Через минуту мы обнимаемся, словно родные. Оператор смотрит на меня влюбленными глазами. Пряхин Ситуация, которую нетрудно было предсказать. Мы гонимся за Ваней и Клавой – за нами гонятся калужские менты. Полный дурдом. Гера шизеет на глазах. – Мы попали! – орёт он благим матом и бьёт при этом по рулю обеими руками. Гнаться и при этом уходить от погони невозможно. Перед въездом в Калугу я велю Гера притормозить. Капитан выскакивает. Пока его подбирают кенты, мы отрываемся. С включенной сиреной проскакиваем пост ДПС. Ныряем в жилой квартал, дворами вылетаем на другую улицу. В городе уйти от погони намного легче. Но я знаю: уже через несколько минут будут перекрыты практически все улицы. Мы бросаем машину ДПС и уходим на своих двоих. Короткоствольный автомат капитана прячу под курткой. Он мне ещё пригодится против Ваниного «стечкина». – Ну, где их теперь искать? – ноет Гера. Я ласково прошу его не кукситься. Сейчас посидим где-нибудь, подзаправимся, попьём пивка. Не надо отчаиваться. Пока мы на свободе, у нас теоретически есть все шансы не только узнать, где они, но и найти их. А теория с практикой лично у меня всегда дружат. Александр Сергеевич Волнухин Андрей первой просит высказаться Наталью Павлову. Знала ли она, что дочь попала в сексуальное рабство к Мартыну? Нет, не знала. Странно. Почему Клава не поделилась с родной матерью таким несчастьем? – Потому, что знала: я этого так не оставлю, и в результате будет ещё хуже. Мартын мог просто убить, и Клаву и меня. Еще несколько вопросов-ответов, и зрителю всё ясно: в Свидлове царила атмосфера полной безысходности. Жаловаться на банду Мартына было себе дороже. Следующая собеседница Андрея – Анна Смирнова. – Вам пришло извещение, что ваш сын пропал без вести. Кто-нибудь занимался его поисками? – Мне об этом ничего не известно. Никто не звонил, никаких бумаг я не получала. Я сама пошла узнавать. – Вы пошли к человеку, который по роду службы занимался поиском пропавших без вести сотрудников милиции и военнослужащих. Кто это был? – Майор Пряхин. Он обещал помочь. – Как вы думаете, у него была хоть какая-то реальная возможность хоть как-то помочь вашему сыну Ивану? – Он был хорошо знаком с рабовладельцем Султаном. У них был какой-то общий бизнес. Но он ничего не сделал. Он даже не сообщил мне, что Ваня бежал, хотя был очевидцем. Значит, что-то ему мешало сказать мне об этом. Андрей подводит итого этой части передачи: – У наших героев в чем-то очень похожие судьбы. Они попали в большую беду, но государство им не помогло. Функции отца, Отечества, государство наше, как правило, не выполняет. Ваня и Клава могли погибнуть, и никто бы сейчас об этом не знал, кроме их матерей. А может быть, не знали бы даже матери. Не будем говорить, какой след оставило в их душах то, что с ними произошло. Наверное, это их ожесточило. Но заметьте: они жили, как все нормальные, законопослушные люди. До тех пор, пока те, кто уже однажды прошёлся по их судьбам катком, не напомнили о себе. Я имею в виду попытку сообщников Мартына втянуть Клаву в хищение тома уголовного дела. Есть все основания считать, что личное участие Клавы в этом преступлении и не требовалось. Она должна была всего лишь отвлечь внимание от главной пособницы Мартынова – судьи Мешалкиной, отвлечь все подозрения на себя. Для этого был инсценирован ее якобы побег в Москву с целью скрыться от следствия. На самом деле она была похищена, и не одна, а вместе со своей подругой Элей, которая присутствует у нас в студии. Андрей обращается к Эле: – Эля, что ты можешь сказать по этому поводу? – Клава не помогала бандитам. Она только сделала вид, что хочет помочь, потому что в это время я и её мама