через плечо. — «Джош наверняка уже заждался.» * Пейзаж на экране переднего обзора не баловал разнообразием. Покрытая коркой льда насквозь промерзшая почва непосредственно вблизи корабля, и порядком осточертевшие крутые снежные склоны вокруг. Абсолютно пустынные. Жаклин всматривалась в них до рези в глазах в попытке обнаружить хоть что-то живое, хотя прекрасно отдавала себе отчет в том, что ни одно из существ, населявших еще недавно цветущую планету, просто не могло существовать в условиях вакуума и жесткой космической радиации. Включая неведомо куда исчезнувших лорнов. Чтобы выжить здесь, необходимы соответствующие технологии, вроде тех, что оберегают в настоящее время саму Жаклин и ее спутников. А откуда им, спрашивается, взяться у несчастных аборигенов? Вот то-то же… И тем не менее… Жаклин никак не давал покоя внезапно прозвучавший в наушниках незнакомый голос. Ведь не сошла же она с ума в самом-то деле! Голос был настолько реальным, насколько это вообще возможно, и никто никогда не сможет убедить ее в обратном. Несмотря на насмешки Гюнтера и очевидное недоверие капитана. А может, действительно, призрачные голоса существуют лишь в ее собственной голове? Скажем, как результат могучего, как минимум полугодового, запоя? Белая горячка или что-то в этом роде… Полная чушь, конечно. Причем здесь спиртное? Тем более, что печальная привычка решать все проблемы с помощью бутылки ушла в невозвратное прошлое, и надеюсь, теперь уже навсегда. Спасибо Каттнеру… К тому же ни на «Айове», ни в окрестностях Лорелеи никаких слуховых галлюцинаций почему-то не наблюдалось. Как и всяких других, впрочем. Вот! И это очень важно! А проявились они лишь здесь, на поверхности планеты. Что, надо сказать, весьма и весьма необычно и, мягко говоря, неожиданно. Н-да, столь странная избирательность в локализации психических нарушений явно наводит на определенные размышления. Если признать за аксиому абсолютную реальность прозвучавших в наушниках радиоголосов… то что же тогда получается? Лорны никак не могли этого сделать просто потому, что не могли никогда. Это твердо установленный факт. Не их уровень. А значит… значит, есть на планете кто-то еще, использующий технологии, доступные до сего дня лишь землянам, и этот кто-то скорее всего не человек… Н-да… Тоже чушь. О, Боже! Вот до чего может довести несчастную женщину полное одиночество в пустом замкнутом помещении и целая бездна свободного времени для размышлений. А также практически полная тишина, нарушаемая лишь монотонным пением работающих вентиляторов. Так и до инопланетных зеленых человечков недалеко, и никакое спиртное для этого не понадобится. Стоп! А это что такое? Краем глаза Жаклин уловила какое-то движение на самом гребне высокого снежного вала, окружающего корабль. Она тут же уставилась в экран неподвижным пристальным взглядом в надежде, что вот сейчас-то… сейчас она совершенно точно увидит нечто такое… такое, после чего ни Гюнтер, ни Каттнер уже никогда не смогут обвинить ее в сумасшествии. Однако, нет. Снежный гребень по-прежнему пуст и недвижим. По-видимому, показалось. Жаль. А может, оно и к лучшему. Черт его знает, чего можно ожидать от коварных зеленых человечков… или прочих кошмарных чудовищ. Вдруг им взбредет в голову… — или куда там еще может что-то взбрести всяким разным, до невозможности хищным, тварям, — и они дружно примутся ломиться в нашу дорогую «Ириду». Что тогда прикажете с ними делать? Лазерный пистолет против инопланетных монстров выглядит как-то не слишком убедительно. Жаклин вдруг ощутила на спине очень неприятный холодок. Ей показалось, будто кто-то уставился на нее изучающим холодным взглядом, от которого по всему телу вдруг побежали крупные и мелкие мурашки. Она передернула плечами, прогоняя прочь неприятные ощущения, и решительно встала с кресла. Все, с нее хватит. Так и в самом деле недолго спятить. А вот что точно следует сделать, так это полностью заблокировать входной люк. Безопасности для. Иначе чувствуешь себя как в квартире с распахнутой