— Да, он уже всех заебал, — с другой стороны в ухо Тимуру гудит черноглазый. Тимур выжидающе смотрит на Домина. Черноглазый толкает короткую речь о репутации заведения и их собственной репутации. Я с тоской смотрю в потолок. — Кукла, что ты все время топчешься? — спрашивает Плоский. — Тебе что, в туалет припекло? Все разом замолкают и смотрят на меня. Окидываю его холодным взглядом и с достоинством отвечаю: — Да. Вы меня с полдороги завернули. К слову, это чистая правда. Домин то ли хмыкает, то ли хрюкает и роняет лицо на сложенные в локтях руки. Он что там, ржет? Мне, например, вообще не смешно. — Идите отсюда, — машет нам Горец, вытирая уголки глаз. Точно, ржет. В этот момент я его просто ненавижу. Он с самого начала все знал, зачем тогда устроил это представление? — Алексей, если ты за них отвечаешь, пусть работают. Экспериментировать не советую, — а это уже нам с Юлей. — Мы еще поговорим с каждой по-отдельности, — пытаясь оставаться грозным, говорит Тимур. Домин закрывает лицо руками, Плоский полулежит на диване и внаглую пялится на мои ноги. Юлька хватает меня за рукав и тащит в зал. — Дурдом, — говорит за нашими спинами Домин, и я его еще больше ненавижу. Максим То, что девчонки говорят правду, я понимаю сразу после их уверенного «нет», есть у меня такое — ложь нутром чую. Не могу объяснить, просто понимаю и все. Успокаиваюсь, потому что очень не хочется, чтобы Дина оказалась замешанной в этой гнилой истории. Но Тимуру не мешаю, пусть выговорится, лишний раз припугнуть девчонок только на пользу. Мне нравится, как стойко ведут себя девочки, молодцы, держатся достойно. Та вторая, Юля, когда успокоилась, тоже начала неплохо соображать. А Дина как Дина, жаль только, что она назначила меня в этой истории главным врагом. Надо теперь думать, как с ней наладить мосты. Останавливаюсь у зеркала в стафф-руме и смотрю на свое отражение. Я вполне серьезно размышляю, как помириться с девушкой, которую знаю ровно сутки? Которая, к тому же, на меня работает. И которая перед этим самым зеркалом расчесывала длинные волнистые волосы… Кстати, раньше я никогда не думал, что у слов «волнистый» и «волнующий» один корень. Так, Домин, тебе срочно пора снова начать курить. В зале посетителей нет, рано еще, подтянутся после двенадцати. Дилеры толпятся за столами, а навстречу по проходу идет та самая Диана Ареева, которая клином засела в голове, как двадцать пятый кадр. Разве прошли всего сутки? Я готов поклясться, что она изводит меня уже минимум месяц. Увидев меня, она круто разворачивается и чуть ли не бежит обратно. В прятки играть желания нет, так что догоняю ее в несколько шагов. — Дина! — она еще пытается куда-то бежать, но я крепко держу ее за локоть. — Подожди. Идем поговорим. И тяну ее к выходу. Глава 4 Дина Осторожно, чтобы не потекла тушь с ресниц, поливаю холодной водой пылающие щеки и с тоской смотрю на себя в зеркало. Из холла доносятся низкие, раздраженные голоса Тимура и Плоского, я закрылась в туалете и жду, пока они уйдут. Не хочется видеть никого из этой четверки. И в чем был неправ Алексей? «Сегодня Горец за тебя заступился, а завтра как карта ляжет». Смотри ж ты, как в воду глядел. Обидно и горько от того, что Горец устроил нам с Юлей этот унизительный прилюдный допрос. Снова остужаю лицо холодной водой. Это потому, что я дура, вот поэтому и горько. Уже пора понять, что я попала совсем в другой мир. Незнакомый. Опасный. Звериный. Здесь не работают никакие законы и правила из моего привычного мира, здесь все по-другому. И люди здесь другие, с ними нельзя так, как я привыкла. Нужно либо принять их правила, либо бежать без оглядки. Или же окружить себя