— А так! Или хочешь в тюрьме казенной баланды похлебать? — Понял, ваше высокоблагородие… — пробормотал дядька неуверенно. Сыщик вернулся к арестной команде, которая не решалась покинуть укрытия. Комиссаров выбежал навстречу: — Ну, что они решили, Алексей Николаевич? У меня уже нервы сдают. Будет бой-то? — Да там нет никого, Михаил Степанович. Ушла вшивобратия. — Как ушла? Куда? — А в заборе оказалась калитка, на плане не обозначенная. Видать, офицеры себе сделали, чтобы мимо караулов проходить. Вот через нее и ускользнули ребята. Ротмистр схватился за голову: — А полиция куда смотрела? Я же распорядился оцепить забор с той стороны. — Колька-кун опять уболтал городового. И тот их выпустил. — Дьявольщина! — заревел Комиссаров на весь плац. — Мать вашу так! Я первый раз за год мундир напялил, и для чего?[48] — Ну, можно дом обыскать, — предложил Лыков. — Вдруг что интересное найдем. — Без меня, Алексей Николаевич, без меня. На этих словах жандарм повернулся и пошел прочь. Обыск делали агенты во главе со старшим филером, но ничего стоящего не обнаружили. Лыков с помощником вернулись в департамент. Настроение у коллежского советника было отличное. Глава 7 Вшивобратия распоясалась Спустя два дня в кабинете Трепова состоялось очередное совещание. Присутствовали сам хозяин, его конфидент Рачковский, начальник ПОО Герасимов, начальник ПСП Филиппов, от Департамента полиции — директор Гарин, начальник Особого отдела Макаров и чиновник особых поручений Лыков. Тон совещанию задал Трепов: — Скажите, Алексей Николаевич, о чем вы два часа беседовали с Колькой-куном? — Я хотел лучше понять его модель будущего. — Как вы сказали? Модель будущего? — Да. Какой он видит Россию завтра, что для этого готов сделать. Я надеялся, что злоумышленник выдаст мне свои планы. — Ясно. Это вместо того, чтобы арестовать его со всей бандой, — ехидно вставил Рачковский. — А пока вы там выведывали секреты, банда-то и сбежала, — добавил Трепов. — Вовсе и не так, Дмитрий Федорович, — обиделся Гарин. — За арест отвечал ротмистр Комиссаров из охранного отделения. И местная полиция. Вот они и профукали. Не могли, видите ли, полковое хозяйство как следует изучить. Пока Лыков заговаривал бунтовщикам зубы, и надо было оцепить дом. А Комиссаров… — Пусть, — примирительно сказал Рачковский. — Пусть вы правы. Чего теперь виноватых искать? Надо поймать злодеев наконец. Который уж раз они уходят из-под ареста? — Со счету сбились, — вступил в разговор молчавший до сих пор Герасимов. — Но довести дело до конца надо… Предлагаю внедрить в окружение Куницына нашего агента. — Вот это дело, — крякнул Рачковский. Макаров, наоборот, брезгливо поморщился. Товарищ министра заметил это и вспыхнул: — Что такое, статский советник? Вам не нравятся методы? — Точно так, ваше превосходительство, — спокойно ответил начальник Особого отдела. — В приличном обществе это называется провокация. — Если вы чистоплюй, так может, надо сменить службу? — Может быть. Я как раз думаю над этим. Макаров был обеспеченный человек и легко мог не служить. Кроме того, по предыдущей своей деятельности он являлся законником. И много уделял внимание тому, чтобы чины Департамента полиции не злоупотребляли правом. Лыкова как розыскника это раздражало, но он понимал, что такие люди нужны в политической полиции. Вот в уголовной они мешают, а в политической бывают полезны. Между чиновниками началась свара, но ее разом пресек Герасимов: — Разрешите, ваше превосходительство, изложить свои соображения вам лично? Без скептиков и резонеров. — А… — Понадобятся еще господа Рачковский и Лыков. Остальные, как не имеющие прямого отношения к дознанию, могут уйти. — Считаю целесообразным привлечь надворного советника Филиппова, он тоже участвует в дознании, — тут же вмешался Алексей Николаевич. Герасимов кивнул: — Согласен. Получалось, что лишние здесь только департаментские. Гарин с Макаровым удалились, причем последний под гневными взглядами диктатора оставался совершенно невозмутим. Вот молодец… — Итак, Александр Васильевич, — уже спокойным голосом начал Трепов, — что именно вы надумали? — Мое предложение основывается на тех важных деталях, которые нам сообщил