«Надо быть невероятно сильной, — думала Ника, — чтобы продолжать улыбаться или как ни в чем не бывало читать новости, когда тебя вышвырнуло из жизни». — Let’s go41, — на очередной остановке Марибель коснулась пульта на подлокотнике и выехала в проход. Всё тот же парень в бейсболке откинул пандус, будто стоял наготове и ждал, когда понадобится помощь. Марибель, орудуя пультом, выехала на улицу спиной вперёд. Ника вышла следом. Они оказались на знакомой аллее, ведущей к «Сэферу». До начала конференции оставалось ещё сорок минут. Листовок хватит на первые пару часов, а потом снова бежать в торговый центр. Конечно, стоило напечатать их вчера, но как-то не до того было. После кондиционера барселонская жара показалась даже приятной. Однако уже спустя пару минут Ника искала глазами тенёк, чтобы укрыться от палящего солнца. Деревья, как назло, пушистыми шапками не выделялись, подстрижены ровненько, под линеечку — ни одной приличной кроны! Марибель катилась по тротуару и, казалось, не замечала, как расступаются прохожие. — For how long? — она чётко выговаривала английские слова, Ника без проблем её понимала. (Как давно?) Бессмысленно отрицать очевидное, Марибель уже догадалась о её «особенности». Наверное, что-то спрашивала, когда Ника проходила через металлодетектор, сложила два и два и сделала вывод. — Half a year. (Полгода). Испанка не отводила глаз, не вздыхала и не качала головой. Она просто задавала вопросы, будто речь шла не о глухоте, а о банальной простуде. — Что случилось? — Авария. Марибель печально улыбнулась. — Надеюсь, тот ублюдок в тюрьме. Ника не ответила. Что она могла сказать? Что хирурга, сломавшего её жизнь, постигла другая кара? Они остановились около передвижного киоска с кофе. – ¡Hola, Alberto! — Марибель протянула продавцу пять евро. Парень в белоснежной рубашке приветственно козырнул, отсчитал сдачу и зажужжал кофе-машиной, не уточнив заказ. Похоже, Марибель была здесь постоянным клиентом. Ника хотела взять капучино, но передумала и попросила любимый Кириллом флэт-уайт, а на закуску — булочку с изюмом. Так себе завтрак, но, возможно, в обед удастся съесть что-нибудь посущественнее. Пока продавец готовил кофе, Марибель снова достала телефон. «Полгода — это хорошо. Ты молодец. Я выбралась из дома через год. Тяжелое было время». Ника кивнула. Если бы не серёжки, она бы до сих пор оплакивала свою исковерканную жизнь. «У тебя есть плечо?» — продолжила Марибель. Ника непонимающе подняла брови. Погрешности перевода? «Плечо, — снова набрала Марибель. — Нельзя рыдать в одиночку. Нельзя закрываться. Я пыталась, а потом случился срыв. Нужно об этом говорить». Ника вспомнила вчерашнюю беседу с подругой и усмехнулась. Женёк не поймёт. Никто не поймёт. Да и то время, когда ей нужно было плечо, осталось в прошлом. Зачем перемалывать решённые проблемы? Серёжка, конечно, не делает её полностью «нормальной», но это вопрос времени. Она адаптируется, уже получается неплохо, пройдёт месяц-другой и будет слышать, как раньше. Они подошли к «Сэферу». Марибель ловко заехала внутрь и помахала брюнету с тонкими усиками, сидящему на её месте за монитором. Ника остановилась у металлодетектора. Выложила из кармана телефон и монетки. Сняла серёжку. Марибель уже сидела за экраном, её коллега собирал рюкзак, видимо, уходил домой после ночной смены. Ника прошла под рамкой и надела серёжку, возвращая ненадолго исчезнувшие звуки. Марибель поманила её, размахивая в воздухе розовым листочком. Ника подошла к столу. На листочке от руки были нацарапаны цифры и имя «Maribel». «Мой номер. Звони, если не найдёшь другое плечо». Ника улыбнулась и спрятала листочек в сумку. Вряд ли он понадобится. Да, Марибель распознала в ней родственную душу, видимо, тянулась к соотечественнице из мира по ту сторону бездны. Ника уже видела такое на форумах для «особенных» людей: глухие делились историями, назначали встречи, давали друг другу советы и просто болтали ни о чём. Вот только она даже на форумах была анонимным гостем и уж тем более не собиралась изливать душу Марибель. Махнув на прощание, присела на диване в холле, допила кофе, а потом отправилась на ресепшн. Шеф же просил к нему заглянуть. Рыжеволосый парень за стойкой, услышав, что она пришла к синьору Гордееву, попросил предъявить