были заложницами, нас держали в наручниках и грозили убить, если она ничего не сделает. Мне тут подсказали: она действовала в состоянии крайней необходимости. И не только в этом, но и в других случаях. Андрей бросает реплику: – Мы еще вернемся к этому юридическому понятию. У тебя всё? – Нет, не всё, – решительно говорит Эля. – Нас не просто похитили и вывезли из Свидлова. Нас пытались продать в сексуальное рабство в Москве. Если ты хоть раз попал в это рабство, твой первый собственник всю жизнь будет считать тебя своим живым товаром. Так и в нашем случае. Однажды я уже была в таком рабство, вместе с Клавой. И даже тогда, когда она заплатила за меня огромный выкуп, меня не оставили в покое… Эля сделала паузу и заявила, собравшись с духом: – Я прямо говорю об этом сейчас и заявлю, если потребуется, в суде: банду торговцев живым товаром возглавлял майор Пряхин. Только что прошло сообщение, что Пряхин, возможно, является убийцей двух молодых людей, которых он мог принять за Ваню и Клаву. Зная Пряхина, нисколько не удивлюсь, если это подтвердится. Этот человек, если ему что-то втемяшилось, способен на всё и готов идти до конца. А можно я скажу два слова Ване? Андрей кивнул: – Ваня, в сообщении сказано, что ты завладел автоматом Пряхина. Я тебя знаю – ты захочешь наказать его же оружием. Не надо, Ваня! Я очень тебя прошу, не делай этого! Пусть лучше Пряхина судят. Сидящий рядом с Элей молодой человек вежливым движением взял у неё микрофон и сказал твердым голосом: – Не слушай её, Ваня! Убей Пряхина! Хватит терпеть это дерьмо! Пусть хоть раз свершится справедливость! Если эту нечисть не изводит государство, этим должен делать каждый из нас, у кого есть дух и возможности. Зал взорвался аплодисментами. Помощники Андрея отобрали у парня микрофон. Но аплодисменты еще долго не смолкали. – Кажется, у нас растёт число сторонников суда Линча, – констатировал Андрей. – Как это прокомментирует заместитель министра внутренних дел? Замминистра был краток: – Смирнов и Павлова мне самому, не скрою, симпатичны, но закон есть закон. Они должны сдаться властям и пройти все необходимые разбирательства. Наша передача не должна подменять следствия и тем более суда. Давайте не будем подавать нашему народу пример правового нигилизма. Андрей повернулся к заместителю Генпрокурора. – Вы что скажете? Замгенпрокурора улыбнулся: – Было бы странно, если бы моё мнение отличалось от мнения моего коллеги из МВД. У этой ситуации есть только два решения. Либо арест, либо явка с повинной. Не вижу также смысла гадать, в каком состоянии действовали Смирнов и Павлова? Пусть это определит следствия, а потом и суд. Уже сорвавший аплодисменты участник передачи снова каким-то образом завладел микрофоном: – А где гарантия, что такое государство, как наше, разберётся справедливо? Лично я не верю нашему государству изначально, как говорится, априори. В него верят только те, кто ему служит, кто получает от него, государства, деньги. Снова бурные аплодисменты. – Представьтесь, пожалуйста, – попросил Андрей. – Предположим, Иванов. Что я ещё хочу сказать, коли вы мне теперь разрешаете? Наше общество в кризисе. Пример бессовестности показывают сами верхи. Сращиваясь с абрамовичами и газпромами, они показывают пример региональной власти. Та в свою очередь сращивается со своими олигархами, банкирами и денежными мешками. Глядя на федеральную и региональную власть, власть в городах и районах думает: а мы чем хуже? Но там мало своих олигархов и денежных мешков. Зато есть криминал, который отберёт у честных граждан и поделится с местной властью. Мы – обреченное общество. Мы прогнили сверху донизу. Нас может спасти только другая психология. Примерно такая, как у Вани и Клавы. Плевать они хотели на последствия, если им нужно наказать тех, кто их сильно обидел. Я уверен, что суд присяжных их оправдает. И вот тогда такие, как Мартын, Султан, Пряхин и им подобные задумаются. А если еще десяток таких процессов пройдёт, и те, кто сумел постоять за себя, будут оправданы, тогда, уверяю вас, в стране станет намного тише. И справедливости станет намного больше. Андрей подошёл к Иванову и тихо спросил: – Вы не сказали, как, на ваш взгляд, должны поступить сейчас Ваня и Клава. Иванов ответил нервно: – О чём вы говорите? У них по пятам идет убийца, а вы спрашиваете на всю страну, что им делать. – Он повернулся к замминистра внутренних дел. – Вы обезвредьте сначала этого Пряхина, покажите, что можете чистить своих уродов. Тогда, может быть, ребята и сдадутся. А так, я их понимаю: кому сдаваться? Кому? Преступникам в погонах? В студии начался гвалт. Каждый кричал что-то своё: замминистра, замгенпрокурора, Иванов… Обычное зрелище наших бурных дискуссий, оставляющее впечатление, что никто никого не хочет слышать, а значит – мы никогда не построим общество, основанное на умении слышать и понимать друг друга. Андрей поднял руки, требуя тишины. Аудитория угомонилась. – Сейчас мы узнаем, что делать Ване и Клаве от них самих. В студии воцарилась тишина. На большом экране появилось изображение. Лес, новый дом, вид с балкона. А вот и сами Ваня и Клава. Аудитория встретила их появление на экране аплодисментами. Только замминистра и замгенпрокурора сидели с настороженными лицами, обмениваясь друг с другом какими-то репликами. – Вы чем-то недовольны? – спросил Андрей. – Это ваш оператор снимает? – спросил замминистра. – Если так, то мы присутствуем при нарушении закона. Если вы знаете о местопребывании находящих в розыске подозреваемых, вы обязаны об этом сообщить. Последние слова заместителя министра утонули в рёве аудитории. Это были не крики и даже не вопли возмущенных людей. Это был их слитный рёв. – То есть, прежде чем предоставить слово Ване и Клаве, я должен раскрыть место их пребывания? – Андрей произнёс этот вопрос спокойно, даже слишком спокойно, но я видел, чего это ему стоит. – Вы можете это сделать, а можете не делать, это ваше право, – отвечал замминистра. – Я просто обязан вас предупредить, это мой долг. Вы здесь всё время говорите о Ване и Клаве. А мы, служители закона, обязаны думать и о другой стороне. Ваня и Клава живы и здоровы, А тех, кого они убили, уже не вернёшь. И у тех, кого они убили, есть родственники, которые смотрят на нашу передачу совсем другими глазами. Ненависть может вызвать ответную ненависть, насилие – ответное насилие. И этому не будет ни конца, ни края. Давайте не будем никого ни обвинять, ни оправдывать раньше времени. Тут говорилось, что дело Смирнова и Павловой должен рассмотреть суд присяжных. Одни приговор встретят с восторгом, у других он вызовет возмущение. И колесо взаимной ненависти закрутится дальше. Давай лучше говорить сейчас, как нам остановить колесо этой ненависти. Не замечать его уже невозможно. Замгенпрокурора сидел, как отличник в школе, с нетерпеливо протянутой рукой. Андрей дал ему слово. – Я тоже хочу предостеречь, – сказал замгенпрокурора. – Ваша передача может вызвать моду на линчевание. Не шутите с этим. – Что, так много накопилось счетов? – быстро спросил Андрей. – Давайте не будем об этом. Давайте не будем делать из Вани и Клавы героев. Из кого только не хотят сегодня слепить для молодежи кумиров. Но они – герои не со знаком плюс, уверяю вас. Так хладнокровно стрелять в людей, как это дели они… поверьте моему опыту, так могут вести себя… – Злодеи? – подсказал Андрей.