прозрачной оболочкой, щитом, не пропускающим ненужные звуки. Не поддаваться чувствам, а проживать каждый день как бездушная машина, на автомате. Тогда у меня есть шанс продержаться… Шаги отдаляются, хлопает входная дверь. Убрались, наконец-то, теперь можно выходить. Промакиваю лицо бумажным полотенцем, выхожу в холл. Но когда иду по залу, замечаю выходящего из-за бара Домина. Чертов Горец, и не спится же ему! Пячусь назад, лелея слабую надежду, что он меня не заметил. Только бы проскочить в холл, тогда можно будет благополучно переждать в туалете, пока Домин не исчезнет. Но моя надежда не оправдалась. — Дина! — окликает Домин коротко и резко, сразу видно, привык командовать. От неожиданности останавливаюсь, так непривычно слышать свое имя из его уст. Локоть зажимают металлические тиски, теперь голос Домина звенит у самого виска: — Подожди. Пойдем, поговорим. Не дожидается ответа и тянет меня в холл, продолжая сжимать локоть. — Отпусти… те… — пытаюсь высвободить руку, но тиски держат крепко и надежно. — Мне больно! — Извини, — Домин разжимает пальцы и сразу возвращает их обратно, чуть касаясь руки ладонью. От этого легкого прикосновения по всей руке до самых кончиков пальцев мгновенно бежит холодок. — Дина, — он наклоняется низко, почти упирается подбородком в макушку, — я должен был выяснить. Поднимаю глаза и заставляю себя взглянуть на Домина. Он смотрит безо всякого намека на иронию, очень серьезно, и если бы я сошла с ума, то сказала бы, что даже немного виновато. — Я должен знать правду для твоей же безопасности. У виска ощущается его сбившееся дыхание, и сердце начинает ускоренно биться, глухо отдаваясь в затылке. Вглядываюсь в его лицо. Все же, оправдывающийся Домин — это для меня чересчур. Выдержка вдруг разом меня покидает, руки предательски дрожат, и я с ужасом понимаю, что еще чуть-чуть, и разревусь прямо перед не сводящим с меня глаз Горцем. Моргаю часто-часто, чтобы не дать слезам выплеснуться наружу. — Дина, ты меня слышишь? — Да, — говорю отрывисто, опустив голову, чтобы он ничего не заметил. Кажется, все же заметил. Замолкает, по-прежнему едва касаясь руки в районе локтя. Голос звучит на порядок тише. — Хочешь, возьми выходной? Я скажу Алексею… Поехали, я тебя отвезу. — Нет, — мотаю головой. — Дина, посмотри на меня. — Нет, — отшатываюсь и чувствую, как локоть снова зажимает в тиски, и я оказываюсь почти впритык притянута к Домину. Прямо передо мной широкая, обтянутая черной водолазкой грудная клетка. Мощная мужская шея так сногсшибательно пахнет, что я с трудом преодолеваю желание обхватить ее ладонями и прижаться губами к смуглой коже. Мне даже кажется, я чувствую, какая она на вкус… — Дина, ты не должна на меня обижаться, так было нужно. Я отвечаю за всех вас и должен быть уверен в каждом. Делаю вдох, слезы высыхают. Осторожно отнимаю руку и делаю шаг назад, не поднимая глаз. — Извините, Максим Георгиевич, мне нужно идти. *** Просыпаюсь и испуганно смотрю на часы. Неужели проспала? Фуу-у-х… Не проспала, времени еще полно, можно полежать с закрытыми глазами. Но тут взгляд натыкается на противоположную сторону диванного уголка, я испуганно подхватываюсь и вжимаюсь в мягкий угол. Напротив, сложив руки на груди, а ноги на пододвинутый стул, безмятежно спит Домин. Он без куртки, в тонком бежевом свитере, а не в черном. Успел съездить домой переодеться? Смотрю, не отрываясь, на спящего Домина, а сама лихорадочно пытаюсь нащупать ногой туфли. Домин шевелится, ерзает и тоже открывает глаза. — Доброе утро, — потягивается и садится, морщась и держась за спину, — как же тут неудобно… — Максим Георгиевич? — потрясенно таращу глаза. — Что вы здесь делаете?