— Я. Кожинов буравил его злыми оловянными глазами: — Отправься по всем секретаршам президентского корпуса и выясни, не забегала ли вчера около одиннадцати часов утра Макарова, чтобы снять ксерокопию с одиночного листика. — Да, товарищ генерал, — дежурный смотрел на него преданными глазами. — Это был список, без грифов, только подпись. Им за это ничего не будет. Быстро. Через несколько минут, прослушав начало разговора Виктории и Елены Монастырской, Кожинов вытер обильно вспотевший лоб и вызвал к себе заместителя — полковника Карпика. Подумал: хорошо, что хоть один надежный человек есть под рукой. Когда Карпик вошел, спросил его: — Виктор Иванович, Макарова к тебе за инструкциями, конечно, не заходила? Тот покачал головой: — Она предпочитает выходить сразу на вас… Меня это задевает, конечно, но терплю… Генерал все вытирал платочком пот со лба: — Вот что, срочно группу на выезд с обыском квартиры Макаровой. Карпик решил, что ослышался: — С обыском? — Я что?.. Изъясняюсь по-древнегречески? У Карпика дрогнули щеки: — Она живет у Орлова, своего деда. Сами понимаете, как обидим старика. А у него — связи… — Да помню я! — сверкнул глазами генерал и повысил голос. — Обыск!.. — потом немного успокоился. — Кстати, о связях… Проверь все связи Макаровой, все окружение, все места, где она может залечь на дно. — Вы хотите сказать, что птичка уже упорхнула? — Именно так. Из-за чего же тогда весь этот сыр-бор? — Как все быстро, однако… Карпик спешно удалился. Кожинов, вполголоса матерясь, снял трубку с особого аппарата правительственной связи. Тут же откликнулся дежурный офицер на коммутаторе. Генерал, взяв себя в руки, нейтральным тоном сказал: — Председателя ФСБ. — Минутку… Почти сразу же послышался знакомый голос главного фээсбэшника: — Слушаю. — Дмитрий Иванович, требуется серьезная помощь. — А, Наум Степанович, — узнал председатель ФСБ, — для тебя — всегда рад. В чем проблема? У Кожинова задергалось веко: — Сам знаешь, какая у меня запарка. А тут еще сотрудница Макарова Виктория Васильевна скрылась двадцать минут назад с секретными документами. Я сейчас пошлю фотокарточку твоему техотделу и краткое досье, а ты уж прими меры по полной программе. — Хорошо, Наум. Я смотрю, день чудес сегодня. Что, «крот» сидел? — Не похоже, просто сбрендила девка. В зеленом возрасте такое изредка случается. Идеалы, знаешь… Но от этого мне не легче, натворит дел. Фээсбэшник уточнил: — А она из тех, кто может натворить? — Считай, высококлассный специалист. — Ну надо же!.. Хорошо, пересылай фото, я накачку дам. Куда она должна стремиться? Кожинов секунду-другую поразмыслил: — Она будет в городе и не исключено, что может попытаться связаться со средствами массовой информации. Знаешь, как это бывает? — Понятно. У тебя все? — Погоди, — в голове у Кожинова мелькнула догадка, — а где сегодня твой самостоятельный майор? — Майор? — Ну тот, который у меня работал? — Бондарович? Сейчас проверю. Через минуту ответ был готов: — Алло, Наум Степанович, майор с утра в Лефортово занимается своими ворами. Я же его отстранил по твоей просьбе от дела Смоленцева. — Ну, спасибо, а он точно в Лефортово? — Кожинов нервно теребил себе подбородок. — Обижаешь, Наум, я позвонил Щербакову, потом в тюрьму… У майора своих дел невпроворот. Я думаю, он даже рад, что его отстранили. — Значит, не дурак… Ну бывай!.. Александр Бондарович, час дня, 25 марта 1996 года, камера для допросов в Лефортово. Александр дожидался, пока покормят заключенных, не желая зря досаждать Севе Могилеву, все равно обожрет кого-нибудь. Севу перевели за это время в общую камеру. Но он вряд ли от этого пострадал. Воровской авторитет в общей камере — то же, что у себя дома… Или в профилактории. Ему и место получше уступят — поближе к окну, подальше от параши; и шестерками сразу обзаведется, которые каждое его слово станут ловить, исполнять малейшее желание, прислуживать… Очень старая система, которая работает практически без сбоев… Александр от нечего делать листал у дежурного офицера пачку «желтых» московских журналов вольного содержания, пока не натолкнулся на серию фотографий под заголовком: «Как отдыхают принцессы». Он принялся рассматривать южные фотографии, где была запечатлена Елена Монастырская в компании с Виктором Смоленцевым. Однако не эти фигуры сейчас заинтересовали Бондаровича… Фотографии были мутные, видно, снимали издалека длиннофокусным объективом, отчего сбивалась резкость. Внимание Бондаровича привлекло женское лицо на заднем плане, — он отыскал фигурку этой женщины и на другом снимке. Сомнений быть не могло, Виктория Макарова сопровождала эту пару в поездке на курорт. Открытие для Банды было не из приятных. Вот тебе и лейтенант Макарова! Она, оказывается, лицо приближенное. По крайней мере, была. До некоторых пор. А потом что произошло?.. Чем-то не угодила?.. Или конфликт?.. История знает много случаев, когда подчиненный начинает исподволь воздействовать на своего начальника. В силу разных причин: иногда просто потому, что оказывается умнее, или честолюбие покоя не дает, или узнает про своего начальника столько всего… что чувствует себя защищенным этим знанием и начинает накачивать права… Как бы то ни было, но какая-то собака между ними пробежала. И Макарова пошла на повышение. Или все-таки — понижение?.. В этом клубке было много нитей и много же концов. За какой тянуть — неискушенному в большой политике и в закулисной кремлевской возне Банде было непонятно. И не очень-то хотелось, подобно котенку, тыкаться мордочкой во все углы… Александр помассировал глаза; они уставали в последнее время. …Но девушка явно попала в беду, из которой самой ей не выбраться. И проницательный дед Виктории не поможет — разве что был бы он помоложе… «Что за день, — подумалось Бондаровичу, — везде эта девчушка попадается, мистика какая-то. Если вечером тебя, друг сердечный, не застрелят, женись, старина! Хорошей семьи наследница… Интересно, через какие руки прошла эта квартира ее деда на Арбате». Бондарович с трудом отвлекся от посторонних мыслей, когда к нему привели Могилевчука. Авторитет заулыбался, будто встретил в каком-нибудь приятном месте старинного приятеля: — Что ж ты меня, гражданин начальник, без нужды на нарах паришь? — с ходу начал Сева. — Занят был, на то дело кинули, о котором мы с тобой по радио слышали. — Во как, — уважительно оценил его вор. — Растешь, майор. И как, раскрыл? Банда покачал головой: