В кресле слева от меня Мих-Мих невозмутимо продолжал что-то вещать в микрофон, изредка прерываясь для того, чтобы выслушать ответ. Да-а, вот что значит десант… Справа Сэмюэль Харди очумело вращал головой в попытке взять под контроль собственный вестибулярный аппарат. Судя по всему, никаких физических повреждений он тоже не претерпел. Я с трудом выбрался из кресла, пошатываясь, подошел к Майклу и остановился, сурово взирая на него сверху вниз. Тот даже и не подумал встать, лишь слегка повернул голову в мою сторону. — Стажер Джекман! — нахмурившись, произнес я. — Почему не выполнил мой приказ? — Приказ? — он удивленно поднял на меня глаза. — Какой приказ? Не было никакого приказа. — Я запретил тебе прикасаться к пульту управления, и ты не мог этого не слышать. Повторяю вопрос… Во взгляде стажера неожиданно для себя я уловил явную и недвусмысленную издевку. Непринужденно развалившись в кресле, он рассматривал стоящего перед ним начальника так, словно мы внезапно поменялись местами, и это я теперь зеленый, вынужденный оправдываться, совершенно необученный юнец, а он — мой умудренный опытом наставник. — Если бы приказ был разумным, я бы его наверняка услышал, — нагло ухмыляясь, ответил он. — А так… Вы же сами усадили меня за пульт управления движением, а значит, я единственный, кто мог хоть что-то сделать. Разве нет?.. Вот видите, я так и подумал. А что касается приказа… Отчего-то мне представляется, что иногда бывает полезнее притвориться глухим. Я даже задохнулся от возмущения. Да как ты посмел!.. Разговаривать подобным тоном с заместителем командира и своим непосредственным начальником! Да я тебя!.. Но тут сзади неслышно возник Мих-Мих и опустил руку мне на плечо. Странное дело, но весь мой запал неожиданно куда-то исчез. Сдулся. Растворился в мировом эфире. Желание крушить и карать полностью пропало. Я вдруг осознал, что где-то глубоко во мне, оказывается, зародился и расцвел пышным цветом тот самый, люто ненавидимый всеми нами, синдром оскорбленного начальства, чей приказ, пусть даже не совсем разумный, так и не был выполнен куда более рассудительным подчиненным. Ну как же… «Я начальник — ты дурак…» И наоборот. А стажер-то действительно прав, он на самом деле оказался единственным из нас, кто в данной ситуации мог взять станцию под контроль. Что блестяще и продемонстрировал. Так что нечего теперь на зеркало пенять… — Ладно, — остывая, сказал я. — Извини. Наверное, по-другому действительно было нельзя… В общем… свой высший балл за стажировку ты честно заработал, можешь не сомневаться. Как и мой положительный отзыв. Мих-Мих одобрительно хлопнул меня по плечу и молча вернулся на свое место. Надел наушники и снова тихо забормотал что-то в микрофон. Я заметил, что Марина уже исчезла с экрана, а вместо нее там отсвечивает огненно-рыжей шевелюрой сам командир «Венеры-Орбитальной» Роджер О’Нил. Веселый Роджер, если пользоваться нашей терминологией. В командный пункт внезапно ввалился Марк наш Аврелий, обвел всех бешеными глазами и хрипло осведомился: — Все целы? Что это было? — Расслабься, все нормально, — ответил я. — За исключением того, что падающий корабль едва нас не утопил… Майклу, вон, скажи спасибо, молодец, не растерялся… а то так и крутились бы, как на взбесившейся карусели. Сам-то как? Что-то ты, братец, неважно выглядишь. — Еще бы, — произнес Марк, прислоняясь к косяку и всей пятерней приглаживая растрепавшиеся волосы. — Тут как вдарит… меня сразу же бросило на пол… а потом началась эта круговерть. Чуть по стене не размазало… — Внимание! — командир снял наушники и повернулся к нам. Веселый Роджер некоторое время пялился на нас с экрана, потом кивнул Мих-Миху и растворился. — По данным «Венеры-Орбитальной» корабль упал где-то в районе горы Маат, к востоку от нас. Получен приказ выдвинуться в район падения и исследовать обломки с помощью комплекса КРИС… — Но как же… — растерянно сказал я, мгновенно вспомнив о своей программе. Только сейчас я вдруг понял, что в глубине души все-таки не считал ее окончательно погубленной. Теплилась, теплилась у меня, оказывается, слабенькая надежда… а новый приказ командира готов похоронить ее бесповоротно и окончательно. — Никак, — ответил Мих-Мих, без труда догадавшись, что именно я имел в виду. — Ник, Сэм! Готовьте Федота… Майкл, на тебе перемещение станции по заданным координатам, сейчас перешлю их на твой терминал. Марк, что там с успокоителями качки? — Сразу после первого удара дружно выдали критическую ошибку и отрубились, — мрачно ответил Марк. — Как ты уже, наверное, понял, тебе есть чем заняться. Чтобы подобное больше не повторялось. Марк согласно кивнул, а затем, чуть помедлив и с тревогой покосившись на опустевший экран, спросил:. — Михаил Александрович! А эти… с орбиты… ничего не говорят о причинах катастрофы? — Говорят, — командир обвел замерший в ожидании ответа экипаж хмурым взглядом. — По их данным, непосредственно рядом с «Фениксом» потерял ориентацию беспилотный буксир. Неожиданно для всех он запустил маршевые двигатели и ударил корабль в борт, буквально столкнув его на