Президент развел руками: — Если неотложного, то отложим другие дела, займемся этим. — Дело касается убийства Смоленцева, — Поливода волновался. — По-видимому, Кожинов доложил вам далеко не обо всех обстоятельствах этого преступления. А они могут сыграть фатальную роль. — Показывай. — За день до убийства Смоленцев встречался с Семеном Липкиным, — на стол легла фотография, — а также с директором «Экобанка» Виктором Сутько. Они достигли соглашения, по которому КПРФ и «Экобанк» финансируют дальнейшую деятельность телерадиокомпании «Молодежная» по ряду проектов. В счет этого финансирования КПРФ перечислила сумму в сорок миллионов рублей — совсем неплохо для телестудии. Вот выписка из банковской справки. Президент внимательно рассматривал все бумажки, которые попадали ему на стол. Поливода продолжал: — Об этом стало известно вашей дочери, и она потребовала Смоленцева на ковер, приказав принести список с основными перспективными направлениями развития телерадиокомпании. Вот список, который подготовил Смоленцев, идя в день гибели в Кремль… Очередная бумага легла поверх прежних. — Дальше, — тяжело сказал Президент. — Ему была обещана встреча с вами, и он пришел в Кремль. После совещания он отправился в курительную комнату, и его там убили… Вину за это возложили на некоего телережиссера Глушко… — Поливода сделал значительную паузу. — Его срочно арестовали. И до сих пор изматывают допросами. Вот протоколы, вот справка медэкспертизы, где сказано, что Смоленцев убит ударом пепельницы, остальные травмы причинены трупу. Вот справка полноценной экспертизы: в ней сказано, что смерть произошла от профессионального удара. На скуле большой синяк, характер перелома шеи в точности соответствует направлению удара. Эксгумация даст однозначные результаты, — Поливода захлопнул папку. — В целом получается неприглядная картина: Смоленцев переходит на сторону коммунистической партии, его вызывают в Кремль и убивают профессиональным ударом, далее начальник охраны пытается путем подтасовок состряпать ложное обвинение. Президент поднял на Поливоду глаза; по этим глазам невозможно было понять, что думает Президент. Но прозвучало явно ироническое: — Это все? Вызывать охрану? Поливода поджал губы: — Пока не все. Два следователя из группы по расследованию этого убийства пытаются обратить внимание следствия на вопиющие нарушения законности. Вот запись того, как следователь Макарова снимает показания у Елены Монастырской, — снова последовала значительная и продолжительная пауза. — Оба следователя тут же оказываются в розыске, вчера вечером их со стрельбой пытались захватить в парке Горбунова. Вот отчет о неудачном захвате. Подняты на ноги ФСБ и СБП. Обо всех этих фактах следователи, безусловно, готовы дать показания. Но это в том случае, если их еще удастся обнаружить… Поливода отпил воды. Президент, обдумывая факты, сидел неподвижно и смотрел на разложенные перед ним бумаги. Секретарь Совета безопасности поставил стакан на место: — Далее. Вот фотоснимки прошлого года, где ваша дочь в обществе этого Смоленцева отдыхает на юге в интимной обстановке, — Поливода эффектным жестом разложил фотографии веером. — На людей произведет большое впечатление, что Елена отдала приказ уничтожить своего бывшего любовника… Президент нажал кнопку селектора и сказал: — Вызвать сюда Кожинова, быстро. Поливода сказал тихо: — Генерал Кожинов убит сегодня при попытке сопротивления обыску у себя на даче. Эти документы изъяты у него из сейфа. Из селектора раздалось: — Только что получено сообщение, что Наум Степанович убит у себя на даче. Глаза Президента наливались гневом: — Это переворот, Гриша, ты у меня сейчас пойдешь в Матросскую Тишину. Поливода дерзко улыбнулся: — С удовольствием. Но… Президент смотрел на него тяжело: — Что еще? — Вместе с Липкиным мы записали совместное обращение по поводу беззакония, которое творится в Кремле. Как только я окажусь в камере, это обращение приобретет особую убедительность. — Все? — Все! — И что ты мне хочешь предложить? Поливода прошелся по кабинету с видом хозяина: — Тихий мирный уход без позора… Сегодня до девяти часов ты должен сообщить, что ложишься на операцию по поводу болезни сердца, что врачи запретили тебе предвыборное турне. Далее — ты выводишь свою кандидатуру из списка кандидатов на новый срок, — голос Секретаря Совета безопасности окреп. Поливода не просто перечислял условия, он диктовал. — Если до девяти заявления не будет, то пойдет в эфир наше. Если будет перекрыт эфир, то завтра в сотнях газет будет это заявление. Президент тяжело сгреб бумаги и кассеты со стола: — Вот что. Я поеду к себе в Завидово и просмотрю все это дерьмо. Надо подумать, — трудно давались Президенту эти слова. — К вечеру дам ответ. — Я приеду в восемь. — Век бы тебя не видеть, Гришка Отрепьев… Уходи. Как только Поливода вышел, Президент приказал в селектор: — Машину в Завидово, к машине вызовите заместителя Кожинова — Карпика, пусть возьмет кого-нибудь из технического отдела, мне нужно проверить подлинность документов и звуковой пленки. Связь отключилась. Президент еще минут пять сидел в глубокой задумчивости. Бондарович и Макарова, 7 часов вечера, 26 марта 1996 года, «уединенный отдых у озера». С трудом унеся ноги из дачного поселка на генеральской машине, Александр и Виктория проехали до кольцевой. Машину бросили там, а сами поймали частника, чтобы доехать до «уединенного отдыха». Который день судьба то сплетала кольца вокруг них, то распускала эти кольца, позволяя вздохнуть свободно, потом снова скручивала в узел. Виктория и Александр устали от этих внезапных перемен. Они забрались к себе в комнату и долго курили, сначала молча, потом тихо разговаривая о последних событиях. Набравшись сил и мужества, они попросили принести в комнату что-нибудь из еды, видеомагнитофон и начали тщательный просмотр материалов. Помимо записи во время убийства, на кассете оказалось несколько важных вещей. Отдельно были смонтированы кадры входа и выхода Поливоды вместе с неким капитаном в форме, в котором Виктория и Александр узнали человека, стрелявшего в них на даче несколько часов назад. Виктория сказала с полной уверенностью: — Да, я видела этого человека и в Кремле, нетрудно будет найти его личные данные по нашим документам. — Окажется какой-нибудь спецназовец ГРУ, — предположил Александр. — Там особый упор делается на диверсионные работы, на убийство голыми руками — как в наших случаях. В основном там солдаты срочной службы, офицеры — только инструкторы. Черствее людей не бывает. — Вот и последнее лицо этой трагедии, — заметила Виктория, — исполнитель. — Давай дальше. Потянулись кадры оперативных съемок. Частью озвученных, частью снятых издалека и весьма скверного качества. Смысла многих из них ни Виктории, ни Александру при всем желании понять не удалось. Ясно было, что везде речь шла о сепаратных, тайных, несанкционированных переговорах некоторых лиц, стоящих у власти, с руководством оппозиционных партий и с теневыми лидерами. Нашлись там и кадры встречи с Семеном Липкиным. Были запечатлены встречи в неформальной обстановке с военными, хвастливые застолья, неуважительные характеристики Президента, обговаривание условий явно корыстных сделок. Виктория утомленно поморщилась: — Полный букет, Александр. Можно не продолжать. Это надо смотреть Президенту. — Будем ждать утра или предпримем что-нибудь сейчас? — По-моему, сейчас мы никуда просто не прорвемся. Там сейчас встревоженный улей. — Я боюсь одного, Вика, что, если это убийство — сигнал и первое мероприятие нового путча? — Нам опять не хватает информации?