настежь дверью. Заходи, кто угодно, и делай здесь, что хочешь… даже без разрешения. Жаклин быстро набрала на пульте соответствующую комбинацию клавиш. Вот так. Позволения войти все-таки придется спрашивать. А я еще подумаю… Она бросила взгляд на часы. Что-то давно нет сообщений от капитана. Во время единственного сеанса радиосвязи он сказал, что здание, в котором располагалась лаборатория, найдено, и они с Гюнтером отправляются за контейнерами. Обещал также сообщить, когда все погрузят, и вот молчит уже целую вечность… Кажется, что за это время всю Лорелею можно было бы обойти по экватору. Черт! А вдруг там с ними что-нибудь случилось? А она прохлаждается здесь в полном неведении, вместо того, чтобы спешить на помощь! Черт, черт, черт!.. Жаклин совершенно не представляла, как она сможет хоть чем-то помочь попавшим в беду спутникам, тем более, что на корабле больше нет абсолютно никаких средств передвижения. Не пешком же, в самом-то деле… по этим безумным сугробам. Да и местонахождение лаборатории неизвестно… Хотя… Есть шаттл. Правда, эта машинка скорее для открытого космоса, а не для поездок в город. Тем не менее, если выбора не останется, придется использовать то, что есть, хотя и совершенно непонятно, каким именно образом. Она снова взглянула на часы. Тут главная проблема — правильно определить временную границу, за которой заканчивается простое ожидание и начинается спасательная операция. Что там у них с кислородом? Хм… часа на два хватит, вне всякого сомнения. А это в свою очередь означает, что если в ближайшие тридцать минут от Каттнера не поступит никаких сообщений, настанет пора действовать. Ладно, полчаса можно и подождать… Жаклин вдруг ощутила буквально зверский голод. Сразу после посадки есть почему-то совершенно не хотелось. Тем более в компании назойливого «коллеги»… Какое же это было блаженство, когда после слов капитана об отдыхе Гюнтер сразу же скрылся в кают-компании, и появилась возможность хотя бы несколько минут отдохнуть от его набившей оскомину физиономии. Правда, голос, в превосходных степенях нахваливающий какой-то невероятный паштет, прекрасно был слышен даже здесь, в рубке. Но это тот минус, с которым Жаклин вполне готова была мириться. Хм… Надеюсь, он там не все сожрал, и мне хоть что-нибудь да осталось. Мысли о еде отодвинули все прочее на второй план. Столько переживаний… «Айова» с ее аварийной капсулой… захват «Ириды» и посадка на Лорелею… дурацкие голоса в голове и, наконец, томительное ожидание неизвестно чего… Тут у кого хочешь разыграется аппетит. Интересно, что там Паркер припас на камбузе для своей команды, до чего еще не успел дотянуться прожорливый Гюнтер? Хотя бы кофе-то у него найдется? И, скажем, парочка бутербродов?.. С сыром и ветчиной. А лучше три… Два с сыром и один с ветчиной… или два с сыром и два с ветчиной. Хм… А вот мы сейчас пойдем и проверим. Жаклин развернулась и пошла прочь из рубки. Пропустить радиовызов она не боялась. Если Каттнер все-таки объявится, она услышит его через наушники скафандра. Длинный ярко освещенный коридор был наполнен тишиной и спокойствием. Даже пения невидимых вентиляторов совершенно не слышно, и лишь звонко клацают по полу металлические подковы на ботинках. Слева от входа в рубку — лестница, ведущая в грузовой отсек, а справа — каюты экипажа. Все в точности так же, как и на той «Ириде», где год назад столь бесславно оборвалась ее карьера. За исключением того, что там на месте грузового отсека располагались сплошные ряды противоперегрузочных кресел с предвкушающими заслуженный отдых туристами. Как сейчас помню, рейс «Церера — Латона»… Далеко не Лорелея в пору расцвета, однако, вполне сносно, особенно если не сравнивать. Черт! Бессчетное число раз давала себе слово забыть эту историю раз и навсегда, и вот, поди ж ты, малейший толчок — и память упорно возвращает обратно. Наверное, просто потому, что назначение пилотом на звездный корабль стало воистину самым ярким событием в моей пока еще не слишком-то долгой жизни.