Венеру. Экипаж ничего не успел предпринять… связаться с ними так и не удалось. Такова основная версия, и нам предстоит либо подтвердить ее, либо опровергнуть. А потому… Приказ отдан, все по местам! Уже усаживаясь в кресло, я бросил взгляд в сторону Майкла. Тот, полагая что никто на него не смотрит, скептически покачал головой, явным образом сомневаясь в достоверности информации, полученной от капитана. Судя по всему, озвученная версия катастрофы по какой-то неведомой причине его категорически не устроила. Ох, и непрост ты, оказывается, стажер Джекман. Похоже, знаешь и умеешь гораздо больше того, чем стараешься показать. Но ничего, я теперь с тебя глаз не спущу, можешь быть уверен. И обязательно докопаюсь до причин столь необычного поведения, в чем можешь даже не сомневаться. Не подозревавший о моем коварстве Майкл уверенно положил руки на пульт. Станция медленно начала подъем на рабочую высоту с одновременным разворотом на восток. Глава 3 Алекс очнулся от увесистой оплеухи. С размаху по правой щеке. Какого черта! Больно же… И кто у нас здесь такой драчливый выискался? Он с усилием поднял буквально налитые свинцом веки, однако, ничего не увидел. Тьма кромешная, хоть глаз выколи. Невидимый драчун упорно не отставал. Теперь он мертвой хваткой вцепился в отозвавшееся ужасной болью правое плечо и начал трясти безвольное тело, словно грушу. Садист… — Эй, — услышал Алекс где-то над собой. — Ты там живой, или как? Подожди… сейчас, сейчас… Вот только соберусь с силами, и тогда ты у меня попляшешь… Горько пожалеешь о своих издевательствах… Ох, дьявол!.. Бедное плечо… Еще одна оплеуха, теперь уже слева. Да что же это такое?! Алекс закашлялся и попытался пошевелиться. — Прекрати, — хрипло ответил он в темноту. — Или как. — Ага, — голос показался смутно знакомым. Жаль только, никак не вспомнить, кому же он принадлежит. — Стало быть, живой. Плечо отпустили, и Алекс сразу почувствовал себя куда лучше. Тело невыносимо болело, от макушки до самых пяток, но от переломов, судя по всему, судьба все-таки уберегла. — Ты кто? — спросил он в темноту. — И что все это значит? Где мы? Невидимый собеседник лишь громко фыркнул. — Однако, — сказал он. — Видно, хорошо тебя приложило… Будем знакомы, архангел Гавриил. Нет, лучше святой Петр. А находимся мы с тобой в чистилище, в ожидании той прекрасной минуты, когда нас поглотит геенна огненная. Каттнер, вспомнил Алекс. Подконвойный Эдвард Каттнер. Издевается, зараза… Жутко ныло растревоженное плечо. Ну, я тебе это припомню, мстительно подумал Алекс. И оплеухи тоже. — Кости целы? — услышал он. А черт его знает, вроде бы целы. Вот только голова… Алекс, скривившись от боли, приподнял руку и прикоснулся к макушке. Пальцы нащупали что-то липкое. Он вдруг вспомнил невероятной силы удар, лопнувшие ремни безопасности и самого себя, словно со стороны, медленно-медленно летящего головой вперед прямо на пульт… Искры из глаз и мгновенный провал в полное беспамятство… А затем увесистую оплеуху и кромешную тьму перед глазами. Дьявол! Что если тьма существует исключительно в моей голове? А снаружи все залито пусть не слишком ярким, но все-таки светом?.. Охо-хо… Не хватало только ослепнуть… От этой пугающей мысли Алекса пробрала крупная дрожь. — Каттнер! — позвал он. — Да. — Скажи, что ты видишь? — сердце тревожно замерло в ожидании неизбежного, а потом несколько раз стукнуло с явными перебоями. — Ничего, — спокойно ответил Каттнер. — Темно, как у негра в ж… э-э… в желудке. Алекс с облегчением перевел дух. Судя по всему, самого страшного все-таки не случилось. Вполне вероятно, что кое-кто с ним категорически не согласится и сходу перечислит с десяток куда более трагичных ситуаций. Подумаешь, ничего не видно… главное, все остальное цело. Однако Алекс пребывал в твердом убеждении, что хуже слепоты ничего быть не может. Перед этим бледнеют даже переломы, даже рваные раны… Алекс протянул в сторону руку и нащупал кресло. Только теперь он вдруг осознал, что, оказывается, лежит на полу, головой к проклятому пульту. Он снова вспомнил свой вынужденный полет, жесткую металлическую поверхность и буквально вышибающий дух удар. Словно дубиной по голове… Черт! Как же мне все-таки не повезло! Если выживу, обязательно подам в суд на производителей ремней безопасности. Что они, в самом-то деле… Алекс с трудом приподнялся и зашипел от боли. Ощущение такое, словно каждая кость и каждая мышца избитого тела считала прямым долгом напомнить ему о своем существовании. А тут еще голова… Редкие болезненные толчки отдавались в самое темя, и безбожно саднила рана на макушке. О-ох!.. Точно, засужу гадов… Он, наконец, взобрался в кресло и блаженно распластался в его мягких объятиях. Рядом неожиданно завозился невидимый Каттнер, прошипел сквозь зубы нечто неразборчивое, и вдруг что-то упало с жутким металлическим грохотом, отдавшись сводящей с ума пульсацией в больной голове. — Каттнер! — поморщившись, позвал Алекс. — Ты там жив? Что случилось? — Ничего. Просто снял с пульта панель и уронил. Прямо на ногу, так ее и разэтак… Тяжелая, зараза… и не видно ни зги.