Слезы никак не желают останавливаться. Смываю всю косметику, а заново краситься нет ни желания, ни времени. Нужно быстро умыться и бежать на лекции. Одна надежда, что на воздухе глаза проветрятся и не будут красными, как у ведьмы. Хватаю сумку и пакет с формой, но лишь только выхожу в холл, навстречу с дивана поднимается Домин. Охраны нигде не видно. Он что, их на улицу выгнал? Стараюсь держать голову наклоненной, проскакиваю мимо в туалет и закрываюсь на задвижку. Мне что, теперь в туалете навечно поселиться? Холодная вода приносит относительное облегчение, да и глаза уже не кажутся такими красными. Приглаживаю выбившиеся волосы и возвращаюсь в холл. И снова попадаю в руки Домина. — Дина, я не хотел тебя обидеть. Пытаюсь высвободиться из кольца рук, но получается плохо. — Макс, никаких обид, ты предельно ясно все озвучил. — Не спеши, подумай. Ты собираешься ждать принца на белом коне? Их не бывает, Дина, это все сказки. Тебе будет со мной хорошо, вот увидишь. Не хочу тебя обманывать, но ты… ты меня волнуешь, — последние слова он говорит полушепотом, почти касаясь губами моего лица, и у меня в животе разгорается невидимый костер. — Просто подумай. Мне даже думать не хочется, хочется согласиться прямо сейчас. Если бы только его предложение не прозвучало так грязно и неприкрыто. Если бы он просто предложил встречаться без этих своих условий. А так… — Как знаешь, Макс, — упираюсь ладонями ему в грудь, — только я подожду. Принца. — Дина, я думал, ты умнее. То, что я предлагаю намного честнее. Уверен, все эти чувства придумали для таких дурочек, как ты. — Тогда тебя вычеркиваем, — пытаюсь улыбнуться и просительно добавляю: — Я уже точно опоздала. Если ты меня не отвезешь, я заработаю прогул. — Отвезу, — Домин расцепляет руки, бросает на меня непонятный взгляд и, не выпуская моих пальцев, направляется к выходу. Едем молча. У Домина просто обалденная машина, и в другое время я бы обязательно восхитилась, но сейчас мне не до этого. Старательно рассматриваю в окно утренний город, будто никогда его не видела, только бы не разговаривать. Домин первым нарушает тишину. — Почему такие идеалистки как ты кричат, что любовь для них на первом месте? Ты хочешь сказать, что тебе не хочется иметь много денег? Жить в хорошем районе, ездить на машине, покупать хорошую косметику, красиво одеваться? Я в это не верю. — Ну почему не хочется, — пожимаю плечами, — всем хочется. Вот только для меня ценность имеют не вещи, а эмоции, которые они дают. Глядя в непонимающие глаза Домина, пытаюсь объяснить: — Новое платье быстро надоест, оно может выйти из моды, само по себе оно не так важно, а вот эмоции, удовольствие, которое получаешь, когда его надеваешь, намного важнее, понимаешь? Домин не понимает, но хотя бы затыкается и больше не лезет с разговорами. Он подвозит меня прямо к зданию факультета. — Спасибо, Максим, — торопливо открываю дверцу. — Подожди, — он хватает меня за руку. — Я хочу, чтобы ты все-таки подумала. Отрицательно качаю головой. — Но почему? — кажется, он сейчас загорится от ярости. — Мы можем хотя бы попробовать? — Мы с тобой из разных миров, — отвечаю, — параллельных. Которые никогда не пересекаются. Стремительно выскакиваю из машины и несусь по ступенькам, но Домин и не думает меня останавливать. Правильно, такие как он не бегают за простыми студентками. Я не сказала ему всей правды, потому что предпочту умереть, чем чтобы он ее узнал. А правда в том, что я влюбилась. Как только увидела его, подпирающим стену в стафф-руме, так и влюбилась. А ему нужна лишь очередная игрушка. Кукла. И это все за одни треклятые сутки. Слезы отступают, только когда я подхожу к аудитории. Осколки щита тускло поблескивают, разлетевшись по углам моего разрушенного мира. Глава 5 Максим «Значит, тебя вычеркиваем». Фраза, как заезженная пластинка, без остановки звучит в моей голове и пиздец как меня выбешивает. Я был уверен, что Дина согласится. Но она отказала, и меня так бомбит, что Багров даже предложил сходить на прием к его матери. Мать Тимура — врач-невропатолог, только мне не нужна медицинская помощь. Мне нужна всего лишь одна капитуляция, а там как раз подвижек не наблюдается. Каждый день я обещаю себе не приезжать в «Пиксель» в ее смену — смены меняются две ночи через две, — и каждый вечер я приезжаю всегда в одно и то же время, к десяти. А она каждый вечер стоит в зале за покерным столом. И мне хочется думать, что она тоже подгадывает свое дежурство к моему приезду. Сажусь с чашкой кофе и сигаретой за столик напротив покерного стола, а дальше начинается игра «Я не смотрю на тебя». Знаю, что она наблюдает за мной из-под длинных, опущенных ресниц. Сам я, лишь только Дина поднимает глаза, равнодушно отвожу взгляд и подчеркнуто внимательно слежу за крупье, бросающим шарик на рулетке. Это и злит больше всего. Разве то, что я предложил, не честнее и не проще, чем если я свожу ее пару раз в ресторан, расскажу о светлых чувствах, а потом она все равно окажется в моем доме в моей постели с раздвинутыми ногами? К чему все эти пошлые условности? Но под утро, ворочаясь с боку на бок с полными яйцами, начинаю думать, что, может, стоило блефонуть и поиграть в любовь? А там я быстро бы остыл к девчонке. В себе я не сомневаюсь, чем недоступнее цель, тем быстрее наступает пресыщение. Это я знаю точно. Только теперь она ни за что не поверит, вздумай я сунуться к ней со своими внезапно вспыхнувшими чувствами. И правильно сделает. Никаких чувств, конечно же, нет. Есть желание, наваждение, одержимость. К чувствам, по крайней мере к тем, которые ждет от меня Дина, это не имеет никакого отношения. Классический случай запретного плода. Мне самому иногда противно становится, неужто я настолько примитивен? Вот только облегчения никакие мысли не приносят. К Лане я теперь и вовсе заезжаю на несколько минут. Молча кладу на стол деньги, расстегиваю джинсы и всовываю ей в рот член. Она смотрит обиженно, с укором в глазах, но мне все равно. Как поется в известной песне, ни обещаний, ни прощаний. Не я выбирал ей профессию. Долго так продолжаться не может, а избавиться от наваждения способ есть только один, я знаю наверняка. Меня не раз подмывало взять Дину за руку, вывести из клуба и усадить в машину. Однако в то, что она послушно поедет со мной, верится слабо, а насильником я не был и не буду. Все должно быть по обоюдному согласию. Она сама должна повеситься мне на шею, тогда она быстро мне наскучит, и наступит долгожданное освобождение. Вот только Дина вешаться мне на шею не спешит, и чем дальше, тем больше меня кроет. Пару раз я срываюсь, возвращаюсь к шести утрам в «Пиксель» и смотрю на свернувшуюся калачиком в углу дивана девушку. И сегодня приехал. Она распустила свой хвост и в обрамлении копны волос смотрится так беззащитно, что я не выдерживаю, подхожу, сажусь рядом на корточки и сижу так не меньше получаса. А потом, приехав домой, понимаю, что этому безумию пора положить конец. В помощники выбираю Ворона, Плоского и Кадра, Тимура отправляю в столицу. Я в первый же день предупредил своих парней, что девушка — моя, кто к ней сунется, получит по ебалу. Но Тимур явно неровно дышит к Дине, а та ему улыбается. Поэтому Тимур будет лишним. План может и без особой претензии на оригинальность, но зато простой и эффективный. Парни должны увезти Дину под видом серьезного разговора все о тех же каре и припугнуть. Конечно, не сильно. Потом в нужный момент появляюсь я, отбираю у них девушку и привожу к себе домой. Я еще не встречал женщин, способных оставить своего спасителя без благодарности, поэтому в успешном исходе не сомневаюсь. Конечно, если бы ее увезли незнакомые ей люди, вышло бы гораздо правдоподобнее. Но я не собираюсь впутывать чужаков и пугать Дину по-настоящему. Все-таки Плоского и Ворона она знает, а Кадр тот вполне себе симпатичный и миролюбивый. Ну, если кому-то кажутся миролюбивыми гималайские медведи. Так что откладывать надолго не вижу смысла. Сижу в машине в переулке напротив и вижу, как тонкая фигурка подходит ко входу в «Пиксель». Ее подзывает Ворон, те двое обступают с двух сторон, а потом они все вместе идут к машине. Трогаюсь с места, пропускаю машину Ворона и пристраиваюсь ему в хвост. Стараюсь не приближаться слишком близко. Мы договаривались далеко не заезжать, Плоский должен маякнуть на телефон, когда подойдет время моего выступления. Заезжаем уже довольно далеко, но телефон молчит. За окнами мелькает лес. Подъезжаю ближе, впереди видны габариты вороновской «Хонды». Внезапно «Хонда» виляет в сторону, затем еще раз, и еще, потом из машины раздается чей-то вопль, а за ним гремит выстрел. От злости вжимаю педаль газа, обгоняю «Хонду» и подрезаю, вынуждая прижаться к обочине. «Хонда» тормозит, моя «бэха» преграждает ей путь. Выскакиваю из машины и рву дверцу «Хонды» на себя. — Уроды, что вы с ней сделали? Дина Спускаюсь вниз по освещенному проспекту, и настроение просто отвратительное. С тех пор, как Домин предложил ту мерзкую и унизительную сделку, он со мной больше ни разу не заговорил. А значит, я сделала правильный выбор. Как можно начинать отношения с таким бездушным и черствым существом? Хоть договорные, хоть какие… Сколько раз я себе обещала не выходить в смену, забыть о клубе и о Домине, уже со счета сбилась. Но мне очень нужны деньги, а там получается заработать очень прилично. Так что иду туда, как на каторгу. Заранее знаю, что сразу не выйду в зал, дождусь десяти — как раз к этому времени прибывает наша служба безопасности. А потом буду исподтишка наблюдать, как Домин с равнодушным лицом пьет кофе и не обращает на меня никакого внимания. Трех бойцов Горца вижу еще издали. — Привет. А мы тебя ждем, — наш бывший черноглазый прокурор, теперь я знаю, что его зовут Вороном, подходит первым. — Добрый вечер, — я ни с кем не фамильярничаю, мне с головой хватило Домина. — Надо поговорить, — Ворон кивает в сторону машины, — садись, проедемся. Здесь недалеко. Надо так надо. Пожимаю плечами и сажусь в машину. Только спрашиваю: