— Днём ещё и записываться нужно, иначе не попадёшь. Слишком много желающих посмотреть творение Гауди, поэтому такие меры. А ночью и утром приходят самые сметливые, ну и те, кому нечем заняться. Мы с тобой, по всей видимости, попадаем в обе категории. На очередной станции Кирилл приглашающим жестом указал на дверь, и они вышли из вагона. Воздух на улице потихоньку прогревался, Барселона неспешно пробуждалась: небо светлело, изредка встречались сонные прохожие, дворники подметали и без того сверкающие тротуары. Дорога шла в гору, дыхание очень быстро сбилось, Ника старательно считала вдохи и выдохи, чтобы не выглядеть запыхавшейся. Подъёмы чередовались с редкими ровными участками, это давало небольшую передышку, но потом снова приходилось шагать под углом. — Да сколько можно! — перед очередным подъёмом Кирилл остановился и упёрся ладонями в колени. — Ты совсем не устала что ли? — Издеваешься? — выдохнула Ника. Икры блаженно постанывали от долгожданной передышки. — Последние силы уходят на то, чтобы выглядеть достойно. — Та же фигня. Смех плохо сочетался с одышкой, но они всё равно от души посмеялись. Два горе спортсмена, ёлки-палки. — Прости, когда я был тут последний раз, доогазаласьовнее. «Дорога казалась ровнее». — И давно это было? — Лет двадцать назад. Ника прикинула — в то время самой дальней её поездкой был разве что Сочи. — Так ты с детства путешествуешь? — дыхание потихоньку восстанавливалось. — Ага, родители — профессиональные кочевники, ну и меня таскали за собой. Идём дальше? Они обменялись измученными взглядами и снова зашагали в гору. На этот раз неторопливо, не выпендриваясь и экономя силы. Ника продолжила расспросы: — В смысле кочевники? Миссионеры, что ли? Или дипломаты? Кирилл усмехнулся. — Кем-кем, а дипломатами моих перентсов36 не назовёшь. Миссионерами тем более. Просто работают удалённо, вот и шешестуют круглый год. Папа фотограф, мама песни пишет. Малина-малина, и где твоя Марина, — пропел он, тяжело дыша. — Слышала? — Ещё бы! — этот хит больше года висел во всех чартах. — Надо же, а ты счастливчик. Небось весь мир объездил? — Не то чтобы весь… — он помолчал немного, а потом остановился и внимательно посмотрел на Нику. — Слушай, прости за прямоту, но ты не боишься, что тот гад явится за второй серёжкой? Ника опешила от такой резкой смены темы. Кирилл, видимо, прочитал растерянность на её лице и быстро добавил: — Ты же сама говоришь, что это, хм, наследство очень ценное. Значит, есть вероятность, что преступник захочет полный комплект. От неё не укрылось, как он скептически выделил слово «наследство». Ясно дело, не поверил её легенде. Нечего тогда надеяться, что удалось одурачить Рамиро. Они снова пошли в гору. — Не знаю, я как-то об этом не думала, — покривила душой Ника. Думала, конечно, — ещё одна причина, по которой ночью не могла уснуть. Есть вероятность, что вор случайно забрался в её квартиру, схватил первое попавшееся и сбежал. Папа рассказывал про таких идиотов. Однако учитывая, что вора убили, а серёжку унесли… скорее всего преступники целенаправленно искали инновационную разработку. Остаётся надеяться, что им хватит одной серёжки, ведь с технической точки зрения правая ничем не отличается от левой. — Старайся не ходить одна. Ну и запирай дверь. Арендодатель же сменил замок? Ника кивнула. Вчера она забрала ключ из пластиковой коробочки у подъезда, на этот раз обычный, без электронных считывателей и таблеток. На ночь не просто закрыла дверь, но и поставила у порога табуретку. Так себе меры, учитывая, что всё равно не услышала бы, если б кто-то об эту табуретку споткнулся. Успокаивала себя тем, что если преступник вздумает вернуться, то испугается полицейских: Рамиро пообещал, что патрульные будут чаще заглядывать в их район. Убийца же не дурак? Должен понимать, что разумнее подождать, пока утихнет шумиха. А потом Ника вернётся в Россию и забудет весь этот кошмар. Так она рассуждала ночью, тщетно пытаясь уснуть. Однако после расспросов Кирилла снова засомневалась. — Всерьёз думаешь, что убийца вернётся? — Тут тебе виднее. Он многозначительно поднял брови. Ника вздохнула, намёк ясен: хочешь совета рассказывай правду. Но она не собиралась раскрывать секреты «NewHear», вместо этого сосредоточилась на подъёме, проклиная себя за то, что согласилась на прогулку. Хотела просто взбодриться и выпить кофе, а теперь придётся увиливать и переводить тему. — Ладно, забудь, — примирительно сказал Кирилл. — Представлю, что ты — тайный агент, а серёжка — какая-то навороченная камера или подслушивающее устройство. Он дурачился, явно пытаясь