— Точно. Но к этому пора привыкать. — Давай позвоним Гене Рыпула, — придумала девушка, — он должен быть в курсе того, что происходит. Он, как правило, знает больше других своих коллег. — Вопрос в том, захочет ли он с нами поделиться своими знаниями. Тут ведь срабатывает другой момент — информация стоит денег. И иногда больших… — Я попробую. Виктория сходила вниз и вскоре вернулась. — Хозяин сел на телефон и пытается отыскать Геннадия. В офисе того нет. Помолчали. В воздухе витали нервозность и даже какая-то обреченность. Виктория, должно быть, была из людей мнительных — во всех неудачах сначала винила себя: — Думаешь о том, что поддался на идеи и авантюры легкомысленной девчонки? Александр оставил ее вопрос без внимания: — Иди ко мне. Виктория подсела и приласкалась к нему. Александр сказал: — Я думаю о том, что Кожинов все рассчитал в этой большой запутанной игре; все, кроме одного — своей смерти. Это общая беда всех сильных лидеров — стремление все замкнуть на себя, держать все нити в одних руках. Для них мир крутится только вокруг одной точки. Они эгоцентристы, и им кажется, что они неуязвимы. — Ты прав. Иди мы, слепо доверяя, на поводу у него, в каком положении оказались бы все сегодня, когда Кожинова не стало и никто не владеет ситуацией, никто не знает, что и как продолжить? — это была очень здравая мысль. — Да и эта кассета была бы уничтожена. Александр смотрел на нее молча. Виктория сказала: — Ты как-то странно смотришь. — Ничего странного. Просто удивляюсь. — Давно не удивлялся? — Очень. — А чему ты удивляешься? — Редкое сочетание: красоты и ума. Глаза у нее были теплыми, бархатными: — Ах, Саша! Если б не эта ситуация… В дверь постучал официант: — Николай Иванович велел срочно передать вам радио, передают что-то важное, — он вошел и поставил на стол маленький радиоприемник. Александр включил радио погромче: «Россия, кажется, вошла в очередную полосу политических потрясений. Не успели схлынуть страсти по поводу отставки Министра обороны федерации, как появляются очередные, пока неподтвержденные, новости…» Макарова и Бондарович переглянулись. «Из неофициальных источников поступило сообщение о смерти бессменного руководителя службы безопасности Президента генерала Кожинова, — одной из самых загадочных фигур российской политики. Считается, что круг его обязанностей и полномочий был значительно шире традиционных для этой должности. Его ведомство было личной гвардией, разведкой, а отчасти и отделом кадров Президента. Генерал Кожинов узурпировал и некоторые функции Совета безопасности. Безоговорочно лично преданный Президенту, Кожинов делил весь мир на две категории: тех, кто за Президента, полезен ему, лоялен ему — и тех, кто против. Практически невозможно будет найти полноценную замену этому человеку в аппарате администрации. Во всяком случае, сейчас претендент на свято место не виден… Есть и еще одна новость, которой трудно поверить. Она никем не подтверждена, но настораживает тот факт, что она и никем немедленно не опровергнута… Уже несколько часов по Москве ползут слухи, что сегодня в девять часов вечера Президент сделает официальное заявление о своем уходе из политической жизни. Высказываются разные предположения. Всем известно про больное сердце Президента, и не исключено, что именно обострившаяся болезнь вынуждает выдающегося политика России, согласившись на операцию, отказаться от участия в изнурительном марафоне президентских выборов. Но если подтвердятся слухи о насильственном характере смерти генерала Кожинова, то как знать: не превратилась ли Правительственная резиденция в Завидове в новый Форос большой российской политики?..» Александр нервно усмехнулся: — Ты поняла? Они действуют, а мы сидим. Виктория вскочила на ноги: — Быстро звонить Принцессе!.. Надо узнать, что происходит в Завидове. Они выскочили из комнаты и побежали по лестнице вниз. На бегу Виктория говорила: — У меня такое ощущение, будто я попала в смерч. — Хуже: надвигается цунами… Через несколько минут девушка набирала раз за разом все известные ей номера. Минут через десять Виктории удалось пробиться на московскую квартиру Елены Борисовны. Горничная ответила, что хозяйки нет дома: — Она уехала недавно… — Что ты мямлишь! — рявкнула на нее Виктория. — Она где-то там, рядом… Скажи ей, что звонит Макаров и что Кожинов убит. Голос в трубке, испуганно пискнув, исчез. А через минуту наконец-то Вика услышала взволнованную Елену: — Виктория? — Да! — Это правда — про Кожинова? — Да, Елена Борисовна. Его убили при мне три часа назад, тот же человек, что убил Смоленцева. Это наемник Поливоды. — О, ужас!.. — Что творится в Завидове? Принцесса после некоторой заминки все же ответила на вопрос: — Поливода вынуждает отца сделать заявление об отказе от политической жизни по болезни. — Ты можешь прорваться туда и отвезти кассету? — в волнении Виктория сама не заметила, как перешла на «ты»; когда-то они дружили. — На ней все материалы по Поливоде. И этих материалов достаточно, чтобы его утопить… Монастырская ответила убитым голосом: — Отец отказался разговаривать со мной и отдал приказ охране не пускать меня в дом. Он в Завидове с одним Карликом. — Но сейчас на счету каждая минута. Принцесса была огорчена: — Что я могу сделать? Охрана не решится нарушить приказ. Меня не пустят даже на крыльцо… — Провези нас туда, Елена Борисовна! — нашлась Виктория. — Это единственный шанс. — Хорошо… — Тогда встречаемся на Кольцевой, — и Виктория, несколько успокоившись, принялась обговаривать детали. * * * Поднявшись наверх, они вошли каждый в свою комнату.