господин Лыков. — Важных? — удивился товарищ министра. — Очень! Для розыска нет мелочей, ваше превосходительство. По словам коллежского советника, атаман банды доверяет лишь своим. То есть мужикам. А если еще они окажутся из одной с ним роты… — Вы предлагаете внедрить к ним Жучкова? — удивился Алексей Николаевич. — Нет, конечно. Второго, Галкина. Жучков хитер и тоже заражен революционными идеями. А Галкин простодушен. И ему нужны деньги, причем позарез. — Даже позарез? — скривился Трепов. — Вам-то это откуда известно? — Негласный агент по моему приказу сблизился с объектом. Тот собирается жениться на одной вдове. Нужны средства на обзаведение. Думаю, за сто рублей парень с удовольствием выдаст всю вшивобратию. — Ну, дай бог, дай бог. — А как Галкин отыщет Кольку-куна? — спросил Лыков. — Опять же это следует из ваших сведений, Алексей Николаевич, — вежливо пояснил подполковник. — Вы перечислили всю банду пофамильно — отличная работа! В том числе упомянули Ивана Бубнова. Помните? — Да, рыжий такой. — Вот-вот. У этого Бубнова старший брат живет на Купоросной улице, в казарме Семянниковского завода. — Интересно. Вокруг Куницына все из крестьян, кроме морячка. А тут брат-пролетарий. Ловко, Александр Васильевич. — Надо поставить там засаду и взять всех разом, — предложил генерал. Остальные посмотрели на него с иронией. — Что я не так сказал? — обиделся Трепов. — Какая засада может быть в рабочей казарме, Дмитрий Федорович? — мягко возразил Рачковский. — Там ее поставим, и через полчаса вся улица будет знать. — Ну, вам виднее. — Но как ваш освед подойдет к старшему Бубнову? — не унимался сыщик. — Они ведь напрямую не знакомы? — Нет, — ответил Герасимов. — Брат трудится литейщиком, хорошо, кстати, зарабатывает. Ходит по субботам в пивную на углу Прогонного переулка и Шлиссельбургского проспекта. Там Галкин к нему и подсядет, якобы узнать, как лучше на завод устроиться. Слово за слово, всплывет имя младшего брата. Освед скажет, что служили вместе и в плену томились бок о бок. Ну и… Алексей Николаевич скептически покачал головой: — Помню я этого Галкина, дурак дураком. А для шпионства ум нужен. — Там ума потребуется на два разговора, — ответил жандарм. — На третьем мы всех возьмем. Совещание у Трепова закончилось на той ноте, что «японцев» пора раскассировать. И то сказать, у генерал-губернатора Петербурга, командира корпуса жандармов и товарища министра внутренних дел, заведывающего полицией (столько должностей государь вручил Дмитрию Федоровичу), хватало дел и помимо Кольки-куна. Лыков вернулся к себе расстроенный. Опять над вшивобратией сгущаются тучи. Герасимов подсылает к ним шпиона. Наивные мужики считают всех, кто сидел с ними в плену, своими и не заподозрят Галкина. В итоге и пропадут через собственную доверчивость. Как бы предупредить дураков? Сыщик уже давно понял, что хочет вшивобратии добра. Чтобы живы были, в каземат не попали. А как этого добиться? Алексей Николаевич видел лишь один путь: уговорить мужиков сбежать из страны. Хоть в Америку, хоть в Англию. Вон потемкинцы поселились в Румынии, все лучше, чем на Каре… Но, чтобы предупредить мужиков, надо сначала их найти. А выдать им секретного осведомителя — это не жест доброй воли, это уже измена. Если узнают, в лучшем случае выкинут со службы. А могут и самого в тюрьму посадить или в ссылку закатать. М-да, что же делать? Положение, как говорится, корявое. Измена пугала Лыкова, он был к этому не готов. Но как иначе спасти «японцев»? Черт бы их драл, революцию им подавай, чумазым… Однако в последующие две недели отряд Кольки-куна громко заявил о себе. Сначала восемь человек напали на почтово-телеграфную контору в Гражданке. Приставили почтовику ко лбу пистолет и забрали тысячу рублей с мелочью. И еще марок на триста рублей прихватили. Ребята действовали по-солдатски сноровисто, да и по приметам походили на куницынских. Полиция пыталась взять след. Сыщики обошли все мелочные лавки и в одной из них обнаружили украденные марки. Но хозяин божился, что впервые видел продавца. Явился бородач с клоком черных волос в седине — явно Сажин — и предложил купить. Цену назначил самую мизерную, вот жадность и подвела…