документы. После чего поднял трубку телефона: — Good afternoon, señor. You have a visitor in reception42, — он заглянул в паспорт Ники и с явным усилием прочитал: — Veronica Lovkina. — Чего? — послышался из трубки голос шефа. — А, Вероника Семённа! Окей, окей. Пусть, как его, кам ин43. Администратор, как ни странно, без проблем разобрал англо-русскую тарабарщину, вернул Нике паспорт и вежливо произнёс: — Room number eight zero one, eighth floor. The elevator is over there44, — он махнул рукой вправо. Ника поморгала, пытаясь перевести услышанное. Какой этаж? Парень понял её замешательство: черканул на стикере «room 801, 8th floor» и протянул Нике. Лифт плавно доставил на восьмой этаж, и уже спустя несколько минут она стучала в комнату шефа. — Войдите! Роман Валентинович сидел на кожаном диване и разговаривал по телефону, водрузив ноги на журнальный столик и потягивая колу. Тёплую, не иначе. Он приглашающим жестом поманил Нику, а она не могла отвести взгляд от раскинувшейся за огромным панорамным окном картины. — Какая красота! Скинув сандалии, подошла ближе. Море тянулось к линии горизонта, в солнечных лучах переливались роскошные яхты. На невысокой подставке у окна стояли графин и стаканы, рядом лежала подзорная труба. — Вот упырь! — ругался по телефону Роман Валентинович. — Я всегда догадывался о его гнилой натуре. И к кому он ушёл? Ника взяла подзорную трубу, не удержавшись от искушения подсмотреть за чужой жизнью. Белоснежные суда покачивались на воде, флаги развевались на ветру: итальянские, греческие, французские. Ника разглядела даже русский, отчего испытала необъяснимую гордость. Захотелось отодвинуть створку, выйти на балкон и стать на шаг ближе к этому великолепию. Но шеф, похоже, намеренно затворил все окна: в комнате работал кондиционер. Прохладный воздух тянулся по плиточному полу, приятно щекоча ступни. Шикарные апартаменты идеально подходили чёрно-икорному олигарху. Длинный стеклянный стол в центре гостиной наверняка стоил баснословных денег. Как и элегантные кожаные стулья, расставленные вокруг. Только одна эта комната превосходила размером временную квартиру Ники, несложно представить, какие хоромы скрывались за тремя закрытыми дверьми. — Эти клоуны из «красной команды» меня уже достали! Ника не сразу сообразила, что последняя реплика адресована ей. — Вероника Семённа, присаживайтесь, посмотрите, там в пакете на столе… — телефон шефа завибрировал. — Слушаю! Ника отложила подзорную трубу, подошла к столу, приоткрыла пакет и ахнула: — Роман Валентинович, но зачем? Я бы сама… В пакете лежала стопка свеженапечатанных листовок. Шеф прикрыл телефон рукой: — Вероничка Семённа, милая, вам и так вчера досталось. Ромик подсказал, как найти ваш инстаграм и распе… Даже не думай! — рявкнул он в трубку. — Пусть катится к чёртовой матери! Ромик, я сказал… Нет! Хватит нести чушь… так, ладно, заканчивай панику. Позже обсудим. Он сбросил звонок и хмуро посмотрел на Нику. — Цивилизованная Европа, ёлки-палки! Женечка мне всё рассказала. Ничего ценного не пропало? Так, значит, про кражу он уже знает. Они с Женьком регулярно созваниваются, что ли? — Нет, — Ника покривила душой и добавила, похлопав по сумке: — Всё ценное у меня с собой. — Вот и замечательно! Сегодня поработайте часиков до трёх, а потом езжайте в аэропорт, Ромик прилетает в четыре-тридцать. Говорит, на завтра у него назначено пять встреч! А сегодня вечером у нас свидание с управляющей «Сэфером». Ника кивнула. Ей снова определили обязанности девочки на побегушках — встречать всяких «Ромиков» в аэропорту. Можно подумать, этот великовозрастный детина сам не доберётся! Роман Валентинович встал с дивана, подошёл к подставке с графином и вопросительно поднял брови: — Водички? — Нет, спасибо. Он хочет о чём-то ещё поговорить? — Вероничка Семённа, милая… — шеф вдруг покачнулся, опёрся рукой о стол, графин и стаканы зазвенели. Ника подскочила. — Что с вами? Роман Валентинович выставил ладонь, предупреждая её порыв броситься на помощь. — Всё в порядке. Просто… оступился, — он постоял секунду, словно прислушиваясь к себе, а потом натянуто улыбнулся. — Так значит, вы боитесь на машине ездить? — Я… — Ника запнулась. Как он узнал? Шеф подошёл к столу, уселся рядом и внимательно посмотрел на неё: