— Алексей знает? — Садись, Кукла, все всё знают, — Плоский садится с одной стороны, Ворон с другой. Третий из них, не помню, как зовут, садится за руль. — Кадр, поехали. — Давай, рассказывай правду, — лениво начинает Ворон, — как вы на покере заказные игры сдаете. Наша песня хороша, начинай сначала… — Мы уже все сказали, — говорю устало, — если вам что-то нужно новое, придумывайте сами. Ворон замолкает. Мы отъезжаем на достаточно приличное расстояние, когда вдруг над ухом слышится свистящий шепот Плоского: — А теперь, Кукла, мы с тобой по-другому поговорим. Не дергайся, не дергайся, нет тут ни Тимура, ни Горца, их вообще нет в городе. Искоса смотрю на Ворона, тот сидит с бесстрастным лицом и смотрит вперед. Но стоит шевельнуться, как с обеих сторон меня сдавливают, словно клещами, хватают за руки, и я оказываюсь в западне. Плоский злорадно скалится, наклонившись совсем близко. Начинает расстегивать пуговицы на пальто, и тут мне становится по-настоящему страшно. Мозг работает, как заведенный. Хорошо, допустим, Плоский злобный и мстительный, меня еще Алексей предупреждал, но зачем это Ворону и тому парню за рулем? Это наши личные с Плоским дела, зачем им вмешиваться? А за спиной Домина тем более, люди Горца уважают его и боятся. В голову вползает мысль, от которой мелкая дрожь пробивает от кончиков пальцев до гулко ухающего в груди сердца. Домин решил отомстить за отказ и отдал меня Плоскому. Теперь ему все равно, что со мной будет. Снова кошусь на Ворона. Тот продолжает сидеть с абсолютно равнодушным видом и крепко держит меня руку. Машину подбрасывает, я заваливаюсь на Плоского, и в правый бок тычется металлический предмет. Пистолет. У Плоского там пистолет, и вряд ли он носит его незаряженным. Я стреляла несколько раз в тире в университете, мне бы только добраться до него … — А ты знаешь, почему я тебе отказала? — откидываюсь на спинку сиденья и стараюсь, чтобы голос звучал как можно более пренебрежительно. — Для меня с первого дня было загадкой, как за тебя вышла замуж твоя жена. С таким как ты по собственному желанию на секс не согласится ни одна нормальная женщина. Свою жену ты тоже угрозами в постель загоняешь? — Кукла, ты сейчас договоришься, — Плоский поджимает губы и подносит ладонь к моему рту, наверное, чтобы закрыть. И я вгрызаюсь в его руку со всей силой, на которую способна, крепко сжимая челюсти. Рот заполняет металлический привкус крови. Плоский взвивается и вопит. Сплевываю кровь, запускаю руку ему под куртку и выхватываю пистолет. Взвожу курок. Кому-то из них в голову или сразу себе? Ворон обеими руками хватает мою руку, направляет вниз и орет: — Больная, совсем? Куда ты целишься? Нажимаю на спуск, но выстрел все равно звучит неожиданно. Тормоза визжат, машина останавливается. Дверь открывается, и в салон вваливается Домин с перекошенным лицом. Смотрит на меня и рычит: — Уроды, что вы с ней сделали? *** Ее лицо измазано кровью, на белой блузке под пальто тоже виднеется кровь. — Эт-то не м-моя кровь, М-максим, — у Дины стучат зубы, она испуганно смотрит и дрожит. — Она мне руку прокусила, — воет Плоский, — сука бешеная. Выбрасываю из машины Ворона и хватаю ее за плечи. — Н-не сд-дохнешь, пр-рививку от б-б-бешенства с-сделаешь и б-б-будешь жить, — зло говорит Дина и с моей помощью выбирается из машины. Притягиваю ее к себе, она доверчиво прижимается, вцепившись руками в куртку. — К-как х-хорошо, что ты п-приехал. Девушку трясет как в лихорадке. Я потом выясню, что здесь было, отрежу этим ебланам яйца и заставлю их сожрать. А сейчас нужно увезти Дину. Вглядываюсь ей в глаза, пытаясь угадать, насколько все плохо, но она прячет лицо у меня на груди и только сильнее цепляется. — Горец, оружие забери, — хмуро говорит Ворон, — я не смог выдрать. — Дина, девочка, отдай пистолет. — Х-хороший п-пист-толет, — она продолжает стучать зубами, и я трижды проклинаю себя и всю свою затею. — Тихо, да, он просто отличный, — обхватываю ее голову и целую в спутанные волосы, — но лучше отдай его мне. Аккуратно вынимаю оружие из судорожно сведенных пальцев. — Поехали домой, — сую пистолет Ворону и веду Дину к машине. Она подчиняется безропотно, садится на переднее сиденье и складывает руки на коленях. Вдавливаю педаль газа, топлю в город. Дина сидит молча и безучастно смотрит в окно, прислонясь лбом к стеклу. Дома первым делом делаю ей инъекции обезболивающего и успокоительного. Дина даже не спрашивает, что я ей колю, послушно расстегивает блузку и оголяет плечо. От вида упругой груди, упакованной в кружево, в паху твердеет, но я делаю над собой усилие и сосредотачиваюсь на процедуре. Она уходит в ванную, отказавшись от моей помощи, правда, обещает не закрываться на замок. Стою под дверью и прислушиваюсь к малейшему шороху, готовый в любой момент ворваться, если понадобится помощь. Дина выходит из ванной, по самые глаза закутанная в мой махровый халат. Им она запросто может обернуться дважды. Да, сложновато будет высвободить ее из этого кокона. Сам себя одергиваю. Сейчас не время, девушке лучше выпить чаю, а лучше коньяка, и лечь спать. Одной. Нельзя даже намеком дать понять, что я был заинтересован в создавшейся ситуации. Плоский, Ворон и Кадр пусть съездят куда-нибудь проветрятся, Дина будет думать, что я их наказал. А завтра она выспится, и тогда буду ориентироваться по ситуации. С облегчением замечаю, что сама она не пострадала за исключением задетой губы. А девочка моя со стержнем! Такая на вид хрупкая и беззащитная, а одному чуть руку не прокусила, остальных могла и пристрелить. Усаживаю ее на диван в гостиной и обрабатываю ссадины. Нижняя губа, висок и скула. Все равно уроды, они не должны были к ней прикасаться даже в мечтах. — Максим, — спрашивает Дина и морщится, — а ты когда вернулся? Плоский сказал, тебя не было в городе. И Тимура тоже. Мысленно с удовольствием отрезаю яйца Плоскому. — Я не уезжал. А ты зачем Плоскому руку хотела откусить? — меняю тему. — Зачем стрельбу устроила? — Я подумала, что он… — она на миг запинается и отводит взгляд, а потом решительно продолжает. — Он начал раздевать меня, Максим. И вспомнил, как я отказала ему в первый день работы. Я решила, что он меня сейчас изнасилует. Ну все, пиздец. Изнутри поднимается волна дикой, первобытной ярости, грозясь вырваться наружу и начать крушить все вокруг. Задерживаю дыхание, чтобы удержаться и не ринуться к машине. Дина и без того напугана, я обязан казаться спокойным. — Они должны были всего лишь поговорить с тобой. Я дал задание выяснить, кто может быть в сговоре с клиентами, возможно, из старых дилеров. Мы точно знаем, что кто-то из них в теме. Почему ты не сказала, что пожалуешься мне? Дина поднимает на меня свои большие глаза и на полном серьезе говорит: — Я подумала, ты захотел отомстить мне. За то, что я отказалась встречаться с тобой. Я просто охуеваю. Как будто кислород в легких кончается, даже вдохнуть не могу. — Что значит отомстить? Ты за кого меня принимаешь? — хватаю девушку за плечи и встряхиваю. — Я не знаю, Макс, — честно отвечает Дина и устало добавляет. — Я совсем тебя не знаю. У нее слипаются глаза. Должно быть, начало действовать успокоительное. — Дина, Плоский блефовал. Он не посмел бы прикоснуться к тебе, он знает, что я его живым на ленты порежу. Я сразу сказал им, что ты — моя, и, если увижу возле тебя кого-то, им пиздец. — Я не твоя, Максим, — она мотает головой и смотрит на меня совершенно мутным взглядом, — зачем ты придумываешь? Мы же не договорились… — Моя, — говорю, наклонившись прямо к ее лицу. В ее глазах вижу отражение собственных, полыхающих как факелы. — Я всегда получаю то, что хочу. Обхватываю лицо Дины и впиваюсь в нее поцелуем, граничащим с безумием, понимая, что никакая сила теперь не может заставить меня остановиться. Клокочущая ярость, безудержное желание, поглощающее чувство вины — все связывается в пульсирующий узел, грозящий разорвать изнутри. Срываю халат, в который кутается Дина. Она слабо сопротивляется, но я толкаю ее на диван, раздвигая коленями стройные, длинные ноги, и зубами разрываю квадратик фольги. В голове воют сирены, где-то на задворках сознания трепыхаются остатки разума. Призывают, кричат, уговаривают. Мне поебать. Я хочу ее, девушку, лежащую передо мной — раскрытую, доступную, желанную до спазмов в паху. Она что-то говорит, пытаясь не дать рухнуть последним преградам. Но я не слушаю, стягиваю одежду, раскатываю по члену тонкий латекс и накрываю Дину своим телом. Она совсем сухая, но мне и на это поебать. Смачиваю слюной влагалище, приставляю болезненно закаменевший член и со стоном врываюсь в узкую, тесную девочку. Она вскрикивает, и у меня напрочь отказывают тормоза. С наслаждением вбиваюсь в податливое, безвольное тело, с каждым толчком поднимаясь на новый уровень кайфа. Поднимаю ее бедра выше, держу на весу. Дина становится влажной, и это заводит еще сильнее. В комнате тихо, слышно только как мои бедра с хлопающим звуком бьются об ее попку. Забрасываю тонкие руки себе на шею, и она цепляется за мой затылок. Сердце ломится об грудную клетку и отдается в висках десятками молоточков. Мне так охуенно, как будто я впервые трахаюсь — что она со мной сделала, эта большеглазая девочка? Она глухо стонет, хватается за плечи, и я ускоряюсь, впиваясь губами в шею, в губы, прикусываю ключицы. Мне мало, хочется больше, глубже, быстрее. Опускаю задвижки, ведущие к разуму, и тьма поглощает мою волю, полностью подчиняя своим инстинктам. Глава 6