вернуться к непринужденной беседе. Однако Ника чувствовала в его голосе лёгкую обиду. — Я бы тоже от такого сценария не отказалась, — пробормотала она еле слышно. Очередной подъём закончился открытыми металлическими воротами. — Вот мы и на месте, — Кирилл шумно выдохнул. — Добро пожаловать в парк Гуэль! Они вышли на дорогу, окружённую деревьями. Впереди прогуливалась парочка пешеходов, бегун в коротких шортах скрылся на боковой тропинке. Парк как парк, пока ничего экстраординарного. Но Кирилл, похоже, считал иначе: — Гауди был выдающимся мастером. Знаешь, ему удавалось удивительным образом сочетать красоту и функциональность. Он ничего не делал просто так, если ты видишь на рышельтуру, — «на крыше скульптуру», — то это не только украшение, но и дымоход. Неказистая и простая с виду мебель невероятно удобна, потому что он усаживал рабочих на мягкую глину, получал нужные формы, а потом создавал по ним скамьи и стулья. А парк Гуэль — это архитектурный шедевр, каждый камень здесь на своём месте, каждый элемент раероль. «Играет свою роль» Кирилл ловко переключился на лекцию по архитектуре, и Ника тоже решила больше тему серёжек не поднимать. Дорога закончилась лестницей вниз. Едва не упав на скользкой ступеньке, Ника снова усомнилась в шедевральности парка. Каждый камень на своём месте? Что-то незаметно. Однако не стоит торопиться с выводами, не зря же сюда съезжаются туристы со всего света. — А почему парк называется Гуэль? Это что-то означает на испанском? — Нет, Гуэль — это фамилия покровителя Гауди. Творческие люди зачастую не умеют себя продавать, и большая удача, если они встретят того, кто поверит в их проекты. Гуэль финансировал Гауди, не глядя подписывал сметы, доверял самые смелые заказы. — Кирилл остановился и широким жестом указал вперёд. — А теперь начинается самое интересное! Они вышли на широкую площадь, окружённую изогнутой скамьёй, выложенной разноцветной мозаикой. Туристов тут было гораздо больше: группа китайцев собралась вокруг гида с ярко-красным зонтиком, парочки делали селфи, два малыша лет пяти гоняли голубей. — Это самая длинная скамья в мире, — Кирилл обвёл площадь руками. — Помнишь, я говорил, что у Гауди всё функционально? Так вот, скамья — это желоб для сбора дождевой воды. Ниже находятся колонны, по которым вода стекает в резервуар. Пойдём! Он взял её за руку и потянул к скамье. От его прикосновения перехватило дыхание, а в следующую секунду Ника застыла от открывшегося вида. Они находились на возвышении, внизу располагался ещё один вход в парк, возле него дежурил охранник. По бокам от входа разместились два строения с изогнутыми коричневыми фасадами. — Пряничные домики, — прошептала Ника. Дома словно были вылеплены из теста и запечены в духовке. Крыши украшала белая керамика, напоминающая глазурь. — Они самые, — улыбнулся Кирилл. — Дом привратника и дом администрации. Гауди вдохновился оперой «Гензель и Гретель». Видишь мухомор? — он выпустил её ладонь и указал на красную шляпку на крыше одного из домов. — Это дымоход. — Серьёзно? — Ника сжала кулаки, призывая себя сосредоточиться на экскурсии. Ладонь всё ещё ощущала прикосновение тёплых пальцев Кирилла. — Да. Белые точки на мухоморе — это кофейные чашки. Гауди встроил их накказакофе. «В знак отказа от кофе». Ника с сомнением посмотрела на него. — Ты меня разыгрываешь, — она достала телефон, сфоткала мухомор и увеличила изображение. — Обалдеть! На дымоходе действительно располагались самые настоящие кофейные чашки. — Пойдём вниз! — Кириллу, похоже, не терпелось рассказать обо всех секретах парка. Они обогнули скамью и спустились по ступенькам. — Как думаешь, что это? — он указал на ещё одну площадь, окруженную массивными колоннами и строительными лесами. Видимо, здесь шла реконструкция. — Не знаю, больше всего напоминает театр или концертный зал. — Сейчас тут действительно проводят концерты. Акустика классная. Но вот проектировалась площадь как рынок. — Рынок? Зачем в парке рынок? Кирилл пошёл по ступенькам ещё ниже, Ника не отставала. — Потому что изначально парк Гуэль не был парком. Он планировался как город-сад. Четырнадцать гектар, шестьдесят участков. Гуэль хотел строить дома и продавать их зажиточным каталонцам. — Надо же… О, а эту красотку я знаю! На лестнице застыла знаменитая барселонская саламандра — огромная ящерица, украшенная разноцветной мозаикой. Точная её копия лежала в сумочке Ники вместе с ключами от квартиры. Со ступенек открывался отличный вид на пряничные домики, а слева располагалась пещера с арочными сводами и каменными колоннами. Кирилл проследил её взгляд.